Ещё год назад я не знала, что Сабиев способен быть дезориентированным и полным сомнений.
Всё изменилось после рождения сына.
С тех пор он частенько пребывает в разрозненных чувствах, особенно если ему предстоит совершить что-то новое – помочь искупать малыша, подстричь крошечные и остренькие, как лезвия, ноготочки или носик промыть.
Сегодня так и вовсе у Марата большой день.
Ему придется посидеть с Тимуром, пока я на празднование бракосочетания Георгия и Светланы съезжу. Одна.
– Ты очень вовремя! Мне волосы уложить нужно, а кое-кто не хочет с ручек слезать, – целую кончик сладкого носика.
Нежность к сыночку переполняет. Никого не любила так сильно. Каждый вдох рядом с ним – до мурашек.
Тим проворно хватает меня за уши и, притянув покрепче, присасывается к подбородку.
Звуки причмокивания по прихожей сразу разносятся.
«Только не это!» – представляю, какой он след может оставить, и мысленно постанываю.
Мой замечательный мальчик обожает шалить!
Первый зубик у нас появился рано. Пользуется им теперь сыночек как холодным оружием. Стоит только потерять бдительность, как он в кожу спивается. Слюнявит, сосет и пытается откусить хотя бы кусочек.
Пару раз Марат ворчал из-за небольших синяков, которые оставались на моей скуле после яростных нападений, а позднее сам стал потерпевшим.
Перед самым рождением сына он всё-таки посетил пластического хирурга. Теперь шрам на лице менее заметен, но волосяной покров восстанавливается плохо. Чтобы облезлая щетина не бросалась в глаза, Марат бреется дважды в день. Вот малыш и считает, что такого папу грех не попробовать на вкус.
– Может быть, мы с тобой всё же поедем? – спустя десять минут заглядывает ко мне в ванную комнату, держа на руках Тимурчика.
В его глазах столько надежды.
Я знаю, что ему страшно. Всё умеет, но надолго вдвоем они наедине никогда не оставались.
Рассматриваю их через отражение в зеркале, и нежность затапливает.
– Мы ведь договорились, – напоминаю ему.
Отчасти я вредничаю. Самой будет неспокойно, но отдохнуть в компании этих двоих не получится. Один будет до икоты рваться за ручки ходить, второй – обреченно вздыхать.
– Знаю, и всё…
Включаю фен, чтобы не слышать его слов. Я не железная, но только не с ними – всегда легко поддаюсь на уговоры.
Знаю точно, что Марат способен найти нужные слова, и я уступлю, поэтому решаю просто не слушать.
Три месяца назад, устав приезжать к нам после работы, он купил одну из соседних квартир – самую ближайшую. Лишь стена нас разделяет теперь и остатки страха в моем сердце, с каждым днем его всё меньше, но, тем не менее, последний шажок самый трудный.
Как мы с ним тогда поругались… Он мне ничего не сказал о покупке заранее, дав мне повод высказать всё, что об его самоуправстве думаю.
Потихоньку идем на сближение, но я всё равно не готова к такому повороту событий. Слишком близко! Подобрался вплотную.
Всё свободное от бизнеса время он с нами проводит. Еще сон и посещение психотерапевта, ничем больше не занимается.
Успокоилась, только когда поняла, что благодаря его переезду спать могу больше. Несколько ночей, после того как зубик стал прорезаться, были адовыми. Тимур, засовывая в ротик маленькие пальчики, плакал часами напролет. Марат стал приходить посреди ночи и носить сыночка на руках. Успокаивал, тихо что-то рассказывая.
А я отключалась.
В такие моменты частенько вспоминаю прошлое. Когда мы были одной командой. Когда роднее никого не было. Когда он меня спасал от всех бед.
Ничего не забыть. Ни хороших воспоминаний, ни плохих. Но я точно знаю, потерять Марата было бы намного страшнее, чем измену простить. Поняла это, когда мы были на грани.
Он тяжело восстанавливался, у меня было время и повод подумать.
– Мирон тебя отвезет, – сообщает Марат, выйдя из детской. – И заберет.
Сидя на пуфе, тянусь за туфелькой.
– Договорились. Я ему позвоню, как освобожусь.
В уголках губ прячу улыбку. Вижу – ему неспокойно, но держится очень неплохо. Держать в узде свой темперамент – задача повышенного уровня сложности.
Мы редко обсуждаем его лечение. Оно заметно помогло.
– Уверена, что сама справишься?
Распахиваю глаза от его нахальства.
– На что ты намекаешь?
– Да я прямо говорю, Ро! Переживаю, – произносит медленно. Внимательно проходится по мне пристальным взглядом своих голубых глаз. – И почему ты в белом?
Вот тут я его недоумение разделяю! Не совсем поняла просьбу невесты в отношении цветовой гаммы нарядов. Но кто я такая, чтобы спорить или переубеждать?
– Это цвет морской ракушки! – уточняю с шутливым вызовом.
– Ох, прости. Я не знал. Это в корне дело меняет! – усмехнувшись, Марат плечом о дверной проем опирается. Складывает руки на груди.
Рукава его рубашки закатаны до локтей, шрамы на предплечьях видны.
Свел он только на лице, чтобы малыша не ругать. Остальные остались.
Каждый раз, видя их, думаю, что могла потерять очень многое.
Нам с крошкой Тимуром жить без папы было бы трудно.
