— Смешно, да, — хмыкаю.
— И, что, теперь красавчик, которого внезапно клюнул в жопу кризис среднего возраста, распушит хвост и пойдет окучивать объект своего вожделения с чистой совестью? — Юра улыбается. — Или как? И, может, тебе адвоката по разводам порекомендовать?
Глава 10. Складываю лапки
— Уверен в разводе? — Юра вскидывает бровь.
— Да.
— А если с Лариской ничего не получится?
— Значит, не получится, — пожимаю плечами. — Я решил не проверять в браке получится с ней или нет.
— Почему?
— Потому что это нечестно к моей жене, — вздыхаю. — Слушай, я уже это все обсуждал с психотерапевтом.
— И это он тебе посоветовал быть честным?
— Я сам пришел к этому решению, Юр. Я и не жду, чтобы ты меня понял, — устало вздыхаю.
— Ты знаешь, кому мужики не изменяют? — Юра прищуривается. — От кого не ходят налево и не суют свои огурцы в чужие банки?
— Да мне, собственно, все равно.
— Мужики не изменяют любимым женщинам.
— Не совсем понимаю, как это относится ко мне.
— Подумай.
— Слушай, я Машу бесконечно уважаю… И она стала мне родной… Слишком родной.
— Как мамка?
Опять пожимаю плечами.
— Ну, дорогой мой, а не клал ли ты толстый и большой на мнение мамки, с кем кувыркаться?
— Юр, алё, — цыкаю. — Я не целовался ни с кем кроме своей жены. Ты про какое кувыркался говоришь?
— Да е-мае, — Юра бьет кулаком по подлокотнику, — все у тебя как не у всех. И чего ты с такой спокойной рожей говоришь, что почти девственник?
— У меня нет по этому поводу комплексов.
— Выпить захотелось, и не жидкого шпината, — Юра приглаживает волосы. — Я сейчас могу сделать вывод, что с женой-то у тебя было все в порядке в этом самом, раз ты тут не пытаешься сделать из себя полового гиганта?
Более чем в порядке. Маша не ханжа, и мы с ней испробовали все, что могут испробовать в постели два человека.
Было полное доверие. Она никогда не пугалась моих очень смелых предложений, и сама тоже подкидывала идеи. Шепотом, с легким румянцем и милой улыбкой. А потом вглядывалась в глаза, ожидая моего ответа. Мы не боялись оказаться друг для друга извращенцами. И только одна договоренность у нас была. Никого другого в нашей кровати или на стороне. Мы — друг для друга.
Только теперь тянет с экспериментами к другой женщине.
И бороться я с этим не могу.
И после этих шести месяцев не хочу.
— Ты будешь жалеть, Вить, — Юра внимательно всматривается в мое лицо. — Охренеть как жалеть, но… — медленно выдыхает, — я складываю лапки и соглашаюсь, что тут только развод. Знаешь, я отпетым кобелям могу посоветовать, чтобы они не маялись фигней и остались в браке, но тут… Ты понимаешь, что твоя Лариса воблой в постели может оказаться? А еще, может, она трусы свои не меняет по несколько дней, а? Вить! — Юра встает и смотрит на меня так, будто это я с ним развожусь. Вскидывает руку. — Она же может быть занудой! Или ни за какие коврижки твои бубенцы не полижет, потому что она вот такая скромная идиотка?!
— Выдыхай, Юр.
— Я ведь тебя, как мужик понимаю, — прикладывает руку к груди. — Это пытка так жить, но… с высоты прожитых лет… это же все катится в жуткое дерьмище, Вить.
— Возможно, — смотрю на него с меланхоличным спокойствием, — ты думаешь, что я за все это не прокрутил в своей голове?
— Вот она проблема ранних браков! — Юра рявкает на меня. Шагает к барной стойке, а затем оглядывается. — И вы все, скороспелки, проходите через одно и то же, но с разными вариациями. Но ты… — Юра грозит мне пальцем, — переплюнул всех! Вот получишь от ворот поворот…
— Но я его получу не тайком и не в браке, — взгляда не отвожу.
— Какой ты, Вить, бесячий, — подходит к стойке, поддается к бармену и через минуту опрокидывает в себя две рюмки.
Неторопливо возвращается, опускается в кресло и выдыхает:
— Выпил за твой развод. И за то, чтобы у тебя все получилось. Если так заклинило, то надо уходить и не дотягивать брак до уродства, в котором живешь из-за чувства долга. Может, тебе повезет и с Ларисой все выйдет. Но у меня нет для тебя советов.
— Я не за советами пришел, — вновь смотрю на бармена, который теперь вытирает стойку. — Так. За передышкой, Юр.
— И ведь хохмачить не хочется, — Юра надувает щеки и сердито выпускает воздух через рот. — Да… И сам бы я не хотел оказаться в твоей шкуре, — серьезно смотрит на меня. — И мои разводы на твой не натянутся, Вить. Я женился те три раза от скуки. В четвертый раз по любви. И не дай бог мне разлюбить жену. Но тогда я уже к тебе приду за разговорами.
Глава 11. Я вас слушаю
— Я вас слушаю, — говорит мне очередной спец по разводам.
Тимур Амирович. Полненький смуглый мужичек лет тридцати пяти. В черных коротких волосах пробилась редкая седина. Лицо пухленькое, доброжелательное. Кабинет спрятался среди множества непонятных мелких контор: обменников, нотариусов, займов.
И у него тут очень скромненько.
