- Так чего вы ждете? - вмешался в радиотелефонный разговор Габер.- Вышлите наряды в клинику. Перекройте все выходы на шоссе.
Я усмехнулся - они будут искать не там… И посмотрел на часы. Три часа ночи. Мое время истекло, но я был уверен - мне повезет!
6
Я остановил машину на плоском берегу, за кирпичной стеной Старых дач. Именно на это место указывал Хоукс, рассказывая о резервации моргачей. Когда мотор смолк, жирная тишина обволокла меня со всех сторон. Светились гнилушки развалившейся от старости шхуны, чуть плескался прибой. «Где-то здесь»,- вспоминал я…
Придя на помощь, вдали над невидимой отсюда водой вспыхнул фонарь. Пост на выходе сточных вод! Да, это пост!
Затянув пояс плотной куртки, я медленно вошел в маслянистые струи, погрузился по плечи, поплыл.
«Твое счастье,- сказал я себе,- что администрация «СГ» не вывела трубы в открытое море… Твое счастье, что вода тяжела, что планктон убит и не светится»,
Я коснулся труб, покоящихся на бетонных быках, и поплыл под ними. Два раза вспыхивали надо мной огоньки зажигалок, два раза я прилипал к осклизлым черным быкам.
Океан не покрывал труб. Зловонные струи на выходе с хриплым ревом низвергались в крутящиеся водовороты, прикрытые шапками скользкой, не расплывающейся пены. Ухватившись за шершавый срез трубы, я наполнил пробирку, затянул ее лентой и спрятал в чехол. «Это все!» - облегченно мелькнуло в подсознании.
Но это было еще не все.
Вода попала под куртку, заполнила башмаки, и если бы не пузыри, вздувшиеся под непромокаемой тканью, я давно погрузился бы на дно. Вода была теплая, но меня морозило. Где-то на полпути я свернул к кирпичной стене. Мне незачем было возвращаться к машине - Габер давно перекрыл шоссе, ведущее из Итаки.
Луч прожектора пробежал по песку, чуть не задев меня, уперся в каменную стену, ушел вправо. Стараясь держаться в тени, я пробежал под самой стеной в темный загаженный переулок - в стойбище моргачей, в их резервацию, такую темную и безмолвную, что казалось, тут нет ни единой живой души.
Одну за другой я дергал подряд все калитки. Бесполезно! Все они были заперты. Решившись, я перемахнул через забор.
И замер.
В тусклом свете фонаря сидел на низкой ступеньке маленький сгорбленный старик и, постанывая, считал пальцы на своих руках.
- Эй! - окликнул я.- Мне нужно на тот берег бухты. Укажи мне путь. Я заплачу!
Он оставил свой бессмысленный счет, поморгал распухшими веками:
- Ты заплачешь?
- Я дам тебе денег,- нетерпеливо пояснил я.
- Ты не будешь плакать,- успокоился моргач и вновь взялся за пальцы: - Девять, десять, одиннадцать…
Я встряхнул его:
- Как найти брод?
Он, кажется, что-то понял, поднялся, поморгал, поманил меня за собой.
Дом, в который мы вошли, одинаково служил как людям, так и голубям. Голуби сидели на высоком шесте, горизонтально прибитом к стенам, возились на полу, заляпанном грязными лохмотьями сырого теста, и тут же, под низким, забранным решеткой, окном, лежал на животе распухший полуголый дебил, придавив собой обезумевшего от боли голубя. Оскаленные желтые зубы, пена на губах, вытаращенные сумасшедшие глаза - нельзя было понять: смеется моргач или он впрямь собирается убить птицу.
Старик ласково погладил моргача по плечу, и тот всхлипнул.
- Где брод? - нетерпеливо напомнил я.
Какие-то калитки, ступени, переходы, черные, как колодцы, дворы… Мне казалось, мы идем наугад. Где-то за нашими спинами грохнул выстрел. Габер, подумал я, обнаружил мою машину… Сейчас они блокируют и колонию… Что ж… Я взвесил на ладони пистолет Фула… Это еще не все…
Но, кажется, это было все, потому что очередной двор не вел никуда. Его даже стеной не обвели. Он упирался в океан, и грязная вода плескалась почти у крылечка.
Я взглянул на моргача. Он жутко улыбнулся.
Прожекторы со Святой площади вонзили в небо огненные столбы. Далеко, за выходными каналами, завыла сирена.
Я ткнул моргача пистолетом:
- Где брод?
Трясущейся рукой он указал на воду.
- Хочешь меня сплавить? - подозрительно спросил я.
И замер.
Я увидел домишко, которых в Итаке когда-то было много. Деревянный, покосившийся, с фундамента до трубы обросший травой и плесенью, он врос в песок, а рядом торчали черные, как уголь, шпангоуты с сохранившейся частью борта - «Мария»…
Шхуна Флая, сказал я себе, вот где она нашла свой конец! В колонии!
Но санитарные машины выли уже на берегу, было некогда взирать на обломки прошлого. Не глядя на старика, я ступил в маслянистую, раздавшуюся под ногой воду. Только бы не было ям! А о броде этом они не знают! Не должны знать! Ведь всех, кто о броде знал,, они давно упекли в колонию!
Я брел во тьме, по шею в бурлящей воде. Я хрипел и торопился, старался ступать как можно тверже и все же скользил, падал, окунался в несветящуюся мертвую воду.
