Я не могла отвести глаз. Ни на миг.
Равенхольт казался воплощением Смерти и Жизни в одном теле.
Его рубашка порвалась у плеча, но тот даже не заметил, как его полоснули острые когти чудовищ. Он перехватил меч обеими руками — и врезался в строй врага.
Казалось, что воздух вокруг него вибрировал.
Он двигался так стремительно. Шел в самую темную гущу.
Я прижала ладонь ко рту.
Бог мой… он был не человеком. Он был ураганом. Он был бурей. Казалось, война — это его карма. Его призвание. Он был рожден, чтобы быть генералом.
Я не могла оторвать взгляда от завораживающих движений Равенхольта. От его силы, его мощи.
Я ловила каждое его движение. Переставала дышать, как только белая рубашка генерала терялась в тёмном киселе тумана, и глотала воздух урывками, когда он вновь появлялся из этого облака — живой.
Живой… и отбрасывающий очередное тело прочь от себя.
Я следила, будто заколдованная, за каждым отблеском его клинка. За каждым точным шагом, поворотом корпуса, за тем, как он прикрывал спины своим бойцам.
И был так страшно красив, что меня пробрала дрожь. Не от страха. От восхищения.
Резко раздался очередной пронзительный писк. Я уже знала — бой окончен.
Кажется, в этот раз нашествие кочевников закончилось быстрее, чем в прошлый раз.
И вдруг Торн остановился. Меч в его руке опустился вдоль тела, дыхание было тяжёлое, плечи подняты.
Он стоял над телом…
А потом медленно поднял голову.
И посмотрел прямо в моё окно.
Я вздрогнула.
Он видел меня.
Я отпрянула от окна. Вытерла лоб, прижала ладонь к груди. Отдышалась. Жёлтые глаза дракона словно до сих пор стояли предо мной.
Надо было переодеться и как можно скорее бежать помогать воинам. Думать о том, что я слышу то, чего не слышат другие, сейчас было некогда. Как и о том, что, возможно, генерал тоже видел то, чего не могли видеть остальные.
Воинам гарнизона, стоящего на страже Империи, требовалась помощь.
Глава 34
Я переоделась в форму. Волосы собрала в небрежный пучок. Побежала вниз, во двор. Там уже вовсю оказывали помощь раненым.
Мой взгляд сразу нашёл Райнера — он уже приступил к лечению. Склонился над раненым, отдавал указания помощникам, сам что-то накладывал, применял магию, бинтовал. Его белый халат был забрызган кровью, на лбу блестел пот, но движения оставались чёткими и точными. Можно было бы залюбоваться… если бы не серьёзность происходящего.
Я лишь смутно почувствовала, как кто-то будто бы прожигает мне спину. Обернулась. Но ничего не увидела. Не стала заморачиваться — сейчас было не до того.
Я подбежала ближе к Райнеру, засучила рукава. Не ждала распоряжений. Райнер только посмотрел в мою сторону и одобрительно кивнул.
Я знала, что делать.
Выбирала тех, кто не был при смерти, но нуждался в срочной помощи. Один — с ранением в плечо, второй — с разодранной ногой. Я брызгала настойками, резала ткань, перевязывала, останавливала кровь, говорила с ними.
— Потерпи. Дыши. Ещё немного. — Мои слова вырывались автоматически. Сама не помню, что говорила. Я была поглощена происходящим.
Прошло не знаю сколько — может, полчаса, может, больше. Я уже вытерла лоб локтем, и вот Райнер снова оказался рядом. Он не говорил громко. Просто подошёл и заговорил тихо:
— Элеонора, вы молодец… дальше мы сами, — он выпрямился, стал озираться по сторонам. — Найдите генерала. Помогите ему. Если там что-то серьёзное — зовите меня.
Я проследила за его взглядом — и всё внутри сжалось.
— Что с ним? — не успела я сдержать голос.
— Не знаю, — Райнер только покачал головой. — Но он уже дважды отказался от осмотра, и, если я сам к нему подойду, он снова отмахнётся. А вы… вас он, возможно, послушает.
Я кивнула. Не стала возражать. Внутри поднялось странное чувство: тревога, нетерпение.
Я схватила сумку, перекинула её через плечо и стала осматриваться. Во дворе было слишком много народа.
Я металась взглядом среди раненых, вглядываясь в каждое лицо.
Где он?
Я почти чувствовала, как нарастает злость. Эта глупая, мужская, твердолобая упрямость. Вместо того чтобы принять помощь, он отмахивался от нее.
Я шла в сторону замка, но взгляд сам собой упал на казармы — и я замерла.
Он был там. Его белая рубашка, уже окрасилась в красное… Сердце чуть не выскочило из груди от одного этого вида.
Чёрные волосы растрёпаны, рубашка на плече и груди располосована, на виске — ссадина. А он… будто ничего не случилось. Стоял, говорил с командирами — коротко, чётко, жёстко. Один из солдат, резко кивнув, тут же побежал исполнять приказ. Торн повернулся, чтобы отдать новое распоряжение. Его движения были уверенными, как всегда, но я видела, как он морщится.
Я не могла оторвать взгляда.
И тут он повернулся в мою сторону. Его жёлтые глаза сразу же нашли меня, будто и не искали вовсе — просто знали, где я. Что-то ещё сказал своему адъютанту, коротко, по-военному, и направился ко мне. Люди расступались перед ним.
