– Отпусти меня, – разом прошу обо всем. И хватку ослабить, и дать развод.
Неожиданно он притягивает к себе, сжимая одной рукой локоть, а вторую переместив на затылок. Секунда – и я уже прижата к его крепкой груди.
Первым же касанием дух выбивает.
– Не смогу…, – глубокий вдох. Марат мои волосы нюхает.
Цепенею и не могу пошевелиться.
На секунду мне кажется, что всё стало как раньше. Легкое замешательство.
Зачем он это делает?!
– Ро, малышка, давай попробуем начать заново? – предлагает севшим голосом. – Ты ведь знаешь, как сильно я тебя люблю.
***
Дико недоумеваю. Просто нет слов.
Его признания – самое жуткое издевательство… Неужели совести и капли не осталось? Видит же, как мне больно! Я сотрясаюсь в его руках, а он добивает.
Слишком жестокий спектакль!
Пытаюсь вырваться, но муж наматывает на свой кулак пряди моих волос и оттягивает назад, заставляя смотреть в его глаза. Мне страшно, боюсь в них утонуть. Манящая ледяная бездна. В них пропасть – проще простого.
Во рту пересыхает. Даже попросить меня отпустить не удается. Тело слабеет.
В рывке прижимает меня к стене и наваливается сверху, фиксируя своим телом. Освобождает руку, удерживавшую меня ранее. После чего проводит костяшками пальцев по моей скуле, растирает её.
Его взгляд скользит к моим губам, и в этот момент меня пробивает током.
В его глазах мелькает смесь боли и отвращения. Это действует на меня словно пощечина отрезвляющая.
Подаюсь вперед, чтобы его оттолкнуть, но муж, как и всегда, действует на опережение. Тянет за волосы с такой силой, что я охаю, судорожно хватая ртом воздух. В этот момент Марат впивается в мои губы требовательным поцелуем. Чувствую на своем языке его вкус, перемешанный с виски.
Пытаюсь стиснуть зубы, но снова не выходит. Его язык уже вовсю мой рот исследует.
Марат распоряжается моим телом, как и раньше.
Невыносимо хочется плакать. Снова стараюсь его оттолкнуть. Муж взглядом приказывает бросить эту затею.
Не сейчас.
Несколько раз коленом бью его по ноге. Марату мое сопротивление надоедает. Он отстраняется и смотрит так, будто не понимает природы моего недовольства.
– Я не хочу, чтобы ты ко мне прикасался! – выпаливаю, глотая колючий ком, в горле образовавшийся.
В его светлых глазах мелькает адово пламя.
Одним резким движением он перехватывает обе мои руки и, крепко держа за запястья, прижимает к стене над моей головой.
– А чьи прикосновения тебе нравятся?! – рявкает мне в лицо. Он в бешенстве. – Кто к тебе ещё кроме меня прикасался? Нашла с кем сравнить?
Если бы у меня спросили, можно ли свихнуться за пару секунд, я бы ответила – да!
– Что ты несешь?! – шепчу.
До мужа у меня никого не было.
Ещё до появления Марата в моей жизни, со мной пару раз происходили нехорошие вещи, но они всегда заканчивались побоями, а не сексом, слишком уж я была несговорчивой.
– А что я думать должен? Мои прикосновения тебе резко противны стали.
Надменный тон последней каплей становится.
– Ты мне изменил! – кричу и бьюсь одновременно. – Я видела тебя с другой женщиной! Ты её трахал! Мне противно с тобой…
Успокаиваюсь так же резко, как и вспыхиваю. Виной всему стена безразличия в его взгляде. Нисколечко нет сочувствия или раскаянья.
– Жа-а-аль, – выдает протяжно. – Значит, тебе придется терпеть. Потому что, и заруби это себе на носу, ты только моя!
Моё сердце верить не хочет, но в ушах его голос стоит. Недолго. Он вскоре сменяется треском ткани. Мелкие пуговички с моего сарафана катятся по полу, отбивая известную только им мелодию. Звон каждой из них набатом по моим перепонкам проходится.
– Я не хочу! – безуспешно вырываюсь, опуская голову и разглядывая остатки своего сарафана, висящие у меня на плечах. – Марат, пожалуйста, не делай этого с нами, – наверное, я его умоляю, не отдавая себе отчета.
Не произнося ни слова, он скользит ладонью по моему телу, опуская её всё ниже. Перестаю дышать, ощущая, как уверенным движением пальцы мужа отодвигают трусики в сторону и касаются нежной плоти.
Всхлипываю, бессвязно бормоча ругательства в его адрес.
Медленно выдыхаю через нос, готовясь по новой начать вырываться.
Его пальцы внутрь проталкиваются.
Упрямо ноги свожу, на что Марат усмехается.
– Ро-о-о, ты, как всегда, влажная для меня.
Его голос сводит с ума, отдаваясь вибрациями во всем моем теле. А уж когда муж подносит к губам блестящие от моей смазки пальцы, я и вовсе не могу разобрать своего состояния. Пробует на вкус.
Моя кровь раскаляется. В каждой клеточке тела ощущается сладкая дрожь предвкушения. Мозг сопротивляется, а тело горит.
Он наклоняется вплотную ко мне.
– Надо же… Ты на вкус не изменилась… А я так надеялся проверить.
