«Не хочу умирать!»
— Посмеешь крикнуть — и я тебе шею сломаю, поняла?
Ей было так больно, что она положила руки поверх его рук, в напрасной надежде хоть немного ослабить хватку. И не заметила, как в тот момент вспыхнули глаза мужчины.
Секунда, вторая, третья. Два взгляда скрестились — испытывающий, жёсткий, и напуганный.
Она не поняла, в какой момент боязнь быть задушенной притупилась. На первый план вышли совершенно другие мысли. Она внезапно осознала, что ящерр прикасается к ней всем телом.
Марлен почувствовала, как его руки отпустили её шею и легли на талию. Она закашлялась, но как только полегчало — почти с удивлением осознала, что и сама положила руки ему на грудь, а её колено плавно толкается ему между ног. Костюм на теле начал раздражать, ведь в нем никак не получалось прикоснуться к Догану кожа к коже, без притупляющих ощущения лоскутков ткани.
Она не понимала, что происходит, но пока заторможённое сознание задавалось вопросом «Что ты, пятая нога, творишь?» её руки уже вовсю хозяйничали на его плечах. И плевать было, что еще несколько минут назад она и помыслить не могла о подобной дерзости — обнимать своего палача.
Это было стремление. Желание обладать.
— Доган, — прошептала Марлен, и ей даже в голову не пришло, что, назвав его по имени, она нарушила все мыслимые законы ящерриного мира.
Он застыл. Тело его будто в камень превратилось, но и это не имело для неё значения. Оно пододвинулась к нему ещё ближе и, действуя на инстинктах, лизнула подбородок.
Убей её!
Он не сопротивлялся её действиям. А её затуманенный ящерриным влиянием мозг фиксировал каждую эмоцию мужчины, в которого Марлен была влюблена. Именно так — влюблена! Каждое прикосновение к нему приносило внезапное облегчение.
Ящерр оскалился. Он не был удивлён её поведением, скорее, оно вызвало у него отторжение, ведь эта женщинаничем не отличалась от других. Земная — слабая, поддающаяся влиянию.
Марлен захныкала — ей было мало, но она не понимала, чего именно.
Ящерр же разрывался между противоречивыми желаниями: он желал бы целовать девушку, он желал бы её убить.
— Земная дрянь мне в пару, — вконец сдался, и резко подхватив её под бедра, заставил обхватить его торс ногами. — Ты подохнешь в Сфере. Умрешь здесь…
Он расплескивал агрессию. Он шептал Марлен на ухо страшные вещи, в то время как его нетерпеливые руки шарили по женскому телу и проворно расстёгивали костюм. Вжикнула тонкая змейка — костюм сполз на талию и затхлый ветер сразу же приласкал оголённую кожу.
Дааааа — шептало сознание девушки, и она потёрлась грудью о Догана. Голос судьи звучал как сладчайшая музыка.
Она не знала, что делать дальше — гонщиц оберегали от этой стороны отношений непосредственно до момента покупки. Но инстинкты не дремлют, да и в Поддон она не раз спускалась. Марлен понимала — в ней зарождается физическое желание.
Она попыталась подвернуть свитер мужчины, чтобы прикоснуться к его коже, но не получилось. До Марлен дошло, что это и не свитер вовсе, а форма судьи Мыслите — темно-синий костюм. Ящерры свитеров не носят.
«Что я творю? Что я, пятая нога, творю?!» — спрашивала у себя девушка.
Доган усмехнулся. Он схватил её за подбородок и заставил посмотреть ему в глаза. Его оскал не испугал девушку, наоборот, страстно захотелось стереть неприятное выражение. Она потянулась к нему за поцелуем, но Доган (подавив в себе желания поддаться) удержал её на расстоянии вытянутой руки.
Его голодный взгляд шарил по её телу, и даже одурманенной Марлен было понятно, что он её желает, как мужчина — женщину.
Она поёрзала.
«Чего ты ждёшь?»
Он ждал.
— Ну же! — поторопила Марлен, окончательно забывшись, кто перед ней.
Её голос отрезвил безрассудного судью. Он резко от неё отодвинулся, заставив девушку опустить ноги на пол.
Грудь судьи свирепо вздымалась. Казалось, он сам ошеломлён собственным несдержанным поведением.
И тогда мужчина залепил ей резкую пощёчину.
Марлен упала на пол. Всхлипнула, ведь не понимала, за что получила столь строгое и унизительное наказание. Разве ж это плохо — проявлять собственные желания? Что плохого в поцелуях, в стремлении прикасаться к любимому человеку?
Но судья не был земным человеком.
Марлен не задумывалась о том, какой жалкой она была в тот момент. Но ящерр только об этом и думал. Он смотрел на девушку, и раздражение волнами растекалось по телу. Он ненавидел. Он проклинал. В тот момент он давал себе слово, что сведет гонщицу в могилу.
Его инстинкты требовали: оберегай её, защищай её, но разум твердил обратное: убей! Убей! Убей!
Влечение, покорение
Рагарра резко вышел из камеры, и свет за ним погас. Марлен опять оказалась в кромешной темноте — густой, вгоняющей в отчаяние. Сердце стучало как ненормальное, а тело не желало отходить от остатков плотского желания. Её лихорадило, ведь организм пытался перестроиться, привыкнуть к той дозе энергетического влияния, что было на него выплеснуто вследствие ящерриного влияния.
