Слишком глубоко в душу въелось её отношение.
Чтобы совсем не реагировать на оскорбления, необходимо зачерстветь. Быть стопроцентно уверенным в своей силе и превосходстве. Я не такая. Никогда такой не была и уже не буду.
У меня был Марат – заградительный щит. Он спасал нас обоих.
Я решила, что именно поэтому он мне начал сниться. Не имея реальной поддержки, мой мозг начал создавать образы самостоятельно.
Во сне, расслабляясь, я в прошлое возвращалась. В то время, когда любовь мужа была абсолютной и никакие злобные тетки меня не трогали.
Коллеги не в счет. В сравнении они цветочки.
С тех пор как Георгий меня привез домой, несколько десятков раз успев в пути извиниться за поведение своей матери, прошло две недели.
То, что ему искренне жаль, я смогла убедиться. Два букета цветов. Несколько доставок продуктов на мой адрес.
Лишнее.
Трудно не догадаться, что так он пытается загладить вину.
Хотя в чем?! Разве он виноват, что его мама ненавидела меня много лет?
Обольщаться не стоит. Она почти всех не любила. Но принципиально упрямая я да наглый и резкий в выражениях Марат ей доставляли больше хлопот.
Как сильно мы её раздражали, я осознала, когда Марата забрали. Если сверстники меня не трогали, то Наталья Викторовна не упускала возможности уколоть. Как бы невзначай роняла фразы, мол, он сейчас без тебя неплохо развлекается, совершенно не вспоминая.
Сейчас, в двадцать пять, я могу ей лишь посочувствовать. Глубоко несчастный человек. Настолько не удовлетворена своей жизнью, что за счет детей поднимает самооценку. Да только всё без толку.
А в пятнадцать я этого не понимала.
Когда живешь в очень суженном социуме, мир воспринимаешь через призму тех, кто тебя окружает.
А каким его можно ощутить, когда вокруг люди-гиены?
Подружки-коллеги у неё такие же были.
Когда читаю статьи о том, что сейчас в детских домах жизнь иначе проходит, радуюсь за детей, хотя и не верю особо.
– Да, малыш, твой папа нас не вовремя кинул, – говорю, поднимаясь на ноги.
Заснуть у меня больше не выйдет.
Неприятно осознавать, но расставание с мужем подтолкнуло меня к перманентной меланхолии. Умом понимаю всё, но поделать ничего не могу.
Но есть и отдушина, так сказать, светлое пятнышко на фоне серых однотипных будней.
Я представляю, что будет с Маратом, когда он о сыне узнает.
По законодательству в графе «отец» запишут его. И никак иначе. Забеременела я, будучи в браке. Положенные сроки не вышли.
Предвкушаю размер того тротила, что рванет.
Мало мне не покажется, но надежда на то, что ему будет больно, меня согревает.
Он хотел стать отцом. Тем более, сын. Наследник.
Я часто думаю о том, смог бы он побороть свою похоть, если бы знал о беременности, или всё равно тайком таскался по бабам?
В любом случае камень с моей души упадет, когда Марат всё узнает.
Одни и те же мысли крутятся в голове день за днем… Как вообще домохозяйки живут? Я готова на стены лезть от тоски и однообразия лютого.
Приняв душ, готовлю завтрак.
– Тебя разнесет, – произношу вслух, к себе обращаясь.
Отродясь у меня не было лишнего веса. Да и не ела я никогда по шесть раз на день.
Напоминаю себе поискать фитнес для беременных, желательно поближе к дому, потому что ходить тоже лень. Замкнутый круг.
– Ты родишься, и жизнь станет прекрасной, – касаюсь рукой живота. Того места, где, как мне кажется, прячется маленький человечек. – Если ты хотя бы немного на папу будешь похож, я похудею быстро.
Эйфория, перемешанная со счастьем и нескрываемым удовольствием, растекается по венам каждый раз, когда малыша себе представляю. Самый лучший подарок.
Ближе к обеду собираюсь на прогулку. Одеваюсь так тепло, что в самом конце, уже завязывая шарф, бормочу словечки не очень приличные.
Надо было всё же Геленджик выбирать.
Открываю входную дверь и отшатываюсь, потому что натыкаюсь на крупную мужскую фигуру, стоящую на пороге.
Глава 27
– Ильяс? – не могу скрыть своего удивления.
Я не питала иллюзий, понимала – для Марата и его окружения найти меня проблем не составит. Но по реакции мужа было понятно – я ему больше неинтересна. Плохо ли, хорошо ли, но меня со счетов списали мгновенно, не забыв знатно жизнь подпортить и репутацию.
Мало показалось? Добавка на подходе?
– Здравствуй, Аврора! – широко улыбнувшись, незваный гость делает шаг мне навстречу, тем самым заставляя попятиться вглубь квартиры. – Вот это ты забралась. Пока нашел тебя, несколько раз заблудился, – дух переводит. Пешком поднимался, что ли?
– Что ты тут делаешь? – вырывается у меня.
В квартире детские вещи. Не хочу, чтобы их кто-то видел!
Хватило того, что Георгий узнал. От мамаши своей. Он тактично не стал задавать лишних вопросов, и всё же было видно – новость неприятно его удивила.
Ждать от Ильяса тактичности так и вовсе не стоит. Сначала выпытает, потом сдаст меня брату.
– А я смотрю, ты рада меня видеть.
