Мы потом долго не разговаривали, но через время помирились. А еще через время оказалось, что Алина была права…
Кинув книжки к документам, я застегнула чемоданы. Потом переоделась в какие-то первые попавшиеся вещи. Потом кое-как спустила чемоданы вниз.
Куда идти?
Первой на ум пришла Нинка. Дрогнувшей рукой я достала из кармана спортивных штанов свой смартфон и позвонила ей. Трубку взяли только через пять гудков.
— Лена… Ты на часы смотрела? — раздраженно просипела девушка.
Два часа ночи…
— Прости, Алин, — разрыдалась я, — Меня Вова из дому выгнал. Мне некуда идти…
— Как выгнал?
— А вот так… Другая у него. Устал он от меня…
— Так, ладно-ладно! Не раскисай. Давай-ка вызывай такси и приезжай ко мне прямо сейчас.
— Сп-пасибо…
Неуклюже вытащенные на улицу чемоданы. Такси. Ночь. Яркие огни фонарей и вывесок ночных заведений. Я любила ночи. Любила кататься с Вовой на его крутой и быстрой машине по ночным улицам.
Но больше этого не будет… Теперь он будет точно так же катать какую-то другую женщину. Обнимать ее, целовать. Спать с ней. Она будет засыпать на его плече в нашей с ним постели. Завтраки готовить на нашей с ним кухне…
Таксист протянул мне упаковку бумажных салфеток.
— Простите за истерику, — всхлипнула я, забирая ее из его рук.
— Не извиняйтесь. Плачьте, а потом вытирайте слезы и живите дальше.
Живите дальше. Ему легко говорить. А как мне это сделать? Ведь от моей жизни остались лишь развалины с уходом Вовы…
Нина и ее муж Рома жили в двадцати минутах езды на машине от нашего с Вовой дома в пентхаусе, находящемся на вершине новенького жилищного комплекса. О моем приезде предупредили охрану, а потому и машину пропустили без проблем, и чемоданы занести помогли.
Одетая в розовую пижамку, состоящую из шорт и топа Нина ждала меня в прихожей, обхватив руками с длинными розовыми же ногтями тонкие предплечья. Ее длинные каштановые волосы струились по плечами крупными локонами, и игриво спускались на сделанную “троечку” соблазнительно подчеркнутую шелком топа. Акварельный перманент на губах, заламинированные ресницы и брови… Она и спросонья выглядела так, что хоть прямо сейчас съемку для социальных сетей устраивай.
Она и я. Все благодаря деньгам, вложенным в уход за собой. Жаль, меня это ни от чего не спасло. Как ни крути, а годы берут свое. Так Вова сказал.
А мне уже тридцать. Два часа как тридцать…
— Ой, моя дорогая, — она раскрыла объятия. — Вот он козлина!
— Ни-и-ин, — снова разрыдалась я.
— Идем, присядем, — она отвела меня на гигантский белый диван, стоявший посреди просторной залы, налила воды в стакан.
И вот я пила прохладную воду маленькими глотками и, всхлипывая, рассказывала ей обо всем, что произошло.
— М-да уж, — хмыкнула подруга, когда я закончила говорить, но не закончила рыдать. — Что там конкретно по брачному контракту тебе полагается при разводе?
— Ни-и-ин, да разве ж это важно? Мне плевать на деньги… Мена Во-о-ова бросил…
— А жить ты на что планируешь, м? У тебя ни работы, ни денег своих…
— Не знаю. Мне все равно…
— Так не пойдет, Лен. Мужиков, как собак уличных, а ты у себя одна. Не могу поверить, что ты не подготовила себе подушку безопасности на такой случай, — она качнула головой. — А, впрочем, ладно. Давай-ка я тебе одну вкусняшку налью, а потом пойдем спать. Мне на шесть утра уже на йогу, так что времени болтать нет. А вечером Рома уже из командировки прилетает…
Она плеснула мне в бокал янтарной жидкости и заставила ее выпить. Я не любила спиртное, а тем более такое крепкое, но сейчас это было то, что нужно. Дрожь, сотрясающая мое тело, почти сразу прошла и до самых кончиков пальцев разлилось тепло.
— Вот, заходи, — сказала девушка, открывая мне дверь одной из комнат, — Располагайся и отдыхай. Тебе обязательно поспать надо. Все, я тоже пойду. Спокойной ночи.
— Спокойной ночи, — машинально отозвалась я. — Нина, спасибо тебе, что приютила.
— Да не за что. Мы же подруги.
Подошла, села на высокую и широкую кровать, так похожую на ту, что была в нашей с Вовой спальне. Закрыла лицо руками. Из глаз снова покатились слезы…
Как он мог? Ка-а-ак? А я как могла ничего не замечать? Ведь это не первый день продолжается…
Боль разрывала на куски. Я калачиком свернулась в изножье кровати, подтянула колени к груди. Ощущала себя очень маленькой, беззащитной, брошенной и одинокой. Плакала, пока не иссякли слезы и пока не погрузилась в забытье.
Разбудила меня Нина. Одетая в легкий костюм из брюк и кимоно, с неизменной укладкой и легким макияжем… Красивая. Она меня на год моложе… Ей двадцать девять. А мне тридцать. Сегодня. У меня День рождения. Первый за шесть лет День рождения без Вовы…
— Ленусь, вставай давай. Умывайся, принимай душ и завтракать. И не смей рыдать, — жизнерадостно сказала девушка и вышла из комнаты.