А я стояла и ждала. Не могла сдвинуться с места.
Равенхольт подошёл ко мне. Остановился совсем близко, с его плеча всё ещё капала кровь, а рубашка была безнадёжно испорчена.
— Генерал, — я чуть хрипло выдохнула. — Вы ранены. Я… Я не уйду, пока не осмотрю вас. Хотите вы того или нет — мне всё равно. От меня вы так просто не отделаетесь.
Я ожидала, что он нахмурится. Откажется. Отмахнётся, как и от Райнера. Но он посмотрел на меня долго, выдохнул через нос — и вдруг кивнул.
— Хорошо.
Это выбило из-под ног почву. Просто... хорошо? Без возражений, без упрямства? Я даже не знала, что сказать. Внутри меня разлилось облегчение.
Мы молча двинулись в сторону замка. Торн шёл немного впереди, слегка прихрамывая, но не замедлялся.
В его кабинете было полутемно — свет лишь от настенной лампы. Генерал молча закрыл за нами дверь, шагнул к столу. Секунду постоял — а потом начал расстёгивать рубашку. Медленно, сосредоточенно.
Я не отвела взгляда. Сначала, потому что надо было следить за раной, понять масштаб повреждений. Но потом… уже не могла не смотреть.
Каждое его движение было спокойным, выверенным. Он стянул рубашку с плеча, и ткань с хрустом отклеилась от запёкшейся крови. Под ней — старая шрамированная кожа, свежие порезы, глубокий синяк под ключицей. На виске ссадина, на щеке — тонкая дорожка засохшей крови.
Я подошла ближе. В горле пересохло, особенно в тот момент, когда подняла глаза и встретилась с его золотыми, драконьими глазами. Они смотрели на меня… иначе. Спокойно, пристально — и с теплотой. Или мне это только показалось?
Генерал был красив по-мужски: высокий, сильный, мужественный, сдержанный. Он был словно выточен из камня. Надёжный. Цельный.
Был ли у него кто-то? Точно не женат. Может, есть невеста? Кто-то, ради кого он живёт? Кто ждёт его?
Почему именно сейчас мне полезли в голову такие мысли?
Я ведь не собиралась... не позволяла себе даже думать о возможности каких-либо отношений. Я не могла представить, как можно любить кого-то ещё.
Только это знакомое чувство — тонкое, почти забытое, подспудное ощущение безопасности, что накрывало рядом с ним, — тревожило меня. Дежавю, тень прошлого, память тела. Осколки любви, той, что я уже прожила. И отголосок моего законного мужа пугал меня. Даже если бы это и был Борис, он бы не стал молчать.
А если просто не помнит?
Господи, как же сложно.
Я подошла ближе. Торн слегка опёрся поясницей о край стола, не сводя с меня взгляда. Он следил за каждым моим движением. Я разложила на столе лекарства, аккуратно разложила бинты, взяла перчатки и начала надевать их, стараясь не смотреть на него. Но чувствовала — он не отводит глаз.
Сосредоточься. Ты целитель сейчас. Только целитель.
Я приблизилась почти вплотную. Воздух между нами был натянут, как тетива. Торн не отводил взгляда — его жёлтые, немигающие глаза следили за каждым моим движением. Он не просто наблюдал — он чувствовал. Улавливал малейшее колебание дыхания, жест, взгляд. И я это знала. В этом взгляде не было похоти. Но и холодом он не был. Он был внимательным. Хищным. Терпеливым. Словно зверь, что не нападает — но уже выбрал добычу.
Я вплотную стояла у нему. От него пахло кровью, раскаленным песком и смолой. У меня помутилось в голове. Но я нашла в себе силы отринуть все.
Очищала раны, наносила мазь, бинтовала. Его дыхание едва менялось, когда я касалась воспалённой кожи.
— Больно? — прошептала я, не поднимая глаз.
— Нет, — ответ прозвучал низко, чуть хрипловато.
Я чувствовала, как он напряжён. Чувствовала его тепло. Его силу.
Когда я отступила, собираясь снять перчатки и отойти, он перехватил мою руку.
Пальцы обвили запястье — не крепко, но достаточно, чтобы я не вырвалась.
Я застыла.
Он медленно, очень медленно стянул с моей руки перчатку. Я подняла глаза. Его пальцы были горячими, в этом прикосновении было… что-то такое, от чего у меня внутри всё свело. Затем он наклонился, не сводя с меня глаз, и коснулся губами моего запястья.
Мягко. Почти неощутимо.
Но я почувствовала. До самого сердца.
Я даже не сразу поняла, что не дышу. Горло сжалось. Сердце билось в груди как сумасшедшее, а тело будто оцепенело.
Я испугалась того, что почувствовала. Призрака прошлого…
Нужно было отвлечься.
— Вы остались на стене… — прошептала я, но голос сорвался. — Выходит, я… я была права. Тот звук, что я слышала… это было начало их наступления…
Равенхольт медленно отпустил мою руку. Он молчал. Изучал меня, а может решал, что стоит мне сказать.
Но он всё же ответил. Глухо, просто:
— Думаю, что так.
И больше — ничего.
Я решилась. Осторожно, как будто ступала по льду, который может треснуть под ногами:
— Я… иногда слышу то, чего не слышат другие, — голос чуть дрогнул, но я не позволила себе отвести взгляд. — А вы… генерал… Мне показалось, вы видите то, чего не видят другие?