Пространство сужается. Ощущаю себя в опасности, граничащей с возбуждением. Перед глазами красная искрящаяся пелена. Она напоминает о необходимости остановиться. Но я уже ничего не решаю. Его энергетика берет верх.
Там, где его пальцы соприкасаются с кожей, начинается жжение.
На короткий миг Марат меня отпускает, но лишь для того, чтоб под бедра подхватить. Оторвав от пола, тащит к кровати.
Я перестаю сопротивляться, забывая, как это делать.
То, что творится внутри – полное безумие.
Мы разрушаем друг друга, доставляя море боли, конца и края которому нет.
Бросив меня на постель, муж начинает раздеваться. Мне всегда нравилось за ним наблюдать. Такой сильный, а главное, мой.
В этот раз всё иначе. Чувства, привычки, воспоминания, они никуда не исчезли, но рассудок противится.
Отползаю на самый край и слезно прошу:
– Марат, пожалуйста! Я не хочу!
Глава 9
Утром просыпаюсь с ощущением ужаса глубоко внутри. И жуткой головной болью.
Стресс давит.
Пропускаю через себя боль раз за разом.
Ощущения такие, что словами не передать.
Самый родной человек.
Единственный.
Был.
Уснуть у меня получилось только под утро. Лежа в постели, снова и снова прокручивала в памяти слова и поведение мужа. Понять так и не смогла.
Словно другой человек стал.
Если бы не боязнь за малыша, обязательно ещё раз попыталась бы поговорить.
Вижу, кожей ощущаю – ему плохо. Но те признания, что Марат выдает в последнее время, сводят с ума.
Ночью, когда я расплакалась, муж остановился. Замерев, внимательно смотрел на меня несколько долгих минут – взгляд такой, что наизнанку готова была вывернуться, лишь бы не видел, что творится со мной, а потом молча развернулся и вышел из спальни.
Сердце ноет оттого, как мне обидно за нас.
Всё чаще думаю о том, что недосказанность именно с меня началась.
На улице пасмурно. Не отрывая головы от подушки, смотрю в окно. Моросящий дождь стучит по подоконнику. Мелодия грусти.
Погода и та под стать.
Несколько минут убеждаю себя, что скоро всё изменится. Непременно в лучшую сторону. Мы переедем – я и малыш, и начнем жизнь заново.
После напутственных слов поднимаюсь на ноги и плетусь в ванную. Успеваю только засунуть зубную щетку в рот, как мутить начинает.
Кошмарно. Пробирает до костей, аж ребра скрипят.
С опаской оглядываюсь на поврежденную дверь, переставшую закрываться после вчерашнего.
Перспектива так глупо спалиться перед Маратом не радует. Если зайдет и увидит меня скорчившейся от рвотных позывов, то обязательно догадается. И тогда всё. Учитывая его состояние, и на цепь посадит, если понадобится, лишь бы не сбежала.
Обычно он в это время уже на работу собирается. Как и я.
Мы всё делали вместе.
Перевожу взгляд на большую двойную раковину, установленную вдоль одной из стен.
Мы просыпались в одно и то же время и шли заниматься водными процедурами. К тому моменту, когда я заканчивала наносить макияж, Марат успевал нам кофе сварить, будучи уже полностью собранным.
Сегодня на сборы времени меньше уходит. Желания прихорашиваться нет. Уже спустя пятнадцать минут выхожу из дверей спальни, держа в руках сумку с самым необходимым. Документы, вещи на первое время и деньги. Наличку взяла, опасаясь, что Марат карточки заблокирует, хоть мне и кажется, что для него это низко.
Возвращаться домой после работы желания нет. Он сразу догадается, как только я к ужину не появлюсь.
Направляясь к лестнице, замечаю, что дверь в спальню «доченьки» приоткрыта. Невольно напрягаюсь.
Спальня ближайшая к нашей. Чуть дальше по коридору ещё три, две из которых полностью оборудованы всем необходимым. Они гостевые. Эта же пустует. В ней отделка в светло-розовых тонах, на одной из стен – фреска от пола до потолка. Изображена на ней милая принцесса, сидящая на облачке. Эскиз Марат рисовал сам, а воплощал уже известный московский художник.
Муж хорошо рисует. Просто великолепно. Об этом мало кто знает. Факт тщательно скрывается им, попадая в категорию недостойных внимания.
Шутя, а, может, и нет, Марат говорил, что спальня дочки обязательно должна быть поближе к нашей. Малышка не должна бояться ночами.
Понятно, почему я так старалась родить? Была уверена, что отцом он будет прекрасным.
Воспоминания до боли сердце сжимают. Невольно задумываюсь, правильно ли поступаю, не оставляя нам шансов. Гоню от себя ненужные мысли. Надо терпеть.
Уже почти дохожу до лестницы, когда не выдерживаю и резко разворачиваюсь. Быстрым шагом площадку пересекаю. Тянусь к ручке дверной. Медлю всего пару секунд – инстинкт сохранения эмоционального стояния отступает. Заглядываю в детскую.
Около окна стоит резное кресло-качалка, подаренное мужем без повода. Спинка высокая, но макушка Марата виднеется. На мое появление он не реагирует никак, поэтому и я его решаю не беспокоить.
Завтракать совершенно не хочется. Напоминаю себе, что лялюшке нужно кушать. А накормить ее пока что могу только я.
Да и потом так будет. Долго-долго. Пока человечек не подрастет и не станет самостоятельным.