еменная инвалидность всех других органов, кроме перечисленных, подлежит возмещение, определяющееся аналогично установленным выше условиям… От имени Демократической Республики Конго - премьер-министр Моиз Чом-бе. Лицо, связанное договором,- господин Т. Ф. Шлесс, волонтер. Семейное положение - холост. Текущий счет в заграничном банке - Солсбери, 15 067 111. Нормально пользуется правой рукой».
- Давай договор,- сказал я.- Передам капралу.
И, вылезая из палатки, впервые вдруг подумал, что
каждый из нас, волонтеров Иностранного легиона, в сущности, оценен по частям.
Чертово воображение!
Я вдруг представил себе тушу легионера, аккуратно разделанную умелым работодателем. На каждом куске находилась бирка с ценой - в бельгийских и в конголезских франках… Ладно!.. В конце концов, мы сами приняли игру, а у каждой игры свои условия…
Бросив капралу бумаги Шлесса, я прошел к полевой кухне, возле которой похожий на мощного бородатого чародея голландец занимался каким-то своим делом.
В кипящей воде котла крутилось, всплывая и вновь погружаясь, что-то черное, круглое.
- Доллары,- подмигнул ван Деерт.- Американские пилоты с бананов Сикорского дают пятьдесят долларов за череп негра с пулевым отверстием.
- Так вот зачем ты таскаешь с собой малокалиберку…
- Бельгийский карабин, я не говорю уж об автомате, оставляет слишком большое выходное отверстие,- ухмыльнулся голландец.
«Нас не зря оценивают на франки,- подумал я.- Иного подхода и быть не может…
Нервы… Сдают нервы… Иначе с чего бы меня начало вдруг морозить?.. Я ведь и раньше знал, что на каждого из нас в какой-то из стран, где мы оставили след, готова петля или пуля. Но раньше меня это меньше интересовало… Нервы…
Но черт побери! - выругался я.- Живут же такие, как я, в Аргентине, в Парагвае, в Бразилии… И неплохо живут! И совесть не заставляет их не спать ночами! Чем же я хуже? Ведь я тоже хочу умереть в собственной постели, в чистой постели, на белых простынях, а не в джунглях, корчась от удушья, как господин волонтер Т. Ф. Шлесс, и не в петле югославов, как некоторые из бывших моих друзей - усташей, и уж, конечно, не от руки сумасшедшего мстителя, запомнившего таких, как я, с дней последней большой войны…
Я должен всплыть! Все остальное - чушь! Я должен отхватить свою долю от сыплющихся из рук Чомбе конголезских и бельгийских франков! Они мне здорово понадобятся, эти франки, в будущей моей спокойной, счастливой жизни. Эта работа, мой легион - последний шанс, Другого уже не будет!
Ну, а поскольку это последний шанс,- сказал я себе,- используй его на все сто процентов! Иначе зачем было за него хвататься?»
Глава третья
Отравитель бабинга
Я проснулся невыспавшийся, разбитый, и француз заставил меня показать язык.
- Я вот так же терял друзей,- заметил он,- в Индокитае. Ни с того, ни с сего у них вдруг желтел язык, раскалывалась от боли голова, глаза начинали светиться, как у пьяных орангутангов. Если не проглотишь это, - он вытащил из кармана баночку с пилюлями,- я не поставлю на тебя и конголезского франка!
Морозило. Ломило каждый сустав. Я никак не мог что-то вспомнить. Важное что-то… но что? Мысли бессвязно крутились в голове и не желали связываться друг с другом.
- Ты ничего такого не чувствуешь? - спросил я.
- Нет! - захохотал Буассар.- Если симбу не спустят с нас шкур, я и завтра ничего такого не почувствую, потому что я слежу за собой,- и, подмигнув, он проглотил желтую пилюлю все из той же баночки.
- Чем занимался твой отец? - неожиданно спросил я.
- У меня не было отца. С такой женщиной, как моя мать, никогда не уживался ни один мужчина. Но я не осуждаю ее. Я вообще никого не осуждаю. Хотя бы потому,- опять подмигнул он,- что каждого из нас уж точно кто-нибудь осуждает!
Слова француза задели меня, и весь этот длинный и душный день я не мог отделаться от воспоминаний о той бумаге, на которой когда-то черным по белому было начертано, что я - хорват Радован Милич, активный член усташской организации, сотрудник одного из отделений СС, за измену родине приговариваюсь к смертной казни через повешение… Через повешение!.. Эту бумагу сочинили те, кто перестроил Балканы и ввел Хорватию в состав Югославии, страны, известной мне лишь понаслышке.
Буассар выглянул из палатки и сообщил:
- Завтрак испорчен. Сужу по виду капрала. Когда он морщится и трет виски, это значит - он не в духе. Не так уж весело сообщать о своих потерях, не указывая при этом потери противника.
- Помолчи!
Но Буассар не останавливался:
- Может, думаешь,-наш капрал - герой и бессребреник?.. Ошибаешься… Я не люблю отзываться о начальстве плохо, но я видел, как наш капрал прекратил бой у озера Альберта только потому, что чек на пятьсот конголезских франков размок в его кармане от пота. Именно тогда ухлопали Лесли Тортона.
Я помнил Лесли Тортона.
