заморочка, в свое время изрядно попившая крови у законопослушных советских граждан. Я имею в виду сказку о «классово близких» уголовниках. Теперь участие в организованных преступных сообществах – это статья подрасстрельная, но гораздо чаще наравне с пленными эсэсовцами, галицийскими и прибалтийскими «борцами за свободу», изменниками родины и прочими крайне неприятными людьми суды выписывают организованному уголовному элементу по пятнадцать лет «особо строгого» режима, что означает каторжные работы на особо неприятных рудниках. А если кого-то из них пристрелят, застигнув на месте преступления, то никаких последствий для того, кто стрелял, это не влечет. Дикие предки наших правозащитников сейчас лес пилят или работают расхитителями социалистической собственности, а после все равно пилят лес, но уже по уголовной статье.
В основном наши парни занялись ночной «ловлей на живца». Впереди по темной улице бредет какая-нибудь соблазнительная приманка: влюбленная парочка или там подвыпивший богатенький буратино, а чуть позади, скрываясь в тени дерев и избегая освещенных мест, тихо, как призраки, идут ловцы. Обычно это один местный опер для соблюдения блезиру, и две пары корпусных разведчиков, обученных скоротечным огневым контактам. У любителей ночного гоп-стопа не оставалось шансов. Выживших в скоротечных столкновениях бандитов подвергали жесткому военно-полевому допросу с применением спецпрепаратов, после чего по выявленным адресам и явкам в сопровождении сотрудников внутренних дел выезжали группы автоматчиков со штурмовой подготовкой. А с этими ребятами даже спорить смертельно опасно, а не то что вступать в драку. В дневное же время наши разведчики работали по тем местам, где обычно пасутся карманники, ибо у настоящего разведчика глаз – алмаз. И дневная охота приносила тот же неизменный успех, что и ночная.
После того как было разгромлено несколько «малин», местные бандиты сначала притихли, а потом стали покидать это гиблое место. Помимо понятного желания очистить место своей дислокации от преступного элемента, мы лишали наших потенциальных оппонентов в грядущем споре за будущее страны возможности использовать криминальный ресурс в своих интересах. А то среди местных начальников еще не вымерли динозавры ленинского разлива, которые сидели вместе с уголовными по царским тюрьмам и каторгам, и в силу того замаранные связями с криминалитетом. Старые большевики, итить их за ногу, воспринимающие бандитов как таких же борцов с проклятым царизмом. А Сталин, значит, этот отживший режим возрождает – а потому «ату его, ату».
Дни летели за днями, и вот из Москвы от «товарища Иванова» пришел предварительный сигнал «Приготовиться», а потом грохнуло совместное постановление Верховного Совета СССР и Совнаркома о внесении изменений в Конституцию 1936 года по части национально-территориального деления СССР. И первым таким изменением «по многочисленным просьбам трудящихся» стало упразднение Казахской ССР, которая разделялась на казахскую автономию (столицей которой снова была назначена Кызыл-Орда) и области с преимущественно русским населением, присоединяемые к территории РСФСР. В тот же день в Алма-Ату из Москвы прилетела команда усиления во главе с всесильным Лаврентием Павловичем, но процесс ликвидации имитации государства обошелся без эксцессов.
Люди, которые могли бы предпринять хоть какие-то действия, были запуганы как нашей мрачной славой на полях сражений, так и предыдущими жесткими действиями по очистке города от криминала, поэтому, увидев на улицах БМП и автоматчиков в камуфлированных зимних полушубках, втянули языки в задницу и послушно переместились куда было указано: кто в Кызыл-Орду, в состав Совнаркома новой автономии, а кто, в качестве подследственных – в подвалы местного управления НКВД. А то местным казахским наркоматом госконтроля заведовал ценный национальный кадр с дипломом журналиста и опытом партийной работы, и как только московские товарищи начали трясти его хозяйство, из него полезло несуразное, и не только по части местечкового национализма. Так что у местных товарищей все приключения еще впереди, и те деятели, которые думают, что легко отделались, еще пожалеют об этом заблуждении. Но это уже не наше дело.
29 ноября 1943 года, 11:15. Токио. Главный Штаб Объединенного Флота Японской Империи, Кабинет главнокомандующего.
Присутствуют:
Главнокомандующий объединенным флотом – адмирал Исороку Ямамото;
Офицер для особых поручений – капитан первого ранга Минору Гэнда.
Вернувшись из вояжа в Советский Союз, Минору Гэнда сразу же отправился на доклад к адмиралу Ямамото. Все его путешествие до Москвы, а потом обратно, заняло без малого два месяца – это была почти половина того срока, который главком японского флота отводил на подготовительный предвоенный период. И вот он снова в том кабинете, откуда когда-то отправился в путь. Произнесены все ритуальные приветствия и отбиты все положенные в подобных случаях поклоны…
– Исороку-сама, – сказал Минору Гэнда, протягивая своему главнокомандующему тонкую черную папку, – вот тут послания и от большевистского императора Советской России господина Сталина, и от госпожи Антоновой, главного политического советника пришельцев с той стороны времени.
