Надо время. Подготовка. Анализ.
Без вводных — решение принимать нельзя.
Как бы мне ни хотелось быть сейчас с моим Борей… Но любая жизнь — бесценна. Уж я-то знаю.
Если мне дали эту — пусть и в чужом теле — значит, надо её беречь, значит, не просто так.
Мои мысли прервал грохот.
Дверь распахнулась.
Я не смогла даже вздрогнуть — тело не слушалось. Только голову с трудом повернула.
На пороге стоял мужчина. Лет на сорок моложе меня в родном теле.
И что-то в его облике, во взгляде, в походке сразу подсказало — вот и барончик — любитель чужих юбок.
Его лицо исказилось. Он шагнул вперёд. Надменным и презрительным взглядом можно препарировать лягушек.
На нем был дорогой плащ. Он подошел ко мне походкой — как у самца, который привык, что перед ним поднимают подолы и распахивают двери.
Разглядывал меня, как кусок мяса, который заказал, но ему подали пережаренным.
— Значит, бежала, — сказал он. Низко, холодно. Так говорят перед тем, как ударить.
Я сидела в ванне, прикрытая лишь пеной.
Внутри меня начала подниматься старая знакомая ярость. Та, что поднималась, когда Борю вызывали на службу и даже не говорили куда и как там опасно.
Недомуж подошёл ближе. Склонился и с силой сжал мой подбородок.
Вот скот.
— Ты у меня теперь слово скажешь — зубы собирать будешь, — прошипел он тихо и улыбнулся.
Не по-человечески. Как хищник. Как тот, кто привык к беспрекословному подчинению.
Пугать вздумал?
Да не на ту напал, мальчик. Я в жизни и не таких видела.
Я посмотрела ему в глаза. А он отшатнулся.
— Что ты… — начал он.
И не договорил.
Потому что я засмеялась.
Хрипло, надсадно, с болью. Смех старухи в теле красивой куклы.
А потом… В ванную вошёл сутулый, осунувшийся старик в тёмном балахоне. Не понравился он мне сразу.
Барон бросил на него взгляд и отступил в сторону.
— Вылечи ее, пока не подохла. У меня на нее планы, — и выскочил сучок.
Глава 3
Скользкие руки служанки подхватили меня подмышки, подняли — и тело, как тряпичная кукла, повисло у неё в руках.
— Совсем без сил, болезная, — ворчала она себе под нос. — Не смотрите, перед вами леди все же, — сделала она замечание старику, что стоял в дверях.
— Мне её лечить надо как одетую, что ли? — возмутился тот, фыркая.
Служанка поджала губы, вытирала меня и неодобрительно косясь, бурчала под нос, пока старик не подошёл ближе.
Он нацепил пенсе, прищурился и принялся внимательно осматривать меня, склонившись. Усмехнулась про себя.
Хорош, лекарь. Чего уж.
Старый. Седой, как лунь.
А вот на молодое тело да на упругую грудь поглазеть горазд.
«Лучше бы сразу к ноге полез, а не глазел», — мысленно цокнула я.
Меня завернули в короткий халат. И старик, наконец, присел и занялся моей ногой. И что самое интересное… лечить тот стал руками.
О как!
Да уж, вот этого я точно не ожидала.
Вспышки зелёного света пробежали по коже. А потом он достал из широкого кармана балахона небольшой кожаный свёрток. Развернул прямо на полу. Внутри — инструменты, флакончики, бинты.
Он взял крошечный пузырёк, макнул кусочек ткани в жидкость и, не глядя на меня, пробормотал:
— Будет щипать. Не пищать.
Он промыл её, запахло травами, потом наложил повязку.
— А это, леди, выпейте, — кряхтя, встал он, протягивая флакон. — Чтобы боли не было.
— Леди не ела ничего, — буркнула служанка сзади.
— Тогда после еды. Чтобы желудок не посадить.
Вот так. Заботится. Прелестно.
А у меня в голове уже подозрения роем: не слишком ли вежлив? Как бы не решил отравить. Вот не верю я ему.
Потом служанка снова сняла с меня халат и, продолжая ворчать, начала одевать, как куклу. Честное слово.
Пришлось смириться. От меня сейчас мало что зависит. Меня облачили в бельё — кружевное, тугое, с корсетом. Хотела сказать, что вредно так затягивать, но… не смогла. Потом меня усадили на стул и принялись надевать чулки.
Сдается мне, готовят меня к чему-то и точно не ко сну.
Мне высушили волосы и собрали в высокую причёску. Платье дали попроще, но все равно украшенное кружевами и мелкими камушками.
И мне это всё не понравилось.
Уж слишком всё это походило не на домашний наряд, а на подготовку к… да чёрт его знает к чему.
Меня вывели из ванной в ту самую шикарную спальню. Пол был устлан коврами, огонь горел в камине, лился мягкий свет.
А в кресле, прямо напротив огня… сидел он.
Мой муж.
Он жадным, липким взглядом осмотрел меня.
Глава 4
Смотрел на меня так, словно выбирал между «сломать» и «вытереть ноги».
Красивый, надо признать.
Худощавый, высокий, в дорогой рубашке и жилете, волосы — светлые, будто позолоченные, собраны на затылке. А лицо — резкое, словно выточенное. Глаза серые, глубоко посаженные, скулы — острые. Таких любят юные дурочки и портретисты.
Но я уже знала, что за эта красота.