Не знаю как, но я заставила себя подняться. И в душ засунула. Стояла там под упругими горячими струями воды и рыдала. Просто не могла остановиться. Да и не хотела. Зачем? Зачем мне вообще брать себя в руки, приводить себя в порядок, идти завтракать, есть, жить? Зачем? Для чего?
Выбралась из душа, натянула на себя белый махровый халат, намотала на голову полотенце. Вымыла волосы так, просто водой. На шампунь и маску не было сил. Да и зачем… Высушила тоже кое-как и в узел завязала на затылке даже особо не расчесывая.
Посмотрела на себя в зеркало. Опухшая, страшная развалина. Старая, словно на десяток лет старше себя теперешней. Ну и пусть. Я Вове не нужна ни такой, ни прежней, красивой и ухоженной.
— У-у-у, подруга, ты бы укладку сделала, накрасилась. Я ж тебе всю косметику занесла, — сказала Нина при виде меня.
— Не могу, Нин.
— Ладно, садись, — она указала на стул и я опустилась на него. Или точнее рухнула.
Нина тем временем открыла пластиковый одноразовый контейнер и выложила из него в тарелку пару тостов. Авокадо, соленая рыба…
— Я не хочу есть…
— А ты через не хочу, Лен, — скомандовала она. — И вот, латте твой любимый. Но на банановом, у меня же обычного нет.
Сама села напротив и стала выжидательно смотреть на меня. Вздохнув, я заставила себя начать есть. Машинально откусывала, жевала и глотала. И кофе пила, не ощущая вкуса.
— Вот, видишь. Не померла же, — сказала девушка, когда я закончила есть.
— Спасибо.
— Наздоровье. Ну что, ты подумала, что будешь делать дальше?
Я пожала плечами. Думать сил не было. И желания.
— У тебя деньги какие-то есть?
Я снова пожала плечами.
Хмыкнув, девушка вышла из кухни, а через минуту вернулась и положила передо мной несколько тысячных купюр.
— Вот, как сможешь, вернешь. Не торопись.
Я тупо смотрела на деньги. Не соображала ничего.
— Лен, у меня через час маникюр. Тебе куда такси вызвать?
Такси?
— Что тебя так удивило? Ты думала, я тебя здесь жить оставлю? Хотела бы, но не могу, извини. Роме это не понравится, да и… Ну, Лен, ты уже не маленькая девочка. Давай-ка бери себя в руки и сама-сама-сама.
Я вообще ничего не думала и ни на что не надеялась. Но, почему-то это “сама-сама” Нины окончательно добило меня, вызвав ощущение, что меня снова бросили. Но я не подала вида. Просто назвала ей адрес своей матери, ведь больше идти мне было некуда.
Глава 6
Маму я о своем приезде не предупреждала. Не хотелось снова рыдать в такси. Телефон то и дело оживал. На него приходили сообщения с поздравлениями с Днем рождения, на него постоянно звонили… Я не трогала его, не отвечала. Звук выключила и все. Нина об этом дне забыла. А Вова меня как раз накануне бросил.
Мысли хаотично и несвязно кружились в голове. Слезы то и дело наворачивались на глаза, но я сдерживалась. Поплачу у мамы…
И вот мы заехали на мою родную улицу. Она поменялась мало. И двор тоже. И дом. В котором я провела двадцать три года своей жизни, в котором выросла и из которого Вова забрал меня невестой, будущей женой, обещая долго, счастливо и навсегда. Жаль, навсегда, его навсегда оказалось не таким долгим, как я думала.
Таксист достал мои чемоданы из багажника и уехал. Их три. Как я их, черт возьми, затащу?
— Девушка, давайте я вам помогу, — услышала рядом с собой голос. — О, Леночка? Ты что ли?
Дядя Саша. Сосед напротив. Добродушный, веселый, круглолицый с неизменными кустистыми усами.
— Да, дядь Саш. Здравствуйте!
— Погостить к матери приехала? Ой, какая умница, а мои-то и позвонить забывают, — сказал он, подхватывая мои чемоданы.
Я лишь хмыкнула. Снова подкатившие слезы помешали что-то развернутое соврать, да и дяде Саше это особо и не надо было.
— Как живешь, расскажи? — или надо.
— Все хорошо, дядь Саш. А вы как?
— Да я-то что? Преподаю вот все еще. На пенсию отпускать не хотят, да я и сам туда не стремлюсь. Куда ж я без студентов-то своих? Без молодежи…
Лифт, нужный этаж. Там уже мама в распахнутой двери квартиры ждала. Одетая в банный халат и с тюрбаном из полотенца на голове. Такая же, как я ее все детство помнила.
— Леночка… Что случилось? — ахнула она, после того как, поздоровавшись с соседом, завела меня в квартиру и закрыла дверь.
— Мам, меня Вова бросил. У него другая, у них все серьезно, — сказать это получилось спокойно, но вот потом из глаз хлынул самый настоящий водопад слез.
Мамино “ох”, потом кухня. Светлая, небольшая, уютная. Старая кофейная турка на плите. Мама отказывалась ее менять и, тем более, отказывалась чтоб я ей кофемашину купила. Говорила, что только в этой турке кофе получается “живым”, а кофемашина — это для ленивых. В любом случае, ее кофе и правда был особенным. Чем-то из детства. Вдыхая его запах было легко воскресить в памяти наши семейные завтраки. Мама, папа, Алина, я… Родители еще молодые, а мы — маленькие. Как же мы были счастливы тогда. Жизнь казалась сказочной, будущее волшебным и безоблачным, а в душе жила вера в чудеса. Мир был сияющим и удивительным. А сейчас…