Собственно, на этом моменте война в Северной Африке фактически прекратилась, ибо Гитлер отозвал Лиса Пустыни со всеми его танками на Восточный фронт, где тот и сгинул, а англичане короля Георга, потеряв Метрополию, были вынуждены перебрасывать все, что возможно, в находящуюся под японским ударом Индию. И прежде не очень значительные противоборствующие силы разом усохли до ничтожных. Как, должно быть, потом жалел британский командующий о выброшенной «за просто так» целой южноафриканской дивизии, как бы она пригодилась в условиях патологической слабости противника!
И когда германо-итальянская группировка в Ливии и Тунисе наконец сложила оружие, британское командование в Египте попробовало наложить лапу на пленных буров, но получило в ответ роскошную индейскую национальную избу. Освобождали Тунис просоветские французские формирования (других на данный момент нет), усиленные ротными и батальонными тактическими группами 1-го ВДК, перед тем здорово порезвившимися на юге Франции. А потому перед бодро продвигающимися вглубь Туниса британскими подразделениями были выставлены заслоны из советских парашютистов и французских свободоармейцев, вооруженных гранатометами, реактивными огнеметами, едиными и крупнокалиберными пулеметами, прошивающими легкие британские танки и бронетранспортеры как картонные коробки. Но до стрельбы так и не дошло, потому что из Лондона британского командующего одернули рывком поводка и резким окриком: «Фу, Клод, место!». Чисто британских пленных, пожелавших репатриироваться на родину, генералу Окинлеку вернули, а остальные для него оказались табу.
За то время, пока король Георг Шестой был чисто теоретическим понятием, полный британский командующий на Ближнем Востоке привык чувствовать себя главным англосаксонским петухом в средиземноморском курятнике. Поэтому приказ регентского совета (а на самом деле сэра Джона Тови) вернуть все подчиненные ему части на египетскую территорию оказался для этого деятеля неприятно холодным душем. Во время Второй мировой войны этот человек командовал британскими войсками в трех операциях и проиграл все три сражения, так что его карьеру можно было считать завершенной. Вот и все об этом человеке, как, собственно, и о самой Британии. Солнце ее могущества закатилось окончательно и бесповоротно, хотя при последних взблесках вечерней зари со стороны британцев еще возможны различные эксцессы исполнителя.
Именно поэтому операция «Бетельгейзе», завершающая план «генерал де ла Рэй», пройдет при участии объединенной советско-итальянско-французской эскадры под командованием адмирала Ларионова. Пита Гроббелаара и его товарищей требуется не только доставить на Родину в Южную Африку (для чего в состав эскадры включены транспортные пароходы, способные принять на борт от десяти до тридцати тысяч человек), но и обеспечить максимально корректную передачу полномочий временному президенту. Линкоры и авианосцы – это весьма весомый аргумент в тот момент, когда решается вопрос, кому достанется власть, а то пойдет в дальнюю пешую прогулку.
Требование о немедленной демобилизации всех южноафриканских частей британскому командованию уже направлено, и теперь следует ожидать их исполнения генералом Окинлеком. Помимо второй южноафриканской дивизии, вляпавшейся в плен под Тобруком, тут же, в Северной Африке, в распоряжении британского командования имеется первая южноафриканская пехотная дивизия под командованием достаточно своевольного генерала Дэна Пиенаара. Товарищ Антонова рассказывала, что в нашей истории этот деятель год назад разбился в авиакатастрофе, но тут он жив, здоров и невредим. И даже, более того, получив в обход официальных каналов письмо Пита Гроббелаара, примчался в Бизерту на военно-транспортном самолете южно-африканского союза. Так сказать, знакомиться.
Еще в армии Южно-африканского союза имеется такое чисто теоретическое формирование, как третья пехотная дивизия, пребывающая в состоянии перманентного организационного кризиса, вызванного утратой доверия британцев к южноафриканским частям. После утраты Соединенным Королевством Фарерских островов это соединение отдельными частями, уже закончившими формирование, было переброшено на Британские острова и включено в состав сил Метрополии. Потом эти части приняли участие в прогерманском перевороте и сгинули в итоге в огне Восточного фронта. Вывернуться из столь неприятного положения удалось только подчиненным майора Гроббелаара, остальные почти в полном составе сложили свои головы на стороне Третьего Рейха в яростных сражениях второй половины сорок второго года.
Особенно кровопролитной была ожесточенная битва под Оршей, случившаяся во время промежутка между первой и второй фазами операции «Багратион». Из брошенного тогда в бой евросброда выжили только отдельные везунчики. На заснеженных белорусских полях полегли не только буры, но и почти вся британская регулярная армия, на момент переворота находившаяся в пределах Метрополии. А потом был Минский котел, в котором Красная армия не брала пленных, и именно там сложили свои головы последние из африканеров, сражавшиеся на стороне нацистов. И в это же время все бурские части на территории Южной Африки, которые все же успели сформировать, но никуда не отправили, по причине утраты доверия расформировали обратно. Сохранили только чисто полицейские формирования. Отдельные британские империалисты заговорили о роспуске первой дивизии, но тут воспротивился генерал Окинлек, ибо без этого соединения он оказывался почти без войск. Все остальное, более боеспособное и благонадежное, у него давно забрали и отправили в мясорубку Бирманского фронта, где колониальные британские части из последних сил сдерживают японский натиск.
