– Скажите, Исороку-сан, – вперив неподвижный взгляд куда-то в пустоту, произнес Хирохито, – положение действительно так безнадежно, как вы описываете, и мы в самом деле находимся на грани того, что война вот-вот перебросится на земли Метрополии?
– Да, о Божественный Тэнно, – поклонившись ответил адмирал Ямамото, – сражение за Карафуто показало тотальное превосходство в воздухе большевистской авиации – а ведь там был всего один особый авиакорпус, и почти отсутствовали линейные части русских ВВС. Пилоты нашей морской авиации дрались с русскими над заливом Анива, и говорят, что пилоты «красноголовых» – это настоящие демоны в человеческом обличье. И это не удивительно, ведь германские люфтваффе в ходе сражения за Европу предоставили русским пилотам преобширнейшую практику воздушных сражений. Чемпионом можно стать, только победив предыдущего чемпиона, но нас это не касается, потому что наши летчики имели дело только с заносчивыми лаймиз на устаревших машинах, списанных в колониальные части, и деревенскими увальнями янки, во главу угла ставящими исключительно техническое превосходство. Но русские – это ни то и ни другое. И машины превосходят наши на одно-два поколения, и в то же время их летчики имеют опыт жесточайшей войны в Европе. На земле, кстати, происходит то же самое, только с еще большим перевесом отнюдь не в нашу пользу. Попытка сопротивления наземному вторжению, конечно, не будет означать уничтожения всего нашего народа, ибо русские, в отличие от англосаксов, никогда и нигде не выказывали подобных наклонностей, но в любом случае нанесет нашей нации жесточайшие людские и материальные потери. Первый порыв Божественного Ветра уже сдул в небытие Квантунскую армию, и теперь русские проводят войсковую перегруппировку. По данным нашей флотской разведки, большая часть их сил перебрасывается в Корею, при том, что на Пекинском направлении остается довольно сильная группировка из танков и кавалерии, которая во взаимодействии с красными партизанами под командованием генерала Чжу Дэ с относительной легкостью сможет разгромить нашу Экспедиционную армию в Китае.
– Армейская разведка имеет точно такие же сведения, – с мрачным видом произнес маршал Сугияма.
– Это очень хорошо, господин Сугияма, что вы не пытаетесь скрыть от нас самые неприятные факты, – с легкой иронией произнес император Хирохито. – Вы в далеком тридцать седьмом году начали эту бессмысленную и бесцельную войну вторжением в Китай. Вы растратили часть наших невосполнимых материальных и людских ресурсов еще до момента начала решающей схватки[30] за богатства всего мира. Это вы и ваши единомышленниками виновны в том, что сейчас Япония в полном одиночестве вынуждена воевать с союзом самых сильных держав нашего мира. Стойте![31] Мне не нужны ваши извинения[32], по крайней мере, сейчас. Прежде по моему повелению вы должны под белым флагом прибыть в Пусан, где сейчас предположительно находится штаб генерала Бережного, и вступить с ним в переговоры об условиях нашей капитуляции. Прежде чем уйти из жизни по японскому обычаю, при помощи ножа кусунгобу[33], вы должны на некоторое время превратиться в европейца и до дна испить горькую чашу цикуты.
Услышав от своего повелителя столь суровый приговор, маршал Сугияма застыл как окаменевший. Лучше бы уж и в самом деле сэппуку: некоторое время очищающих душу вполне терпимых мучений при свидетелях, а потом – Великое Ничто. Но истинный японец со спокойствием и покорностью должен принимать волю своего повелителя.
– О Божественный Тэнно, – склонил голову маршал Сугияма, – я непременно выполню вашу волю, но скажите, почему я должен искать встречи именно с господином Бережным, и почему в Пусане, ведь этот город был захвачен русскими совсем недавно?
Император чуть заметно кивнул, и тогда вместо него заговорил адмирал Ямамото:
– Ответ на первый вопрос, дорогой Хадзимэ-сан, прост: еще до начала боевых действий русский вождь Сталин назначил генерала Бережного наместником Кореи и Японии, так что, обратившись к нему, вы попадете точно по адресу. Второй ответ тоже прост. Мы знаем, что это генерал чрезвычайно быстр умом и делом, и всегда находится в боевых порядках наступающих частей. Если он еще не прибыл в Пусан, то к тому времени, когда вы соберетесь в путь, он там непременно будет. И вот еще что: несмотря на то, что у нас еще есть какое-то время, я бы посоветовал вам поторопиться, ибо для снижения наших потерь ценным может оказаться каждый час.
И как раз в тот момент, когда, поклонившиеся министры в чрезвычайном унынии собрались расходиться из зала приемов, над Токио отчаянно и безнадежно завыли сирены воздушной тревоги. Прояснившееся небо японской столицы первые за все время советско-японской войны навестили самолеты советской стратегической авиации с тяжелыми корректируемыми бомбами на борту. И вопли сирен были не напрасны. Разрушающим ударам подверглись Министерство Армии и Министерство Флота, здание Кэмпентай (политической полиции), а также военные объекты в самом Токио и Иокосуке – последнее предупреждение о том, что война вступает в завершающую фазу.
