К рассвету стало ясно, что увертюра к наступательной операции удалась на все сто процентов. В полосе Первого Дальневосточного фронта (генерал-полковник Александр Васильевич Горбатов) бои за первую линию обороны в основном уже завершились, и войска закреплялись на достигнутых позициях, кое-где подавляя остаточное сопротивление. В то же время штурмовые бригады второго эшелона, свернутые в походные колонны, прошли через уже захваченную у противника территорию и под чутким контролем высотных разведчиков, перемежающих штурмы с тяжелыми артиллерийскими налетами, вступили в бои за овладение изрядно разрушенными оборонительными сооружениями второго рубежа обороны. Если какое-то сооружение оказывается слишком прочным и не поддается огню артиллерии, то на вызов могут прилететь пикировщики Ту-2 с «подарками» особо неприятного калибра. А если этого будет недостаточно, то в небе появятся Пе-8 с корректируемыми пятитонными ОДАБами. Мощнее этого оружия может быть только ядрен-батон. Тут, на направлении главного удара, не до сантиментов; рубеж из Пограничненского, Дунинского, Дунсиньчжоуского, Хуньчуньского УРов, сплошной полосой протянувшегося с севера на юг на двести пятьдесят километров, должен быть прорван в самые кратчайшие сроки, а потом в полосе наступления корпуса Бережного Красной Армии предстоит ломать расположенный в глубине обороны Кэнхынский УР.
Войска Второго Дальневосточного фронта (генерал-полковник Леонид Александрович Говоров) двумя узкими клиньями прорвали приграничную оборону противника и начали наступательную операцию на окружение 5-й японской армии в Сунгарийском выступе. На южном фасе удар был нанесен западнее озера Хасан, в разрыв между Пограничненским и Мишаньским УРами, где под каток советского наступления попала 135 пехотная дивизия. На северном фасе Сунгарийского выступа советские войска по льду форсировали Амур в районе поселка Амурзет, сбили со своих позиций части 7-й пехотной бригады, захватив на противоположном берегу плацдарм пять километров по фронту и полтора километра в глубину. Когда наступающие клинья сомкнутся восточнее Малого Хингана в районе города Шуаньшень, штаб 5-й японской армии в местечке Линькоу (если вообще уцелеет в сутолоке отступления) окажется отрезанным от своих основных сил, дислоцированных в Фуцьзиньском, Сунгарийском, Жаохейском, Хутоуском и Миньшаньском УРах.
Первый Забайкальский фронт (генерал-полковник Родион Яковлевич Малиновский) двумя ударными группировками проводит наступательные операции на Хайларском и Цицикарском направлениях. Вот там все обстоит «по-взрослому»: через границу, завывая низким басом, летят морские фугасы двенадцати и четырнадцатидюмового калибра, тяжко харкают огнем «сталинские кувалды» восьмидюймовые гаубицы Б-4 и одиннадцатидюймовые мортиры Бр-5. Вермахт, в связи с относительно скоротечностью войны в Европе, так и не построил ни одной укрепленной полосы, для прорыва которой потребовали артиллерийские аргументы такой мощности, и вот теперь эти орудия наконец оправдывают средства, затраченные на их изготовление. В Чжайланор-Маньчжурском Уре на Хайларском направлении, а также Сахаляньском и Сунуском УРах Цицикарского направлениях, расположенных в непосредственной близости к границе, под ударами тяжелых снарядов летят во все стороны куски бетона и смерзшегося грунта. И даже сама земная твердь содрогается от этих ударов, меняющих ее ландшафт. И в то же время подвижные советские соединения форсировали Амур и Аргунь в районах, почти не охраняемых японскими войсками, и начали локальные операции на окружение узлов сопротивления. На Хайларском направлении удар наносится из района Староцурухатуй на Якэши, а на Цицикарском наступление ведется из района станции Поярково с целью охватить с юга Сунуский УР и перерезать дорогу Сахалянь (Благовещенск) – Цицикар.
То же самое, только без применения железнодорожных транспортеров и особо крупных калибров, творится в полосе Второго Забайкальского фронта (генерал-полковник Иван Данилович Черняховский), где главные ударные группировки просто обошли узлы сопротивления и рванули вглубь Маньчжурии, проходя за час от пяти (кавалерия) до пятнадцати километров (механизированные части). В роли убийцы Халун-Аршанского УРа выступили бомбардировщики и штурмовики второго авиакорпуса ОСНАЗ, засыпая его с воздуха тяжелыми фугасными бомбами и начисто выстригая все, что не закопано в землю. Собственно, для Красной Армии взятие этого УРа само по себе не играет особо важной роли, и нужен он был японцам только в качестве базы для вторжения в дружественную СССР Монголию. Самое главное, чтобы дислоцированные в нем японские войска не нанесли в тыл наступающей советской группировке какого-нибудь контрудара. Вот и старается советская авиация, чтобы ни один японец не посмел высунуть носа из своих убежищ.
На Сахалине тоже все шло своим чередом. Шестнадцатая отдельная армия (генерал-полковник Иван Христофорович Баграмян) при поддержке четвертого авиакорпуса ОСНАЗ с ходу взломала укрепления Харамитогскрого УРа, отбросила от границы части 88-й пехотной дивизии противника и начала развивать наступление в южном направлении. Корабли с десантом для высадки одной бригады морской пехоты в районе Торо (Углегорск) уже в море, а еще через некоторое время в районе Тоехара (Южно-Сахалинск) планируется высадить планерно-парашютный десант.