Когда, измученный, я выполз, наконец, на песок, за мной, позади, в колонии моргачей фиолетовыми звездами сияли мигалки санитарных машин. А выше, где-то над Святой площадью, выступила вдруг из тумана все та же реклама: ШАМПУНЬ шампунь ШАМПУНЬ…
Представив растерянную физиономию Габера, я блаженно растянулся на грязном песке. Дождь, мелко сыпавший из невидимого неба, был кислый, противный, но он не портил мне настроение. Я знал - вертолет Консультации крутится где-то надо мной, в этом же невидимом, сожженном кислотами, небе. И Джек Берримен не может меня не заметить. Ведь он ищет сейчас даже не меня. Он ищет не промышленного шпиона Эла Миллера. Он ищет свой успех. Он ищет успех Консультации. Он ищет наше будущее. Другими словами - восемь процентов!
Р. S.
В демонстрационном зале Консультации в глубоких удобных креслах чинно сидели шеф, Берримен и Кронер-младший.
- Эл! - заявил шеф.- Просмотри монтаж. Он почти без титров, но, наверное, ты что-то подскажешь.
И махнул рукой.
Свет погас. На экран брызнули белые, как бабочки, вспышки проектора. И сразу же прямо на нас глянули сумасшедшие выпуклые глаза моргача, придавившего собой голубя.
Кадр за кадром…
Как в жутком сне проходили перед нами пропитые физиономии завсегдатаев бара «Креветка», мертвые волны, плюющиеся ядовитой слизью, мерзкие домишки колонии моргачей… Мелькнул Габер (в его ногах валялся избитый Фул), привратник клиники Фула (рука на расстегнутой кобуре), охрана у шлагбаума (через грудь автоматы)… Панорама Итаки, разъедаемая кислотными дождями… Пустыня, покрытая серыми, как зола, дюнами… А потом на город, на пустыню, на дождь наплывом надвинулось лицо энергичного, уверенного в себе человека. Улыбаясь, он бросал срывавшимся с места голубям крошки раздавленной в ладони галеты.
- Президент «СГ»!- с уважением подсказал шеф.
По улыбающемуся лицу президента пополз титр:
«Гомо фабер…» Он обрывался многоточием. Но сразу же пришел следующий: «…против Гомо сапиенс!»
И мы увидели… Нойс!
Нойс стояла над пузырящейся кромкой грязной воды. На Нойс был алый купальник, ослепительно яркий даже на ее загорелом теле.
Океан был мертв. Океан был страшен.
Нойс была жива. Нойс была прекрасна.
- Кто эта женщина? - не выдержал Джек.
- Моргачка! - ответил я грубо.
Повинуясь камере, лицо президента «СГ», лицо Нойс, лицо моргача начали совмещаться, образуя одну жуткую, нечеловеческую маску, крест-накрест пересеченную титрами:
БЛАГОДАРИТЕ СГ!
ЧЕЛОВЕК БУДУЩЕГО!
«И не бросайте окурков в унитаз! - вспомнил я.- Смывая их, вы теряете от пяти до восьми галлонов столь чистой, столь необходимой воды!»
Вспыхнул свет.
- Эл! - шеф доверительно улыбнулся.- Для «СГ», для военного министерства и для наших заказчиков мы смонтируем другую ленту. «СГ» вернет заказ нашим друзьям! Ведь мы приложим к своей ленте переснятые тобой истории болезней и химические анализы. «СГ» придется сдаться! Им не захочется рассказывать о своих моргачах общественности. Мы выиграли! Поздравляю тебя, Эл! Восемь процентов наши!
1973
ШПИОН В ЮРСКОМ ПЕРИОДЕ
С. АБРАМОВУ
Часть первая
УГНАТЬ МАШИНУ ПАРКА!
1
…Приказ по Консультации был наклеен на бакелитовый щит.
«Инженеру Д. К. Берримену предоставить внеочередной отпуск». Отпуск!..
Исполненный самых мрачных предчувствий, я прошел мимо окаменевшей от моего появления машинистки Джоан Стайлз (двадцать пять лет, стаж работы в Консультации - семь дней, нового места работы боится, вдова, отец ее ребенка - Ричард Стайлз, автомеханик- погиб в автомобильной катастрофе) и прямо в дверях приемной наткнулся на секретаршу шефа - Гелену Джукс (безупречная репутация, трезвый и острый ум, из слабостей - театр, что, впрочем, делам Джукс не мешало).
- Вас ждут.
Я кивнул Гелене, но прошел не в приемную, а в мастерскую- обитель рыжего радиста Штайберга. Трещала голова. Вчерашний перебор завел меня, пожалуй, слишком далеко, но, к сожалению, только алкоголь спасал меня от смертной скучищи…
Штайберг ушел обедать. На столе торчали бутылки из-под минеральной воды,- пустые… Я зло сплюнул и закурил сигарету.
Джек Берримен был такой же «инженер», как и я. Никто не пишет в платежной ведомости Консультации - «промышленный шпион». Обходятся, как правило, общепринятыми терминами. Да и наши интересы довольно «обычны»: гоночные моторы, химия, электроника… Нас интересует все… Кстати, именно на химии - кажется, литиевые батареи - «сгорела» сестра Берримена - Джой. Провал (отделалась шоком) так на Джой подействовал, что, подписав необходимые бумаги (благодаря Джеку), она покинула Консультацию (редкий случай!) и помогала теперь какому-то далекому своему родственнику в баре, принадлежащем фирме «Трэвел». Это умиляло сентиментального брата Джой, но откровенно злило меня.
И Джек, и я,- оба мы подпадали под статью тринадцатую списка средств добычи информации у конкурентов. Признаюсь, статьи от пятнадцатой до двадцатой тоже имели к нам отношение… Вот почему приказ о предоставлении инженеру Берримену внеочередного отпуска так неприятно поразил меня своей неожиданностью. Фирма «Трэвел» - а именно на нее вышел по заданию шефа Джек - не относилась к числу спокойных. Если Берримен попался на глаза охране в неположенном месте или в неположенное время, я ему не завидовал.