Марат продолжает смотреть. Что-то мне подсказывает, я знаю причину, по которой он так и не переоделся в домашние вещи, хранящиеся у нас. Рассчитывал, что я передумаю и соглашусь поехать втроем.
Нет. Нет. Нет. Не в этот раз!
Собираюсь уже выйти из квартиры. Марат ловит меня за запястье. Медленно ведет пальцами по ладони.
Разряд тока пробивает нервные окончания. Так и не научилась спокойно реагировать на его прикосновения.
– Пальчик стал одиноким, – добравшись до безымянного, усмехается грустно.
Все подаренные им кольца я сняла. Храню их в спальне, изредка перебираю.
– Это ни к чему тебя не обязывает, Аврор. Вернешься домой и снимешь, – достает из кармана небольшую бархатную коробочку. – Давно купил, теперь ношу с собой. Момента ждал подходящего. Он всё не наступает, а сейчас очень волнуюсь. Не могу раздетой тебя отпускать, – слегка приподнимает уголок рта.
Прохладный металлический ободок скользит по моему пальцу. Ну вот, теперь весь день его разглядывать буду.
– Так страшно отпускать?
– Страшно жить без тебя. Страшно думать, что не простишь. Остальное не страшно.
Всю церемонию сижу как на иголках.
Очень хотела отвлечься, развеяться, вырваться из рутины, а теперь время замедляет свой бег. Тяготит.
Понимаю – находиться не здесь хочу. Мне мальчиков моих не хватает. Любимых. Вредность редко приводит к чему-то хорошему.
Обвожу взглядом зал. Просторно и много света. Пространство наполнено счастьем и запахами ароматных цветов, словно окутано туманом нежности и любви.
С улыбкой наблюдаю за молодоженами. Они держатся за руки.
Георгий сияет от счастья.
Тоже хочу так искрить. Окончания торжества не дожидаюсь. Побыстрее пробираюсь через толпу желающих поздравить молодых.
Мечтаю сбежать.
– Аврор, всё в порядке? – Ливнев улавливает моё волнение излишнее. – Тимур здоров?
– Да! Конечно, – живо киваю. – Просто сердце не на месте.
– Твой муж должен справиться! – в один голос заверяют меня Георгий и Света.
Впору глаза закатить!
Чета Ливневых уверена в том, что мы скоро поженимся. Снова.
Цокаю недовольно.
Самая маленькая капелька меня ещё хочет повредничать.
С понедельника мы с Лизонькой должны начать заниматься. Будем к школе готовиться. Георгий мне об этом напоминает, после отпускает домой.
Больше часа мы с Мироном тратим на дорогу. Знаю, потому что то и дело на часы поглядываю. И проверяю мессенджеры. Чудеса, ни одного сообщения.
Захожу в квартиру с чувством легкого разочарования. Мне думалось, Марат не выдержит и приедет.
Проведя много лет вместе, мы стоим друг друга. Ненормальные оба.
Отчетливо осознаю – пора прекращать сопротивляться и принять неизбежное, то, что свыше нам предначертано. Отпустить друг друга у нас всё равно не получится.
Непривычная тишина бьет по нервам. Моё маленькое счастье обычно такой переполох разводит, что страшно представить.
Нахожу мальчиков спящими.
Тимур в своей кроватке, а Марат на рядом стоящей постели. Лежит на самом краю. Во сне держит сыночка за ножку.
Решаю переодеться и к ним присоединиться.
Когда вхожу на кухню, в груди болезненно щемит. Пропустив несколько глухих ударов, сердце падает вниз.
На столешнице в вазе стоит роскошный букет цветов – белые пионы и гортензии нежно-голубого оттенка. При ближайшем рассмотрении замечаю маленькие бутоны моих любимых фрезий.
Стол на двоих сервирован.
Кто-то хотел сделать мне сюрприз, но проиграл битву со сном. Такая досада!
Приняв душ и переодевшись, крадусь в спальню. Сейчас Тимурка выспится и будет ночью нам шоу устраивать, нужно успеть отдохнуть.
Забравшись в постель, щекой прижимаюсь к спине Марата. Прислушиваюсь к своим ощущениям. Он вкусно пахнет. Преодолев смущение, обнимаю, вкладывая всю нежность в прикосновения.
Уже перед тем как уснуть, ощущаю – Марат разворачивается ко мне лицом, накрывает пледом и прижимает к себе.
– Я тебя тоже люблю, моя Ро, – раздается тихий шепот.
Пять лет спустя
Марат
– Диана Маратовна, только не плачь! – прошу проникновенно, касаясь кончиками пальцев мягкой щечки.
Насупившись, дочурка поджимает пухлые губки.
Ослепительная красавица.
Был уверен – красивее Авроры никого быть не может. Дочка же… это что-то особенное. На нее неустанно смотреть хочется и прикасаться.
В такие моменты ощущаю себя абсолютно счастливым.
Если бы Рора меня не простила, жизнь была бы бессмысленной.
Несмотря на мои успокаивающие слова, губки Дианы продолжают дрожать.
– Если ты будешь плакать, твоя мамочка с меня шкуру спустит, – говорю с ней, как со взрослой.
Диана лопочет что-то неразборчивое, явно со мной соглашаясь.
Женская солидарность? Уже? А не рано ли?
– Так и знал, что вы в сговоре!