18
Когда Летящая повисла над горизонтом и длинные тени от скал поползли по пустынному берегу, я спустился к океану, к тяжелой, холодной воде, медленно и беспрестанно выкатывающей на берег плоские бело-зеленые гребни. Голые сирены тревожно раскачивались шагах в двухстах от меня, и именно с той стороны донесся до меня слабый оклик:
- Гомер!
Кричал, похоже, Конвей, но я знал, что он оставался в танке. Шутки сирен, я уже это слышал… Рассматривая багровые световые дорожки, тянувшиеся по плоской воде, я думал о немых веках, с которыми мы столкнулись…
- Гомер! - неожиданно зазвучал в наушниках голос Морана.-Автоматы заметили активные изменения в известном нам цирке. Час назад газовым взрывом был уничтожен «Гулливер». Я повесил над цирком телезонд и веду наблюдения. Как обстановка у вас?
Я пожал плечами. Мощности индивидуального передатчика не хватало для переговоров с ботом - их следовало вести с танка. Еще раз глянув на шелестящие «заросли», я пошел вверх по берегу.
Меня неприятно удивило отсутствие Дага. На лабораторном столе валялись шлифы и стекла, но препаровальный прибор отсутствовал. Я переключился на внутреннюю связь:
- Даг!
Эфир ответил внезапным всплеском, будто рядом врубили глушители. Только станция бота смогла пробиться сквозь этот треск:
- Что у вас, Гомер?
- Ушел Конвей!.. Думаю, что к сиренам. Я не нашел препаровального прибора. Это меня беспокоит. Последние дни Даг твердил только о сиренах - его возмущал наш запрет…
- Верит его, Гомер!
- Хорошо… Попытайся засечь его с бота.
Я выбрался на башню танка и крикнул:
- Даг!
Однообразно торопливая перекличка сирен была ответом.
- Даг!
Тоскливая долгая нота вырвалась из шумов, но это не был голос Конвея. Зато сразу вмешался Моран:
- Гомер, он в колонии. Останови его!
С океана несло холодной сыростью. Белыми полосами застыли на песках налеты кристаллической серы. Обломки камней путались под ногами, но колония была уже передо мной. Я замер.
Сирены корчились!
Опуская вниз вялые, как у лопухов, листья, они сплетались в какой-то жуткий плоский комок, и над коленчатыми горбами стеблей вспухали и расплывались дымчатые облачка, похожие на те, что встают над открытыми склянками концентрированных кислот. Лениво клубясь, облачка эти сгущались, поблескивали, опадали на листья, на камни, на песок нежными, почти невесомы-ми хлопьями, на глазах затягивая в мутный студенистый кокон скорчившееся под корнями сирен безжизненное тело Конвея.
За несколько секунд холм, образованный хлопьями, уплотнился и изменил цвет. Внутри студенистой массы, охватившей тело биолога, что-то тяжело пульсировало, вздрагивало, на выпрямившихся, как пики, отдельных стеблях вспыхнули огни Эльма. Мутный кокон замерцал, будто его просветили изнутри, и там, в таинственной его глубине, я различил медленно разворачивающийся, будто плывущий в невесомости, силуэт, инертный, не подающий никаких признаков жизни.
19
Я напомню один опыт, известный всем, кто имел дело с микроскопом и хотя бы однажды заглядывал в удивительный мир амеб.
Двигаясь в капле воды, амеба сталкивается с другой, более мелкой, и начинает ее окружать своими длинными ложноножками. Меньшая амеба, естественно, вырывается, но агрессор крепко держит ее. В поисках спасения тело жертвы начинает удлиняться и удлиняется до тех пор, пока в самом узком месте не происходит разрыв. Счастливый обрывок жертвы удирает от хищника, спокойно заливающего плазмой то, что он успел отхватить… Не торопясь, следует хищник в течениях своей великой миниатюрной Вселенной, но проглоченный кусок амебы вдруг приходит в себя. Он мечется внутри противника, в его протоплазме. Более того, собрав силы, он прорывает непрочную оболочку противника и вырывается на свободу. Ошеломленный хищник бросается в погоню, но поздно - время упущено!.. На этом схватка заканчивается, и амебы вновь плывут в странных водоворотах их странного мира…
20
Конвей растворялся.
Видимо, он был парализован. Но внутри субстанции, в которой он находился, существовали свои закономерные токи, медленно разворачивающие тело биолога над камнями Ноос. Был момент, когда Конвей висел внутри прозрачной тюрьмы вниз головой… Одежды на нем уже не было…
Вскрикнув, я бросился к прозрачному шару, надеясь, что, как в описанном выше опыте, сумею прорвать оболочку, за которой погибал Конвей. Но, ударив кулаками отвратительно поблескивающую массу, я встретил лишь холодность и плотность льда.
А Конвей, там, внутри, растворялся!
Процесс этот начался с одежд, коснулся кожи, мышечных тканей… Когда я вызвал по рации танк и он уже ревел рядом, внутри матового кокона, созданного сиренами, не было уже ничего, кроме медленно расплывающихся дымных пятен…
Почти сразу прозрачный холм рассыпался. Стволы сирен встряхивались, приподнимались, между ветвей проскакивали искры электрических разрядов, клубы едких газов клочьями поплыли над обрывками слизи, и все вокруг приобрело прежний вид - бурые голые стволы, вялые плоские листья, огромная томительная тишина…
- Гомер! Гомер! - напрасно вызывал меня Моран.- Отвечай, Гомер! Что случилось?