24 февраля 1944 года, 9:15. Группа советских войск в Корее, город Пусан, КП и штабПервого мехкорпуса ОСНАЗ.
Командующий мехкорпуса генерал-лейтенант Вячеслав Николаевич Бережной.
Вот и все, наш марш по корейским долинам и взгорьям закончился в Пусане, дальше идти просто некуда, впереди море. Самым большим впечатлением от двух последних недель были бесконечные мотания танковых колонн по горным серпантинам и радостные встречи наших войск со стороны местных жителей. Если на севере еще царит суровая зима, и заснеженная горная местность чем-то напоминает наше советское Заполярье, то на юге и местность более равнинная, и климат гораздо мягче. Снега нет и в помине, и температура воздуха вполне себе весенняя, правда, купальный сезон открывать я бы пока не спешил. Но в любом случае, несмотря та то, что кое-где еще постреливают, вторую мировую войну можно считать законченной.
Я могу утверждать это с такой уверенностью, потому что вчера вечером со мной связалась Нина Викторовна Антонова и сообщила, что для обсуждения условий почетной капитуляции Японской империи ко мне в гости едет японская делегация. Едва закончилась Маньчжурская операция и началась передислокация войск для следующего этапа военных действий, как микадо запросил у Советского Союза пардону – точно так, как это и предсказывал товарищ Сталин. И с момента этого сообщения моя прежде несколько виртуальная должность Советского Наместника Японии и Кореи вдруг стала обретать реальные очертания и вес.
Готов ли я к этой работе и связанной с ней ответственности? Наверное, готов. Дело в том, что роль командующего корпусом мирного времени, когда тактика и стратегия становятся глубоко теоретическими понятиями и на первый план выходят хозяйственные заботы и проблема неуставных отношений среди личного состава, меня не особо прельщает, а для пенсии я еще слишком молод. Кроме того, все наши командующие с организаторскими способностями выше среднего уже задействованы на аналогичных должностях. Рокоссовский работает в Голландии, Бельгии, Франции, Италии, Испании и Португалии. Жуков находится на той же роли в Германии, продолжающей пребывать в границах сорок первого года. Василевскому после завершения кампании, как мне уже известно, предстоит сотрудничать с товарищем Чжу Де и тем самым опекать молодую китайскую народную демократию.
Хотя как раз в Китае военных забот хватит не на один год. Война с Японией закончена, но Гражданская война между коммунистами и националистами будет продолжаться еще долго. При этом китайские товарищи должны со своим врагом справиться сами. Мы поддержим их неуязвимым тылом, постоянным снабжением военными инструкторами, оружием и боеприпасами. Советский Союз примет на обучение китайскую молодежь, которая через несколько лет вернется к себе на родину кадровыми командирами, врачами, инженерами, учителями и прочими молодыми специалистами. Главной заботой Василевского будет то, чтобы в Китае не всплыл еще один авантюрист вроде Мао, а с нашей стороны необходимо сделать так, чтобы к власти в Советском Союзе не прорвался еще один Хрущев. И вот тогда, действительно, русский с китайцем будут братья навек.
А вот идею присоединять Китай к Советскому Союзу я считаю невероятной дурью, и даже по поводу Маньчжурии у меня есть большие сомнения. Европу мы уж как-нибудь переварим, и к социализму нашему она худо-бедно приспособится, и то все потому, что коммунизм – это чисто европейская идеология. В российской избушке до Ленина на эту тему были свои игрушки. Но, в любом случае, с Европой мы две стороны одной медали. В чем-то мы совпадаем – причем настолько, что в прошлом европейцы достаточно массово мигрировали на территорию Российской империи, обустраивались и врастали в нашу действительность. В чем-то мы расходимся. Но эти различия преодолимы. Европа Россию вместить в себя не сможет, узковат кафтанчик, а вот Россия Европу вполне вместит, да так что еще останется место на пяток Франций.
Кроме генералов и маршалов Великой Войны, имеются другие, не столь известные командиры и комиссары, которые теперь также снимут шинели, оборотившись государственными деятелями, министрами, директорами заводов и председателями колхозов. А некоторые, как киношный Шарапов, пойдут в рабоче-крестьянскую милицию ловить расплодившийся преступный элемент. И это тоже очень важное дело, для которого нужны храбрые и очень честные люди. С масштабом этой проблемы мы ознакомились во время пребывания корпуса в Алма-Ате, и могу сказать, что этот непаханый огород еще мотыжить и мотыжить. Впрочем, уголовный розыск – это не для меня. Там нужны кропотливые педанты, складывающие в затейливый паззл обрывки доказательств. Для меня все же ближе политика, где имеется как тактика со стратегией, так и дезинформация противника, вкупе с использованием эффекта внезапности.