Именно из-за отсутствия на территории Южной Африки регулярных воинских формирований одну или две дивизии при поддержке авианосной группировки Антонова сочла вполне достаточной воинской силой для того, чтобы утвердить на этой земле новую власть. Тем более что, исходя из анализа ситуации, совсем не исключалась лояльность к новым властям нынешнего премьер-министра Южно-Африканского Союза Яна Смэтса. Уж слишком он либеральный и антифашистский, в противовес вождям Национальной партии, которых новым властям еще придется ставить к стенке без суда и следствия, если они не хотят, чтобы на них впоследствии рассердился «дядя Джо». Как уже сказала товарищ Антонова, «маленький Южноафриканский Рейх будет сломан с той же решимостью, что и большой Германский».
8 октября 1943 года, полдень. Тунис, Бизерта, причал морского порта.
Временный президент Южно-Африканской Республики Пит Гроббелаар.
И вот я среди своих. Те четыре сотни парней (все, что осталось от второго Блумфонтейнского полка), с которыми я воевал на стороне русских, не в счет. Их я знаю как пальцы на своих руках, а тут – десять тысяч незнакомых лиц, и все это буры. И в то же время, сравнивая своих парней с этой волнующейся массой, я вижу, как разительно мы отличаемся друг от друга. Они – мягкие, я бы даже сказал, добрые – не видевшие ни настоящей войны, ни горя, ни слез, ибо сюда, в Тунис, так и не добрались черные жрецы-живорезы; а – мы жесткие, отточенные боями и походами до бритвенной остроты. Общение с русскими необратимо изменило наших парней. Нет, мы не стали коммунистами и сторонниками всеобщего братства народов, но при этом стали смотреть на мир значительно шире. Дурак и бездельник остается дураком и бездельником, несмотря на цвет своей кожи. Но еще хуже те, что говорят одно, делают другое, а думают третье.
Но тут таких нет. Все они в меру честные и чистые, в меру либеральные, в меру не любящие англичан и считающие идеологию апартеида ничуть не лучше нацистской. Но факт в том, что все эти люди пошли на войну с Гитлером добровольно; это не срез нашего общества, а скорее, его лучшая часть, меньшинство из меньшинства. С остальными нам придется очень тяжело: большая часть африканеров представляет собой несколько ухудшенную версию «этого болвана Оуэна» и думает, что если они замкнутся в своей южноафриканской раковине, то смогут пересидеть внутри все невзгоды мира. Никакой демократии с таким народом у нас не получится: большинство, настроенное следовать путем предков, на первых же выборах проголосует за Национальную партию, и все покатится по натоптанной кривой дорожке – туда, где режим апартеида рухнет и все построенное нами захлестнут волны дикости. По счастью, дядя Джо совсем не настаивает на демократии, его вполне устроит и диктатура, разумеется, если она будет наполнена правильным содержанием.
Известие о том, что наша Южная Африка получила независимость из рук «дяди Джо», всколыхнуло этих людей, и не только их. Окопавшиеся в Египте британцы хотели наложить на освобожденных из плена буров свою лапу, но русские парашютисты, взявшие контроль над Тунисом сразу после капитуляции итало-германской группировки, и их местные французские союзники быстро объяснили настырным лаймиз, куда им следует идти. Мол, сила не на вашей стороне, поэтому вернитесь в Египет и сидите на попе смирно. Зато генерал-майора Дэна Пиенаара, командира расположенной в окрестностях станции Мерса-Матрух первой южноафриканской дивизии, прилетевшего на транспортном Си-47 с опознавательными знаками ЮАС, приняли крайне вежливо, потому что он никакой не англичанин, а такой же африканер, как и все мы.
Когда быстроходный десантный корабль, на котором я и мои парни прибыли в Бизерту, ошвартовался у причала, и все мы сошли на берег, там нас уже встречали двое в генеральской форме: маленький сухонький человечек с оттопыренными ушами и молчаливый мужчина среднего телосложения примерно моего возраста. Это и были командир первой пехотной дивизии Дэн Пиенаар и командир второй пехотной дивизии Хендрик Клоппер. Положение у них было вроде бы одинаковым, да только первая пехотная дивизия находилась в строю, а вторая вместе со своим командиром числилась в плену. Наверное, поэтому минхер Хендрик старался больше помалкивать, чем говорить.
– Здравствуй, Пит, – сказал маленький человечек, пожимая мне руку, – так вот ты какой – сказочный герой, сумевший добыть независимость для нашей Южной Африки… Удивительно, как ты мог совершать такие головокружительные скачки от англичан к нацистам, и от нацистов к русским, и не сломать себе шею.