Но…
Генерал не пошевелился. Так и стоял в дверях.
Мой бывший муж иронично вскинул бровь:
— Что, генерал? Она же сказала ясно. Хочет домой. Ко мне.
— Отпусти её. — Генерал не повысил голоса. Но он сделал шаг вперед.
Бывший сжал мою руку ещё сильнее.
— Не лезьте, генерал. Закон на моей стороне. Я не хочу никаких разборок. Вам не стоит…
— Отпусти её, — повторил холодно Торн.
А потом...
Он двинулся вперёд.
Мой бывший замер.
Я встретилась с взглядом генерала.
Его жёлтые глаза светились тихой яростью, сдержанной силой.
— Не заставляй меня повторять во второй раз, — сказал он. — Она под моей защитой.
— А ну скажи, Элеонора, — голос бывшего мужа зазвенел фальшиво-ласково. — Чего ты хочешь? И под чьей защитой хочешь оказаться, м?
Я замерла. А потом из меня полилось:
— Я… — вскинула голову, и начала как идиотка лепетать. — Я… я хочу домой… Я просто… просто хотела поиграть с его нервами… Я люблю его… и хочу быть рядом даже наложницей…
ДА ЗАТКНИТЕ МЕНЯ, ДУРУ ТАКУЮ, КТО-НИБУДЬ!
Я закусила губу, чувствуя, как предательские слёзы щекочут глаза. В груди всё сжалось, хотелось кричать от отвращения к себе, но я не могла остановиться. Слова будто вкручивались в меня отвёрткой.
А генерал…
Он не двинулся. Просто морщился, менялся в лице.
С каждым моим словом. Бывший довольно усмехался, лениво поглаживая меня по руке, как любимую игрушку. Я не могла вырваться — он держал меня не силой, а той липкой, давящей вуалью принуждения, из которой не выбраться.
А потом появилось новое действующее лицо.
Из-за спины генерала появился Дарманн. Пролез практически под его рукой. Холеный, сколький, как слизняк.
— Вечер добрый, — проговорил он с вкрадчивой вежливостью. — Я лорд Агрей Дарманн, представитель Канцелярии Репутации. Пришёл, чтобы засвидетельствовать добровольный уход леди Элеоноры под покровительство её бывшего супруга — в статусе наложницы. Всё строго по закону.
Генерал молчал.
Хмурый. Стальной. Молчаливый.
Но я чувствовала: в нём буря. Он смотрел не на них. Он смотрел на меня.
А я… Улыбалась. Как блаженная. Как кукла. Как безумная.
Агрей подошёл ближе и с бесстыдным интересом вгляделся мне в лицо, будто рассматривал экспонат.
— Леди Элеонора, — спросил он сладким голосом. — Я правильно услышал, что вы добровольно хотите вернуться к бывшему супругу? А генерал… мешает? Насильно удерживает вас?
Я кивнула.
— Да. Да. Всё добровольно.
Слова вываливались из меня, как осколки стекла, разрывая горло.
— Так я и хочу, — лепетала я. — Домой… поскорее бы…
Улыбка на моих губах дрожала.
— Ну вот, — с торжеством вставил бывший муж. — Лорд Дарманн, покажите нашему доблестному генералу бумагу. Пусть сам убедится, что, если не подчинится, нарушит закон. Старый, но действующий. Всё чисто.
Агрей без спешки развернул свиток. Генерал даже не подошёл — он не двигался вовсе. Только смотрел. На меня. И это было страшнее любого крика.
Внутри меня всё кричало: «Нет! Нет! Это не моя воля!»
Но тело моё...
Словно не моё.
И если он не остановит это сейчас — я уйду. Прямо в пасть чудовищу.
Сама. С улыбкой. Под аплодисменты этих сволочей.
Генерал всё-таки подошёл.
Он взял бумагу из рук Дарманна. Долго её читал, не торопясь, будто вчитывался в каждую строчку, давая себе время… или мне — в последний раз одуматься. Поднял голову. Опустил руку в бумагой.
Лицо оставалось неподвижным, каменным, без единой эмоции.
Он перевёл взгляд сначала на Дарманна. Потом на моего бывшего мужа. А потом — на меня.
Я продолжала лепетать, как будто не замечая ничего.
— Я скучала… — прошептала я, глядя куда-то мимо. — Правда. Очень. Домой… хочу домой. Как же я рада… так рада вернуться… наконец-то…
Мне казалось, я тону. Прямо в этих словах.
Бывший муж прижал меня к себе, довольно усмехаясь. Его пальцы чуть впились в мою талию.
Генерал вернул бумагу Дарманну.
— Всё в порядке, — сказал он ровно, холодно.
И отступил в сторону, окончательно.
Он больше не пытался нас удержать. Не сделал ни шага. Не сказал ни слова.
Просто выпустил нас…
В груди у меня что-то оборвалось. Я шла, как в тумане, чувствуя, как бывший муж увлекает меня за собой, а губы всё ещё произносили:
— Я правда рада… правда… очень… скучала…
И только внутри всё кричало: «Нет! Вранье! Нет!»
Но снаружи я улыбалась и шагала прочь. А потом в припрыжку заскочила в карету.
Глава 18
Только скрылась карета во тьме, как из тени выступил мой адъютант.
— Робурш, головой отвечаешь за леди Элеонору. Следуй за каретой, — отдал я короткий приказ.
— Насколько плотно держаться за объектом? — уточнил он деловым тоном.
