Не в этой жизни, так в следующей будем вместе.
Я глубоко вдохнула, выпрямилась. Всё. Довольно.
Вышла из ванной комнаты, прошла по коридору и начала спускаться по каменной лестнице. Шаги глухо отдавались в пустоте.
В холле на первом этаже я столкнулась с Райнером. Он как раз шел от Хельма с бумагами в руках. Остановился, посмотрел внимательно на меня.
— Вы бледны, — сразу сказал он. — Всё в порядке?
— Просто поспала немного дольше, чем хотела, — я выдавила улыбку. — Всё пройдёт.
— Так не пойдёт, — нахмурился он. — Если все будут так терпеть, то, простите, зачем я здесь. Пошлите в лазарет.
— Райнер…
— Не спорьте.
Мужчина взял меня за локоть. Я не стала сопротивляться — сил всё равно было мало. Мы шли по двору. Становилось прохладно. Каменное приземистое здание лазарета находилось в стороне. Но прежде, чем мы пересекли двор что-то словно прожгло спину. Я обернулась.
На втором этаже замка, в окне, стоял он.
Генерал Торн Равенхольт.
Он смотрел прямо на меня. Белоснежная рубашка была расстёгнута на пару пуговиц. Руки сложены за спиной. Его взгляд прожигал — как и всегда. Мрачный, тяжёлый, трудновыносимый.
Я отвернулась. Поспешила за Райнером в лазарет. Признаться, я не слишком сильно и хотела ужинать с генералом.
Мне на сегодня нужна была передышка. Просто тишина, покой.
А завтра… завтра я приду в норму. Обязательно.
Так я думала, но у генерала были другие мысли на мой счет.
Глава 31
Райнер усадил меня в высокое кресло у стены. Его кабинет в лазарете был чистым, минимум мебели, только самое необходимое. Я поёжилась. Тут было немного прохладным.
Каменные стены, деревянный стол, пара стульев, кушетка, полки с травами и склянками, большой светлый витраж вместо окна.
— Сидите спокойно, леди Элеонора, — мягко сказал целитель. — Сейчас всё проверим.
Он не задавал лишних вопросов. Сложил ладони над моей головой, закрыл глаза. Я почувствовала, как лёгкая волна магии прошлась по телу. Прошло несколько секунд.
— Мгм... — протянул Райнер, убирая руки. — У вас сильное переутомление, лёгкое обезвоживание и... недостаток сна. Но ничего критичного. Организм просто требует покоя.
Я чуть усмехнулась.
— То есть я жива?
— Более чем, — тоже располагающе улыбнулся. — Сейчас принесу вам средство от головной боли.
Он прошёл к стеклянной витрине, за которой рядами стояли флаконы, пузырьки и банки с надписями. Выбрал один, вернулся ко мне и протянул.
— Выпейте. Мгновенно подействует.
Я сделала глоток. Жидкость оказалась горькой, но действительно — уже через минуту туман в голове начал рассеиваться. Я стала даже чувствовать себя бодрее. В этом состоянии даже стало стыдно отказываться от ужина с генералом. Вроде как видимых причин теперь и нет. А что касается моих внутренних терзаний, так кому это важно…
— Благодарю вас, Райнер. — Я почувствовала, как улыбка коснулась губ сама собой.
— Рад был помочь.
— А вам, кстати, всё доставили? Я все верно купила?
Райнер отошел, чтобы промыть склянку и поставил ее к такой же пустой таре в коробке на полу.
— Вполне, леди Элеонора. У вас все отлично получилось.
Я поднялась, собираясь поблагодарить ещё раз и направиться к выходу, но Райнер вдруг заговорил:
— Если вы ещё не ужинали... Может быть, составите мне компанию? Я как раз собирался перекусить.
Я даже не успела ответить — дверь с лёгким скрипом распахнулась, и на пороге появился он.
Генерал Торн Равенхольт.
Всё во мне моментально подобралось. Он был, как всегда, строг, сосредоточен. На нём была белая рубашка, расстёгнутая у ворота, черные брюки, заправленные в высокие сапоги. Волосы, тёмные как воронье крыло, собраны в хвост. Взгляд — острый, пронизывающий. И взгляд этот сразу нашёл меня.
— Леди Элеонора, — негромко проговорил он. — Сегодня приглашена на ужин со мной. Нам нужно обсудить пару моментов касательно ее работы.
Он не спрашивал. Он просто ставил перед фактом. Но в голосе не было ни резкости, ни приказа — только твёрдость.
— И что с ней? — добавил генерал, продолжая говорить и смотреть на Райнера так, будто меня тут вовсе не было.
— Усталость и головная боль. Сейчас она в порядке, — сразу же отчитался лекарь.
Я сложила руки на груди, показывая мужчинам, что весьма недовольна их игнором.
— Я, вообще-то, и сама могу сообщить вам, генерал, — холодно сказала я, — что с моим организмом всё в порядке. У меня такое бывает состояние, когда я чувствую себя разбитой и у меня болит голова. Просто не нужно ложиться спать…
— …на закат, — дополнил Торн.
— Именно, — я вскинула подбородок. — Так что ничего серьёзного, — потом перевела взгляд на лекаря. — И, кстати, господин Райнер, вы не должны распространяться о состоянии моего здоровья. Где ваша лекарская этика?
Но ответил мне генерал:
— В этом гарнизоне все подчиняются мне. И обязаны докладывать о любом происшествии или проблеме.