На лице адмирала Ямамото, как и положено настоящему японцу, не дрогнул ни один мускул.
– Вы, Минору-сан, встречались с ними лично? – спросил он у своего посланца.
– С госпожой Антоновой я действительно разговаривал лично, – ответил Минору Гэнда, – а для господина Сталина встреча со мной оказалась неинтересна. Ведь я всего лишь посланник, курьер без права собственного голоса, который привез в Москву предложение нашего Божественного Тэнно и должен был доставить обратно ответ. Зато я задержался, чтобы лично посмотреть их так называемый Парад Победы, и по поводу увиденного у меня имеются отдельные соображения.
Адмирал бегло просмотрел написанные по-английски послания, в которых, как ему представлялось, излагалась воля всемогущих богов. По мере чтения бумаг он все отчетливее понимал, что все складывается даже лучше, чем можно было желать. Необольшевистская Россия (ибо правят в ней уже совсем не те большевики, что два года назад) совсем не желает разрушать страну Ниппон и истребить весь японский народ. Такие иррациональные порывы скорее были свойственны покойному Адольфу Гитлеру, недавнему союзнику Страны Восходящего Солнца по антикоминтерновскому пакту. По замыслу советских стратегов, Япония должна капитулировать, не понеся значительных потерь мирного населения, и без разрушения ее промышленной мощи – и тогда для японцев вообще и Божественного Тэнно в частности возможны самые благоприятные варианты развития ситуации.
И в то же время в обоих посланиях перечисляются причины, мешающие русским обойтись без войны с Японской империей. И из них две имеют решающее значение. Первая – для советского руководства неприемлемо соседство с государством, вероломно, без объявления войны, нападающего на своего оппонента, а потом устраивающего кровавые инциденты в стиле Нанкинской резни. В убийстве безоружных и беззащитных, военнопленных, стариков, женщин и детей нет ничего доблестного и героического, а солдат, запятнавший себя такими деяниями, превращается в бандита. Вторая причина – уже идущая война с Соединенными Штатами Америки, которая неизбежно закончится поражением Японской империи, и тогда экзистенциальный противник Советского Союза получит у его границ плацдарм, и его будет невозможно устранить без большой войны. И если неизбежность поражения была ясна адмиралу Ямамото, когда война начиналась, то тем более она очевидна ему и сейчас. Операция по отвоеванию Гавайев начнется не раньше, чем через год, когда янки накопят силы, а через два года их морская пехота будет уже высаживаться на островах Метрополии. И если русские видят в японцах таких же людей, то для янки жители Страны Восходящего Солнца не более чем умные говорящие животные, которых желательно приручить, но можно и истребить до последнего человека.
– Очень хорошо, что у страны Ниппон теперь есть выбор, – сказал Ямамото, отложив документы и невидящим взглядом посмотрев куда-то мимо собеседника. – Теперь вы, Минору-сан, как человек, побывавший там, где меняется мир, скажите – какой из двух путей нам следует выбрать? Разбиться вдребезги как ваза из яшмы, которую с размаха бросили на пол, или пойти путем капитуляции перед силой неодолимой мощи?
– Разбить вазу вдребезги легко, но потом будет невозможно даже собрать все осколки, не говоря уже о том, чтобы восстановить из них наш народ, – ответил Минору Гэнда. – Те, кто ведут русских большевиков путем побед, совсем не жаждут стереть наш народ с лица наших островов. Встречаясь с госпожой Антоновой, я видел, что у нее, как у всякого существа демонической природы, имеется более чем один облик. Она может быть полна любви и милосердия к ближнему, и одновременно беспощадно жестока к врагам. Сущности остальных пришельцев из будущего гораздо проще. Почти все они являются людьми меча, несущими смерть тем, на кого укажет их Повелитель. В войне Советского Союза против Германии именно они были острием того оружия, которое в кратчайшие сроки повергло них до того непобедимую германскую армию. Нет, сами по себе русские тоже хороши, только без помощи свыше у них на эту работу ушло бы гораздо больше времени, и Германия была бы повергнута в тот момент, когда янки уже высаживали бы десанты на островах нашей Метрополии.
Адмирал Ямамото на некоторое время задумался, а потом сказал сухим безжизненным голосом:
– Я согласен с вашими выводами, Минору-сан, и доложу о них Божественному Тэнно, присовокупив к ним и свое мнение. С такими соседями, как посланцы богов, лучше жить в мире и дружбе, или не жить вообще. По счастью, второй вариант развития событий нам не грозит вовсе, ибо русские – это не германские нацисты, против союза с которыми я протестовал изо всех сил, и не янки, готовые ради пары лишних долларов продать на живодерню родную мать. И как только всемогущие боги терпят на лике планеты эту мерзость?