9 февраля 1944 года, 13:20. Воздушное пространство Южным Сахалином (Карафуто).
Старший лейтенант ОСНАЗ летчик-истребитель Иван Никитович Кожедуб.
Первый вылет во второй русско-японской войне на штурмовку японского аэродрома Кэтон[21] мы совершили на самом рассвете. Да, все это воспринимается нами именно так, мы пришли сюда заплатить по долгам наших дедов и вернуть себе то, что бездарно профукал режим царя Николашки. В те темные времена царская Россия была не в состоянии обеспечить себя современным вооружением, крейсера и линкоры строились по всему миру «с бору по сосенке», генералы и адмиралы по большей части были самой отборной дрянью, какую только можно вообразить. И в результате все сражение были проиграны, флот разгромлен, корабли или потоплены, или сдались в плен. Во всем мире поняли, что Россия настолько ослабла, что проигрывает войны вчерашним дикарям, а внутри страны, как протест против существующих порядков, началась Первая Русская Революция.
В наше время все совсем иначе: Советский Союз выдержал вероломное нападение гитлеровской Германии и, несмотря на поражения первого этапа войны, сумел обратить войну вспять. Сейчас мы сильны как никогда, и не японским самураям бросать нам вызов. Красная Армия воюет оружием, изготовленным на советских заводах, и только небольшая его часть получена по ленд-лизу из Америки в те тяжелые дни, когда против Советского Союза в едином строю стояла вся Европа. Но мы сломали эту вражескую силу, разметали ее в прах, и теперь пришли к старым врагам, чтобы взыскать с них долг, на который наросли солидные проценты. Ведь одной русско-японской войной наша вражда с империей восходящего солнца не исчерпывается. Самураи пытались оккупировать нашу Сибирь в Гражданскую войну, а когда это не удалось, то принялись пакостить нам изо всех сил. Сначала они пытались засылать на советскую территорию вредителей и диверсантов, а когда это не помогло, два раза устроили крупные военные провокации, сначала поблизости от Владивостока на озере Хасан, а потом в Монголии, возле реки Халхин-Гол и горы Баин-Цаган.
Оба раза Красная Армия нанесла самураям тяжелые поражения, поэтому в третий раз они решили поискать себе счастья где-нибудь в другом месте и напали на американцев, голландцев и англичан. А мирно жить, чтобы ни на кого не нападать они, значит, не могут? Наверное, все же нет, поэтому товарищ Сталин с целью окончательно обеспечить безопасность советского народа приказал устранить последнее фашистское государство на наших границах. Ведь это как со зверем-людоедом – никогда не угадаешь, когда он придет тебя сожрать. Комиссар сказал, что после всего, что мы узнали о японском государстве за последние сорок лет, лучше, пока у нас есть отмобилизованная армия военного времени, во избежание проблем разобрать его на запчасти, и только потом объявлять демобилизацию. Силища, говорят, на Дальнем Востоке собрана неимоверная, так что врагу не устоять.
Взлетели плотной группой еще до восхода солнца. Низкая облачность, серый неверный свет, а на земле белый снег да присыпанные им зеленые сосны. Проходя над линией фронта, видели, что люди там заняты серьезным делом: наша артиллерия грохотала еще с глубокой ночи, и теперь на полуразбитых вражеских позициях идет штурмовой бой. Там фыркают струями пламени огнеметы, летят огненные плевки реактивных гранат, а мелкие, будто игрушечные, фигурки советских бойцов перебежками продвигаются вперед. Думаю, когда выявятся какие-нибудь узлы обороны, которые не смогла разрушить советская артиллерия, в воздухе над линией фронта появятся пикировщики нашего корпуса и объяснят самураям политику нашей партии. Но нами особенно некогда любоваться на эту красоту; картина мелькнула под крыльями и осталась позади.
Подойдя к цели, мы увидели, что на японском аэродроме царит нездоровая суета. Японские техники и вооруженцы уже закончили метаться возле самолетов, и теперь те с подвешенными бомбами пара за парой выруливали на взлет. А это значит, что мы успели вовремя, можно сказать, в последнюю минуту. Японцев подвела суета с подвеской бомб, иначе они были бы уже в воздухе. Головная пара наших «лавок» опустила носы и брызнула навстречу взлетающим японцам залпами эрэсов. Расчета попасть в самолет, разумеется, не было: конус рассевания у ракетного снаряда значительно больше, чем у пушки, и летит он только примерно в направлении цели. Но зато в залпе у двух машин таких снарядов сразу двенадцать штук, и как минимум восемь из них легли прямо перед разбегающимся по полосе головным истребителем. Удар под острым углом к поверхности, веер осколков и взрывная волна буквально сметают в сторону взлетающий истребитель ведущего; он, нелепо подпрыгнув (наверняка пилот от неожиданности машинально дернул ручку на себя), переворачивается через левое крыло и врезается в снег за краем полосы. Запоминаются по-дурацки растопыренные в воздухе стойки шасси, а потом на этом месте вспыхивает ком оранжевого бензинового пламени. Отлетался птенчик микадо… Его ведомый, не успев оторваться от земли, обеими «ногами» влетает в воронку, ломает стойки шасси, шлепается на брюхо, пару-тройку секунд беспомощно скользит по земле, молотя по ней винтом, а потом с оглушительным грохотом взрывается на подвешенных бомбах.