Если ван Деерт и я прибыли в Конго из Стокгольма, то Тортон и Буассар - из столицы Южной Родезии, где работали в одном из ночных баров в квартале Хэтфилд. Кто-то посоветовал им сходить в домик под вывеской: «Врач-дантист принимает ежедневно». В приемной этого дантиста толпились развеселые ребята с крепкими, как у акул, зубами. Худощавый человек в золотых очках с удовольствием отвечал на их вопросы. Например:
- Как насчет прибавки за риск?
- Она входит в установленную плату.
- А можно , ли получить деньги не в конголезских франках, а в настоящей валюте?
- Треть суммы перечисляется в банки Солсбери в фунтах стерлингов.
Тортона и Буассара это устраивало. Только путь Тортона оказался недлинным - на озере Альберта, там, где капрал остановил бой из-за размокшего в кармане чека, Тортон получил пулю в спину…
- Чего они суетятся? - заинтересовался француз, вновь выглядывая из палатки.
- Оборотень! - мрачно заметил подошедший голландец.- Оборотень вылез из багажника «джипа», проделав дыру в металлическом днище и перепилив ведущую ось почти наполовину. Можно подумать, у него есть автоген… Капрал ищет виновника… Кажется, ты, Усташ, сунул оборотне в багажник?
Не ответив, мы с Буассаром вылезли из палатки.
- Какого черта! - заорал капрал.- Нас вырежут, а вы будете храпеть?
Буассар непонимающе пожал плечами.
- Взгляните на машину!
В днище «джипа» зияла округлая дыра с очень ровными, будто оплавленными краями. И ось была испорчена точно так же. Но кто и чем это мог сделать?
Я взглянул на француза, он пожал плечами:
- Переходим в пехоту… Как тебя, Усташ, угораздило?
Я выругался.
Оборотень лежал тут же, в траве, куда и вывалился сквозь дыру, проделанную в днище багажника. Трава под оборотнем пожухла и почернела. Оболочка оборотня казалась темной, почти роговидной, и не было на ней никаких намеков ни на пасть, ни на глаза. Мешок мешком, наполненный странной слизью… Как он мог проесть металл? И вообще - живое ли он существо?
Будто почувствовав наше недоверие, оборотень чуть дрогнул, шевельнулся, и вновь под его оболочкой запульсировали, расплываясь и смешиваясь, серые пятна.
- Что может такая тварь? - удивился ван Деерт.
- Проедать дыры в металле, и похлеще ржавчины!- выругался капрал.- Когда мы отправимся в музей, ты лично, Усташ, потащишь эту тварь на руках, иначе она снова нам напакостит!
Я не ответил.
В оборотне поистине крылось что-то странное. Какую кислоту, из каких пор, в каких количествах надо выпускать, чтобы съесть металлическую пластину?.. Я подумал о кислоте, потому что ничего другого в голову не пришло… Наклонился… Оборотень чем-то вдруг напомнил медузу, и я представил, как парочка таких тварей, обвиснув с ветвей, могут пугать негров своими странными переливами… Не зря тот черный в кустах стоял перед оборотнем на коленях, не замечая ни меня, ни голландца…
- Мниама мполе,- сказал я бабинге.- Прелестный зверек… Ты встречал здесь таких?
- Нет, бвана.
Ван Деерту это не понравилось.
- Нендо зако! - рявкнул он, и бабинга послушно отошел в сторону.
Я встал так, чтобы преградить падающий на оборотня солнечный луч, и оборотень, почувствовав тень, медленно, невесомо, как на воздушной подушке, сместился к освещенному месту.
- Поиграй, поиграй…- заметил капрал.- А потом собери вещи! Прогуляешься до лагеря майора Мюллера. Один! Пригонишь «джип» с запасными частями! - и раздраженно пнул спущенный скат: - Без машины мы тут в ловушке!
Пока я собирался, без всякого на то желания, легионеры делились впечатлениями:
- В Африке не может такого водиться!
- В Африке водится еще и не то! Я сам знал человека, который видел в болотах Уганды существо величиной со слона, но без хобота и…
- …с тремя правыми ногами!-насмешливо заключил ван Деерт.
- Кислота! - заметил капрал.- Такое можно сделать только кислотой! Автогена даже у негров нет! Эта тварь, наверное, даже мочится кислотой!
- Послушайте! - завопил Буассар.- А на ощупь эта скотина холодна, как могильный камень!
- Может, он подыхает?
- Да нет, ему не хватает солнца. Вы его заслоняете. Ему, наверное, надо много тепла!
- А может, он питается воздухом! У него же нет ни рта, ни жабер!
- Ну да! - хмыкнул ван Деерт.- Скажи, Буассар, что это вообще не животное, а растение!
- Хватит! - приказал капрал.- Трясетесь, как знахари над дохлым пациентом… Если бы я не надеялся сбыть эту скотину за доллары, я бы прямо сейчас взрезал ее ножом.
- Я стрелял в оборотня… Без толку!
Но Капрал не стал слушать голландца. Крикнул:
- Усташ! Иди сюда! И ты, Ящик, тоже!
Мы снова собрались вокруг оборотня. Я с надеждой, что мой маршрут откладывается, Ящик с недоверием, остальные выжидающе. С преувеличенным вниманием мы вслушивались в разговор капрала и Ящика. Говорили они по-итальянски.
- Такого зверя,- перевел капрал,- можно отдать за десяток тысяч долларов. Ящик в этом убежден. Он знает толк в таких делах.