Он редко бывает в настолько приподнятом настроении. Во всяком случае, такой яркий задор в его глазах я вижу впервые.
– Да, здравствуй, конечно. Проходи, – жест приглашающий делаю. – Просто я… Не ждала гостей. Гулять собиралась.
От него веет холодом. Волосы снегом припорошены, подтаявшие капельки поблескивают на ткани пальто.
Похоже, прогулка моя отменяется. Зря столько времени на сборы потратила.
– Я подумал, надо навестить невестку. Марат затупил, но мы в этом не виноваты. Одна семья. Волнуемся. Скучаем.
Спорное заявление. Близко мы никогда не общались.
Зачем он приехал? Разузнать, как живу?
«А вдруг Марат попросил навестить меня? Узнать, как поживаю?» – злюсь на себя за надежду, в груди расцветающую.
Двоякие чувства.
С одной стороны – в мои планы не входит так рано Сабиева в известность ставить, с другой – будет приятно узнать, что он за меня беспокоится.
Пригласив Ильяса в квартиру, иду в свою комнату переодеваться. Натянув мягкий спортивный костюм, на кухню бреду. Нужно его хотя бы чаем напоить, а там, может быть, побыстрее уедет.
На днях у меня состоится встреча с Зориным.
Адвокат мне документы о разводе отдаст.
Опустошающие чувства топят меня. Такая большая любовь. Зависимость. Нестерпимая потребность друг в друге. Всё закончилось каким-то лютым холодом и безразличием.
Даже все вопросы по разделу имущества и денег решены с адвокатом.
Ильяса нет минут семь, я успеваю на стол накрыть. Ничего особенного, так, легкий перекус.
– Ты недавно переехала? Не успела обжиться, – присоединившись ко мне, он осматривается. Проходится взглядом по фасаду кухни. У меня прибрано. Ремонт свежий. Но мои «родственники» привыкли к другому уровню.
– Да, недавно квартиру купила.
Хорошо, что детскую не оборудовала, а то бы сейчас что-то было.
– Если помощь нужна – говори. Я с радостью тебе помогу, чем смогу. Давно ничего сам не делал, но ради тебя вспомню.
Оборачиваюсь и замечаю, как он мне подмигивает.
Странные творятся дела.
– Ты надолго в Челябинск приехал? – полностью игнорирую его предложение о помощи.
Ильяс передергивает плечами. Мимикой давая понять, мол, как пойдет.
– Пока не знаю. Не думал над этим. Если понравится – задержусь. Покажешь мне город? – вскидывает бровь. Его цепкий взгляд ко мне прилипает.
Ежусь невольно.
– Тут, я понимаю, зима! – продолжает пространство собой заполнять.
Отмечаю, что у Ильяса и Марата темперамент разный.
Последний, скорее, дотронется, погладит, поцелует в макушку. Болтает без дела нечасто.
– Уже весна, – слабо улыбаюсь. Мне непривычно с ним такие бессмысленные беседы вести. Мы не приятели. Он брат моего без пяти минут бывшего мужа. О какой семье и родстве речь.
– Я о том же. Весна, а снег лежит до сих пор. В Москве болото уже. Ты как, не скучаешь?
Не могу понять, к чему эти вопросы с глубоким заходом, поэтому в лоб спрашиваю.
– Ильяс, тебя Марат попросил приехать? Что ему нужно?
Хасанов в лице меняется. Оно становится жестким. После – непроницаемым.
Встретившись взглядом, понимаю, что веселость в нем испарилась.
– Я не мальчик у него на побегушках, – произносит холодно. – И вообще, Аврор, если бы он хотел узнать, как ты, сам бы приехал. Или хотя бы позвонил тебе, но что-то мне подсказывает – ни того, ни другого он не делал.
Прав ты, Ильяс! Но какого черта ты тут делаешь тогда?
Неужели нельзя меня в покое оставить?!
– Я не это имела в виду! Но твое появление для меня неожиданность, – стараюсь, чтобы мои слова не звучали как извинения.
– Я беспокоился, Ро. Узнал, что у тебя на работе случилось, и решил приехать проведать. Почему ты не позвонила? Я бы помог вопрос решить. Рты всем позакрывать. Надо было просто позвонить.
Тоже мне – рыцарь.
– Не хочу обсуждать это, – мне глубоко неприятно, что Ильяс в курсе, а быть может, и вовсе видел те чертовы фото!
Хоть головой бейся об стену, да только разве это поможет?!
Понятно, что в современном мире взломать можно всё. Да и вообще, мне, как учительнице, делать подобные кадры неэтично, но я свято верила – они предназначены только для мужа.
Меня в краску резко бросает. Жалею, что с Маратом максимально открыта была. Думала, что так и должно быть в семье.
Мы с ним доверяли друг другу.
– Аврор, я не виноват, что Марату хватило ума девке своей показать ваши с ним фото, – неожиданно запястье мое обхватывает. – Только идиот мог обидеть тебя, променяв на шлюху.
Глава 28
– Ильяс, мне это неинтересно, – произношу строго, как с нашкодившим учеником разговариваю. К счастью, имеется опыт грозно вещать.
Вырываюсь из его захвата. Отхожу на несколько шагов и, заведя руки за спину, скрещиваю их, запястья пальцами обхватывая.
– Аврора, ты что, до сих пор надеешься, что вы помиритесь?! – смотрит на меня вопросительно. Хмурится то ли с недоверием, то ли с раздражением. – Хочешь простить его после всего?