Но плакала лисица не от боли, а от того, что руки мужчины больше не прикасались к ней.
Через три часа (может больше, может — меньше) Марлен осознала, что так и не привела себя в порядок, её тело и разум — нараспашку. Она начала лихорадочно натягивать костюм, вжикнула «змейка» на спине.
К ней вернулся стыд. А ещё через час — осознание того, какие безобразные вещи она творила.
Марлен испуганно вскрикнула: в какой-то момент жизни она, беззаботная бесстрашная лисица, нуждалась в другом человеческом создании так же сильно, как путник, пересекающий пустыню — в воде. Вокруг судьи вертелись все её мысли, она бы позволила ему всё. Если бы Рагарра в тот момент приказал совершить самоубийство — девушка бы с улыбкой покорилась. Она бы родную мать убила, потребуй ящерр подобное!
— Небеса! — всхлипнула Марлен, пока осознание происшедшего волнами накрывало её. — Небеса!
Вот так лисица впервые поняла на собственной шкуре, что такое ящерриное влечение — способность этого вида делать земных людей покорными, влюблять в себя.
Лисицу опалила горячая волна благодарности к сильной мудрой родительнице, когда-то принявшей тягостное решение отдать дочь в гонщицы.
И все же, это случилось, пусть и на десяток лет позже — ящерр подчинил Марлен своей воле.
— Небеса, — всхлипнула девушка, и перед ней как будто разверзлась пропасть, а из разломов полезли жуткие чудовища: мысли.
— Небеса!
Она схватилась за голову, осознав, что, если подобное повторится — она не сможет за себя постоять. Марлен была слаба, беззащитна и напугана. И её лисья хватка подсказывала: Рагарра еще вернется.
Доган!
Экталь (дом судьи Догана Рагарры) захлебывался от страха.
Слуги старались не издавать лишних звуков, шумный повар со склонностью к ругательствам впервые не матерился при готовке еды, и даже терции старались лишний раз не лезть на рожон — хозяин зол.
Постовая охрана переглядывалась между собой, а потом один из ящерров непременно бросал взгляд на дом судьи, мол, что с хозяином сегодня случилось, на что другой охранник саркастично хмыкал: поди их, господ, разбери.
А сам господин закрылся в гостиной, и напивался до беспамятства. Чтобы достичь его, этого самого беспамятства, Рагарра достал «стратегические запасы», из самого Каскадора — уж эта дрянь способна свалить кого угодно.
Привезти быть её сюда, да привязать к кровати. И делать, что…
Стакан с писклявым стоном врезался в стену.
Вот она, твоя деградация, Доган, вот о чем ты думаешь в такой момент…
Она все равно умрёт! Так почему бы не получить удовольствие, пока…
Потому что она земная! Мы — разные виды, она животное!
Он откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза. Усмехнулся.
Девчонка! Земная! Он — судья! Кан рода! Она — земная! И она — ему в пару! Ему, Догану Рагарре!
Мужчина рассмеялся тем смехом, что застревает в горле и давит, давит, давит.
Каждой твари — по паре!
Ящерр понимал, что не сможет оставить её в покое. С момента встречи привязка будет только усиливаться.
— Убить её нужно, — прошептал, наливая в следующий стакан новую порцию алкоголя. Налил так много, что напиток полился через край.
Всё, что ему оставалось, это выбрать день, когда приговор приведут в исполнение.
Но ведь до этого можно её, просто чтобы знать, каково это…
Второй бокал, только-только наполненный, был участливо отправлен вслед первому: разбился о стену.
Казнь
•••
В камеру к Марлен вошёл ящерр. Лисица не отреагировала на звук — продолжала лежать на полу, волосы прикрывали лицо.
Ящерр не удивился поведению узницы — он молча поднял её на руки и вынес из камеры. Марлен, ослабленная и напуганная, не смогла даже пошевелиться.
Сквозь сорняки апатии пробирались тревожные мысли. Вот и все! Вот и все! Они меня убьют!
Но как? А права? Ведь она победила на Млечной Арене! Кто-то должен был поинтересоваться, куда она делась. Как же так..?
— Нет… не хочу… не смейте…
Она начала вырываться из рук ящерра, сначала робко, но затем её борьба набрала оборотов.
— Пустите! Поставьте меня на пол!
Ящерр без возражений поставил её на ноги.
— Если можешь идти самостоятельно, — сказал равнодушно, — следуй за мной.
— Да… могу.
Марлен украдкой осмотрелась. Они были в каком-то коридоре — светлом и длинном, с квадратными светоотражающими панелями на стенах. От света слезились глаза, приходилось постоянно моргать.
— Я… я могу идти, — снова подтвердила. — Но куда?
— Я веду тебя к выходу, — ответил провожатый без промедления.
Марлен застыла. Ноги приросли к земле. В её голове фраза прозвучала уж слишком неоднозначно. К выходу — это как? К умерщвлению?
— Доган Рагарра отдал приказ? — спросила недоверчиво.
Бедная маленькая лисичка, её сердце грохотало как ненормальное, а руки тряслись. Это был страх вне человеческих возможностей. Она и не догадывалась, что земные люди способны такбояться.