Он сделал шаг вперёд, и в комнате стало тесно от его присутствия.
— Ваша безопасность, леди Элеонора, — в зоне моей ответственности. Поэтому ваше здоровье меня интересует напрямую. И если господин Райнер посчитает, что вы в опасности, он будет обязан сообщить мне. Даже если вам это не понравится.
Лекарь чуть кивнул, а я… не знала, что сказать. Поджала недовольно губы.
— Ну что же. Придется подчиниться.
Потом я весьма скомкано попрощалась с лекарем и прошла мимо генерала на выход. Вышла на улицу. Начало смеркаться. Во дворе было не так много народа. Многие уже разошлись. Пахло зеленью, лошадьми и сырой землей.
— Буду ждать вас… Элеонора, — раздался голос генерала за спиной.
Я обернулась через плечо, посмотрела прямо в его жёлтые, нечеловеческие глаза.
— Я распоряжусь по поводу ужина, — сказала я, поднимая подбородок чуть выше, чем нужно. Просто не хотела показывать, насколько меня все это покоробило. Такое себе удовольствие, когда ты знаешь, что о твоих женских болячках будут докладывать лично генералу.
— Где накрыть ужин, генерал?
— В моем кабинете, — ответил Торн. Его взгляд снова пронзал насквозь. — Через четверть часа.
Подул резкий ветер. Пара коротких локонов вырвалась из тугой косы. Я подняла руку, чтобы заправить их за ухо, но… не успела. За меня это сделал генерал.
Он медленно завернул мой локон, и пока я смотрела на него широко открытыми глазами, позабыла обо всём. А потом Торн сделал шаг назад, складывая руки за спиной в замок.
— Не нужно расстраиваться, Элеонора. И воспринимать всё так близко к сердцу. В этом гарнизоне я отвечаю за каждую жизнь. Разумеется, Райнер не будет докладывать мне о личных женских недомоганиях. Но всё остальное — да. Я должен знать, что вы здоровы и способны нести службу. Впрочем, как и каждый мой воин, — кажется он просто читает мои мысли. — Возможно, я был слишком резким, когда потребовал доклад от Райнера. Но и вы поймите: я воин. А гарнизон — не место, где я буду следить за интонациями и подбирать слова, чтобы не ранить вашу… душу.
Он стоял прямо, сдержанный, как всегда, но в этих словах — в этом «вашу душу» — прозвучало что-то большее. Не издевка, не насмешка, а… забота. Прямая, грубоватая, но настоящая. Я опустила глаза, провела ладонью по ткани брюк у бедра.
А ведь он прав.
Я и правда устала. За последние сутки — выезд, переговоры, закупка, дорога обратно… страх не успеть, внутренняя тревога. Дурацкая проверка борщом, короткий миг надежды… И вот теперь — раздражение, обида.
Я подняла взгляд и встретилась с ним глазами. Генерал не виноват ни в чем.
— Простите меня, генерал, — выдохнула я мягко. — Видимо, я действительно устала. Поэтому и отреагировала так остро.
Он слегка кивнул, молча принимая мои слова.
— И вы правы. Вы заботитесь о личном составе, и это… правильно. Просто я, наверное, ещё не до конца осознала, что теперь тоже часть этого состава. Хоть я и занимаюсь доставкой провизии и не стою на стенах с оружием — всё равно вы тоже отвечаете за меня.
— Извиняться не стоит, Элеонора. Я просто не хочу, чтобы между нами была эта недосказанность. Кроме того, я вижу, как вы успели подружиться с Райнером. Потому и решил растолковать вам свою позицию и правила. Он не виноват. Он так же подчиняется мне.
Мои губы дрогнули в попытке улыбки, почти неуловимой, но искренней. А внутри меня чуть отпустило. Он понял меня. А я — его. И этого… сейчас было достаточно. Неприятный инцидент исчерпан.
А потом улыбнулась более открыто. Выпрямилась, как солдат перед генералом. Разве что честь не стала отдавать, ведь к пустой голове не прикладывают.
— Ужин будет подан через четверть часа, генерал.
Тот усмехнулся одним краешком губ. Его жёлтые глаза вспыхнули.
— Засекаю, — ответил генерал. Я чувствовала смех в его голосе.
Я развернулась и поспешила в замок, а потом на кухню.
Когда я добралась до кухни, Эмма уже закатывала рукава и бросала приказы налево и направо, как опытный командир:
— Вы — за солью! Что с гарниром, Лима?! Нам его подавать надо!
Увидев меня, прищурилась.
— Гляди-ка, леди, ожила! А то видела, как ты в лазарет направлялась. Не захворала, надеюсь?
Я остановилась у стола. Вот ведь!
— Всё в порядке, — проговорила я, не удержав лёгкой усмешки. — Просто голова разболелась, слишком много проспала. У меня всегда так, когда сплю на закат.
— Ну, слава богам, — проворчала Эмма, но всё равно посмотрела внимательно, оценивающе. — А то знаем мы этих хрупких. Чуть что — пластом лежите. И не понять только, от чего. То, значит, на рассвете рано вставать вам нельзя, то на закате уже спать не положено. Голова болит… Странные вы, леди, люди. На ровном месте хвори выдумываете.
Я лишь рассмеялась и развела руками.
А потом подумала, что гарнизон. Прям как деревня. Один пошёл — все уже знают. Подслушают, перескажут, приукрасят. Ещё и выводы сделают, даже если ты всего-то шагнула в соседний коридор.