— Не спускать с неё глаз. Ни на секунду. А пока… — Я зашёл в дом, быстро написал распоряжение, поставил печать, закрепил всё магией. — По этому документу, пока барон не выдаст не менее десяти воинов, ты не покинешь его дома. Исполнить необходимо в ближайшее время. Спуска барону не давай им, как и времени. А потом проверь насколько отличных бойцов он предоставит. Наделяю тебя правом принимать решения.
— Задача ясна, — кивнул адъютант.
— Но главное держи барона подальше от леди Элеоноры. И ещё… ты говорил, что она ездила к законнику. Где тот живёт?
— На цветочной улице. На первом этаже у того практике, а на третьем тот живет, — коротко ответил Робурш.
— Выполняй.
Сам же я вскочил в седло. Мой конь взвился, а потом помчался в сторону дома. Демоническое создание, чёрное как сама ночь, с глазами, светящимися багровым, вселяло ужас во многих.
В то, что Элеонора резко изменила себе я сомневался, не после того отчаянного письма. А потому стоит поторопиться.
***
Элеонора
Я сидела, сложив руки на коленях, и силилась не смотреть в сторону довольного бывшего мужа.
— Смотри на меня, сладкая моя девочка, — протянул этот гад и я как дурочка снова повернулась к этому мерзавцу. — Для тебя теперь существую только я. И никто больше.
Блюститель репутации, ехавший с нами в той же карете, устроился напротив, чуть в стороне. Его взгляд был холоден, почти равнодушен, но губы изогнулись в едкой усмешке.
Ему это нравилось.
Он наслаждался зрелищем, как из живого человека делают куклу, как ломают волю.
Дарманн наблюдал с тем хищным спокойствием, с каким следят за процессом умерщвления зверя на арене — не вмешиваясь, не торопясь, не испытывая ни капли жалости.
Я снова выпрямила спину. Я не хотела, чтобы он видел, как мне страшно. Как дрожат пальцы. Как комок подкатывает к горлу. Но он всё равно видел. Они оба видели.
— Не дрожи, Элеонор-ра, — протянул бывший муж, подавшись всем корпусом ко мне, наши колени соприкоснулись. — Скоро ты снова будешь дома. Я о тебе позабочусь.
Слово обожгло. Я едва не содрогнулась. Потому что «домом» он называл ту тюрьму, из которой я чудом сбежала, где мне нельзя было дышать без разрешения, думать — без санкции, жить — без страха.
И блюститель репутации… этот Дарманн.
Вместо того чтобы остановить безумие, он подтверждал правомерность. Спокойно. Добровольно. Почти с удовольствием. Он охотно кивал, когда бывший муж разыгрывал перед ним спектакль, в котором я — глупая, покорная, радостная женщина — «добровольно» возвращаюсь в ад.
Молчаливый соучастник преступления.
Сомневаюсь, что то зелье, которое заставило меня улыбаться и лепетать, как дурочку, вообще законно. Оно подчиняло волю. Натягивало маску благодарной и влюблённой — и я не могла ничего сделать. Не могла сопротивляться.
А ведь я только недавно… начала снова чувствовать своё тело. И тут снова угодила в ловушку, только не тела, а разума!
А Дарманн только усмехался. Наблюдал, как из живого человека делают марионетку. Если он блюститель репутации, то что тогда считается бесчестием?
Я почувствовала, как на глазах проступают слёзы — тонкой пеленой. Нет, я не позволю. Я не дам им этого удовольствия.
Бывший муж, помешанный на мне мерзавец, продолжал с жадностью рассматривать меня.
— Ты такая непослушная, Элеонора… — довольно протянул он, и его ладонь скользнула по моему колену, задержалась, сжала чуть сильнее, чем позволительно. — Не узнаю тебя. Взгляд такой дерзкий. А знаешь… мне это даже нравится. Я даже не собираюсь тебя ни с кем делить. Пока моя жена носит моего ребёнка, мы с тобой вдвоём отлично развлечёмся.
Беспринципный урод. Мерзавец. Гниль с позолоченными манерами.
Я бы закричала ему это в лицо, если бы могла.
Как же я жалела, что не послушала законника? Почему не написала Торну сразу? А все моя гордость! Думала, что справлюсь. Что выкручусь. Что смогу быть умной, независимой, сильной.
А теперь вот она я. Сижу в карете напротив своего палача. Он гладит мою ногу, обдумывает, как сломать меня ещё, а я не в силах ни вскрикнуть, ни сбежать.
Внутри медленно поднималось отчаяние. Оно заполняло грудную клетку, сжимало горло, душило изнутри. Я хотела закричать. Завыть от ужаса, как раненый зверь. Но вместо этого — улыбалась.
Я правда улыбалась, чёрт побери.
Как дура.
— Мы снова будем вместе. Как раньше. Только ты теперь будешь умнее, да, сладкая?
Я кивнула. Снова.
И снова улыбалась так, что скулы сводило.
Дорога показалась слишком быстрой.
А я все ждала. Ждала, что кто-нибудь остановит карету.
Что генерал настигнет нас. Что спрыгнет с коня, схватит за плечи, заглянет мне в глаза и спросит — правда ли я такая дура, что меняю собственное решение по пять раз на дню.
Правда ли я добровольно уехала с этим чудовищем…
Я молилась, чтобы эта ментальная магия спала с меня.
Моё отчаяние достигло апогея, когда карета замедлилась и остановилась.
Дарманн вышел первым. Мой бывший муж не стал тянуть. Рывком подтянул меня к себе, обнял за талию, прижал к боку — и выволок на улицу, как трофей.