Очень скромненько по сравнению с теми пафосными кабинетищами, в которых я побывала за этот день.
Я посидела в интернете, выписала на листочек адреса и телефоны адвокатов по бракоразводным процессам и пошла по списку.
И нигде я не задержалась надолго. Вылетала в слезах, а тут пока сижу.
— Ну, рассказывайте.
— Развожусь.
— Иначе бы вы здесь не сидели.
— Мой муж меня разлюбил, — шепчу я. — Ну и вот…
Все еще не бегу.
— Бывает, да.
— После двадцати лет брака.
— И такое бывает, — Тимур Амирович кивает.
— И я хочу выпотрошить его, вырвать сердце, — шепотом говорю я. — Потом это сердце запечь и отужинать им, а напротив посадила бы труп своего мужа.
— Очень образно.
— Но это уголовно наказуемо, поэтому… развод, — сглатываю ком слез. — Со всеми вытекающими. Претендую на половину всего, что мы нажили в браке. Вот. И готова рассмотреть выкуп моей половины бизнеса. У меня нет желания возиться с его делом, сталкиваться лбами, пытаться вести общую стратегию… ну и так далее.
— Дети?
— Лишить его родительских прав не выйдет, как бы я этого ни хотела, — пожимаю плечами, — и уверена, что он будет добиваться совместной опеки. Он у меня очень честный человек. Он ведь разлюбил меня, а не наших дочерей.
— Вы к совместной опеке готовы?
— Мне любопытно, потянет ли он.
— Простите?
— Перестаньте, — усмехаюсь я, — мужики только на словах после развода отцы-молодцы. Какая ему совместная опека, если на горизонте новая женщина? Я думаю, что все сведется рано или поздно к редким звонкам и встречам по воскресеньям, а там… — выдыхаю, — может, еще один общий малыш появиться. А потом еще…
Вот сейчас готова бежать в слезах прочь, но я сжимаю кулаки и прикусываю кончик языка.
— А если нет? Если его устроит совместная опека и он готов нести половину своих обязанностей, как отец?
— Вот и посмотрим, — мило улыбаюсь я. — В конце концов, у меня ведь тоже должно быть время для себя любимой. Дочерей бывшему мужу на его неделю, а сама… устраивать новую жизнь. Он же не зря пожелал мне встретить достойного человека. Будет с кем оставить дочерей, когда я решу уехать в отпуск, например, — хмыкаю, — навстречу романтическим приключениям.
— Романтические приключения — это здорово, — вздыхает Тимур, а в глазах проскальзывает тоска по отпуску.
— Вы хороший адвокат?
— Я предпочитаю думать, что да.
— Вы семейный человек?
— Да, — он разворачивает ко мне фотографию двух мальчишек лет трех двух.
— Жену любите?
— Да.
— А потом спустя двадцать лет придете и скажете ей, что разлюбили, — отворачиваюсь и смотрю в окно. — И останется она с дырой в груди.
— Слушайте, — начинает аккуратно Тимур Амирович. — Я не то чтобы хочу от вас отказаться, но, может, вам стоит обратиться к женщине-адвокату? Я могу порекомендовать одну мою коллегу. Она за вас жилы порвет, потому что сама прожила развод.
Перевожу взгляд на Тимура Амировича.
— То есть вы не порвете?
— Я буду добиваться удовлетворения ваших интересов, но без агрессии. Возможно, вам сейчас нужна агрессивная поддержка, — Тимур Амирович мягко улыбается.
— Нет, вы займетесь моим разводом.
— Почему?
— Потому что я не ищу в адвокате друга или подружку, которые будут меня поддерживать и соглашаться, что мой муж козел. Мне нужен специалист. И не агрессия мне нужна, а холодный разум, — недобро щурюсь. — Вы займетесь моим разводом?
— Ваш муж нашел адвоката? — Тимур Амирович чуток наклоняет голову набок. — С кем мне придется работать?
И в кармане вибрирует телефон, который я достаю дрожащей рукой. Виктор.
— Муж?
— Да, — сипло отвечаю я, и на меня накатывает волна паники и слабости.
— Ответьте, — Тимур Амирович вздыхает. — Вы все равно будете вынуждены с ним коммуницировать.
— Я не хочу…
— Дайте, — Тимур Амирович протягивает руку, — отвечу я, если вы не готовы.
Молча встаю, отдаю ему телефон. Принимает звонок на громкой связи без раздумий и оторопи:
— Слушаю.
— Ты еще кто такой? — тихо и глухо спрашивает Виктор.
— Адвокат вашей жены. Абаров Тимур Амирович.
— Тогда передай Маше, что моя мать с девочками вернулись, — в голосе прорезаются нотки стали. — И они уже на пути домой.
Гудки, которые отдаются в голове гулом. Перед глазами — мутная белесая пелена, и я шепчу:
— Проклятье.
Глава 12. Иди сам все говори
Подъезжаю к дому.
Вижу машину Виктора, припаркованную у ворот, и его самого. Выныривает из салона, оглядывается.
И теперь он видит меня.
Стискиваю руль.
В голове проскальзывает дикая мысль: вжать педаль газа до упора и сбить его. После сдать назад и проехаться по его трупу.
А потом еще раз. И еще. И еще.
Однако вместо этого я аккуратно паркуюсь позади его машины. Даже грациозно и по-женски. Женщины меня поймут. Мы паркуемся иначе, чем эти ублюдочные мужики, которые после двадцати лет брака говорят, что любят другую.