Я не мог ему отвечать. Мне не с кем было бороться!
Лист сирены, на который я наступил, дернулся. Из тысяч невидимых пор, пузырясь и вскипая, ринулась вверх желтоватая маслянистая жидкость. Соприкасаясь с воздухом, она обращалась в плывущую слизь. Не дожидаясь, когда она обволочет меня, я вскочил на смотровую площадку танка, почти механически отметив ударивший в ноздри ясный и сильный запах озон а!..
21
- Ты уверен, что тебе следует ждать? - спросил Моран.
Его лицо высвечивалось во всю ширину экрана, но там, за экраном, за прозрачной броней танка находился дымный и плоский океан, и такой же плоский берег, а над ним бурые голые стебли…
- Да.
- Но чего ждать? Ведь Конвей не вернется,
- Не говори так, Франс..,
- Гомер, тебе следует вернуться на бот! Это приказ.
Я промолчал. Я смотрел на колеблющиеся далекие заросли.
- Ты, правда, думаешь, что они,- Моран имел в виду сирен,- не жители Ноос?
- Я допускаю это.
- Шумы, которые мы перехватили на орбите… Цирк с оснащением радиотелескопа… Отсутствие следов жизни в древних отложениях… Повышенные концентрации кислорода и способность сирен создавать озон… Но что такое - сирены?
- Даг любил ставить этот вопрос по-другому. 3ачем тут сирен ы?..
- Корректен ли сейчас такой вопрос?
- Да, ибо сирены взяли Конвея.
- Взяли?.. Что за бред, Гомер? Они просто убили его, когда он вошел в их заросли с препаровальным ножом.
- Ты в этом уверен?
- Неужели они дезинтегрировали Конвея только затем, чтобы где-то там,- Моран ткнул кулаком в небо,- восстановить вновь? - Эта мысль явно его ошеломила.
- Кто знает? - сумрачно сказал я.- Попробуй взглянуть на сирен как на некую анализирующую аппаратуру. Не заключен ли в каждой из найденных «Гулливером» спор такой вот анализатор?.. Как легко их распространять, засевая любую планету! И как легко через цирк-передатчик получать информацию обо всем, что проходит через Ноос! Только тем, что сирены являются автоматами, а не разумной силой, и можно объяснить нападение на Конвея. Разве не должны были они понять - что перед ними? Разве не хотел того же Конвей?.. Но если мы - сила разумная - удержались от подобного опыта, автоматам не обязательно быть столь осторожными. И они растворили Конвея, разложили его по атомам, добираясь до самой сокровенной его сути. Не забывай, в конце концов, что вся информация, необходимая для нашей с тобой постройки, собрана в одной лишь клетке, не превышающей размерами пятнадцати кубических микронов и состоящей почти целиком из ядра ДНК… Любой разум, получив такую информацию, поймет - как построен человек.
- Но это не значит, что он поймет - для чего человек построен.
- Может быть,- негромко ответил я.- Но это вопрос времени.
22
После нашего разговора прошла неделя. Кое-кто позже увидел в этом еще одно проявление нерешительности Морана, но это не так. Моран догадывался, чего я жду.
Сезон дождей превратил плоскогорье в заболоченную долину. Со стороны взбесившегося океана рвались на сушу гигантские смерчи. Обшаривая края пенящихся воронок, они с ревом обдавали танк каскадами соленой воды.
В одну из таких ночей колония сирен исчезла.
- Они ушли, Гомер!- сообщил Моран с бота.
- Ушли? Как они могли уйти? Их корни буквально ввинчены в камень!
Но берег действительно был пуст…
Телезонд, выведенный Мораном на орбиту, обнаружил длинные, текущие по равнинам, «цепи» сирен. Переплетаясь как неуклюжие размочаленные канаты, они непонятным образом (на воздушной подушке - предположил Моран) устремлялись к хорошо известной им точке - к цирку.
- Я, кажется, понимаю, что происходит,- заметил Моран.
- Некто сверху решил эвакуировать аппаратуру?
- Все проще, Гомер. Сирены поняли важность полученной ими информации и торопятся передать ее в пространство, на свою близкую или далекую родину… Это значит, Гомер, что, может быть впервые в истории разума, речь пойдет о Контакте. Кто бы ни были те, кто засеял Ноос сиренами, сегодня, 19 апреля 2091 года, они откроют человека!
23
Несмотря на ливень и грозовые разряды, я привел танк к цирку в этот же день. Резко повысившаяся радиоактивность не позволила мне войти в ущелье, но с помощью телезонда и я и Моран могли наблюдать за творящимся в цирке. Каждая ячея в его оплавленных стенах, каждый «заиндевевший» холм - все было занято корчащимися сиренами. Фиолетовые вспышки разрывали мглу, пары и газы вздымались вверх как во время извержения, а эфир лопался от невообразимых шумов и треска.
Когда автоматы бота разложили запись в спектре звучания, мы опять услышали низкий гул. Глубокий и ясный, он повторялся с удивительным постоянством, меняя лишь частоту… Гораздо позже, уже на Земле, я видел в приложениях к Отчету графическую запись радиосеанса сирен, но, несмотря на изумительную чистоту записи, она мало походила на низкий тревожный гул, заставляющий сжиматься сердце.., В конце концов так, наверное, и должно быть… Разве Одисей приказал бы себя привязать к мачте, если бы сирены, вместо концерта в несколько голосов, подсунули ему партитуру?..