Снаружи — благородная обёртка.
А внутри… гнильца.
И я вовсе не думала, что этот сучий потрох случайно пустил по следу бедной девочки этих церберов.
Нет. Этот гадёныш делал все осознанно. Я видела этого садиста насквозь.
Он тащился от моего бедного, потрёпанного и несчастного вида. То и дело косился на рану на ноге — с таким интересом, словно наслаждался каждой каплей боли.
Служанка отступила от меня, и меня тут же повело.
Тело не держало. Всё плыло перед глазами.
А он…
Едва сдержал злорадную ухмылку. Не подошёл. Не предложил руку.
Ему нравилась моя боль. Нравилось видеть меня слабой.
Урод напомаженный. Царёк местный.
Он махнул рукой.
— Присаживайся, Элеонора.
Жест был ленивый, но приказа в нём хватило с головой.
Служанка аккуратно подвела меня к креслу, и опустила в него.
Но тут желудок скрутило от голода так, что перед глазами поплыли пятна.
— Позже поешь, — бросил он.
Краснеть я не стала. Не тот возраст, чтобы стыдиться, что хочешь есть.
Сидела я прямо. Как сил хватало. Спину держала. смотрела ему в глаза.
И молчала.
Потому что иногда молчание говорит громче любых слов.
И потому что ещё не время.
— Слушай меня внимательно, Элеонора.
Тот, похоже, ждал от меня чего-то другого — криков, истерики, может слез.
Но я просто сидела.
Он отвернулся… а потом снова уставился на меня.
— Это хорошо, что ты всё видела, — сказал он, прищурившись. — Не буду вдаваться в подробности.
Он криво усмехнулся, губы его дрогнули в злой, презрительной усмешке.
Я подумала, что вот сейчас он перейдет к делу.
— Ты мне так и не родила наследника за пять лет брака.
«Да я бы тебе котёнка не доверила, не то что ребёнка», — подумала я.
— Я встретил Лилию. И она уже беременна от меня. Так что я развожусь с тобой. Тем более ты уже слишком старая.
Ха! В мои двадцать пять-то!
Я посмотрела на него снисходительно. Хотя внутри уже знала — развод? Прекрасно. Я не пропаду. Устроюсь в этом мире. Но поганец решил добить меня.
— Ты останешься здесь, — добавил он холодно. — Будешь жить в этом доме. Будешь прислуживать моей будущей жене. Будешь подчиняться, слушаться.
Он подался вперёд. В голосе зазвенела липкая угроза.
— И если я скажу — ты будешь раздвигать ноги для меня или для тех, кому я разрешу. Ты с этого момента моя собственность. До тех пор, пока я не скажу иначе.
Я смотрела на него.
И даже не дрогнула.
Потому что однажды я уже умирала. Мне дали второй шанс на жизнь и точно не для того, чтобы я удовлетворяла твои желания.
Но кажется, он что-то такое заметил в моих глаза. Потому что прорычал, как зверь.
— Не послушаешься — высеку. Еще раз сбежишь — поймаю и высеку. Косо посмотришь на мою жену — высеку.
А потом он встал подошёл к моему телу и резко вскинул мой подбородок, больно сжав его пальцами.
Слишком крепко.
Я дёрнулась, пытаясь вырваться, но тело предало. Оно было слабое, истощённое. Только голова рывком ушла в сторону.
Он скрипнул зубами. Недовольно.
Зло.
— Я предупредил тебя. А пока посидишь в подвале. Поучишься покорности, которую, видимо, растеряла в лесу.
— Лойс! — крикнул этот урод куда-то в сторону.
В комнату вломился тот самый здоровяк с бородой.
— В подвал её. Не кормить.
— Да, мой лорд, — отозвался тот, без лишних слов.
И подхватил под мышки, помогал ему один юнец. Я не шла. Меня волокли, как мешок. Плакать я была не намерена. Не будет этот гад наслаждаться моими мучениями.
Рассмотреть что-то вокруг не выходило, меня слишком быстро тащили. Я займусь этим потом. Не останусь тут. Не буду тратить свою жизнь на эту всю вакханалию.
Мы миновали тёмный коридор с высокими потолками и бордовым ковром на полу, свернули на просторную, широкую каменную лестницу.
Лестница вниз показалась вечной. Каждая ступень отдавалась болью в ноге, и всё внутри стучало: терпи, не сейчас, не сломайся…
Мы спустились в просторный холл, выложенный мрамором. Полы блестели, как зеркало.
И там я увидела нежную девочку в пышном, роскошном платье.
Неужели это и есть та самая Лилия? Она и правда была похожа на тонкий, изящный цветок. Я даже хотела мысленно пожалеть девочку, потому что муженёк мой, почти бывший, — ещё тот урод и скот.
Но стоило ей взмахнуть рукой в сторону моих провожатых, как те замерли, как послушные псы перед хозяйкой.
А мне в ухо рыкнули и пригнули мою голову в низком поклоне:
— Не смотри. Голову опусти.
— Что⁈
А потом эта маляка, девочка-цветочек, подошла ко мне и веером приподняла мой подбородок.
— Куда вы её ведёте? — спросила она холодно.
— В подвал, — отрапортовал бородач.
— Отлично. Так мерзавке и надо.
Вот это поворот. Я аж на секунду онемела. Посмотрела в эти юные глаза и поняла, что они с «моим мужем» идеальная пара.