— Что с вами, Марлен? — служанка сразу оказалась вблизи и помогла гонщице Догана устоять на ногах.
— Небеса! — всхлипнула девушка. — Небеса.
Марлен не могла поверить. Она перенастроила очки, чтобы видеть всё еще лучше, убедиться, что ей не показалось. И ощутила, как сердце ускорило бег, а к лицу прилила кровь.
— Небеса!
— Марлен, вам плохо!
— Н-нет, всё х-хорошо, мне просто… я в порядке.
Это был он. Её брат Та-Расс. Среди пленников, которым обещана скорая публичная смертная казнь.
Лисица перевела взгляд на Догана. Тот тоже смотрел прямо на неё. Будто знал, будто чувствовал.
— Не может быть…
Марлен поняла, что раньше ей только казалось, что у судьи есть над ней власть. Нет, власть у него появилась только сейчас, когда от одного его слово будет зависеть судьба человека, которого он так сильно любила.
Обещание Догана
Марлен досмотрела до конца, как всех пленённых подвели к пьедесталу, где сидел Доган Рагарра и остальные судьи, и заставили ему поклониться. Видела, как загорелись глаза судей. Даже глаза Догана, зачастую равнодушные к массовым мероприятиям — и те загорелись. Вот где ваше место, земные люди, говорили эти взгляды.
Она дождалась, пока шоу закончиться, и пленников уведут, а затем побежала к охране Догана и решилась на дерзость: начала требовать, чтобы её к нему пропустили.
И плевать было, что на виду у всех.
Как ни странно, её пригласили подойти к Догану спустя каких-то пять минут после того, как она выразила желание его увидеть.
Судья был окружен другими ящеррами. Увидев её, нерешительно застывшую, схватил за руку, цапнул в свою сторону и обхватил рукой за поясницу, таким образом заставив смирно стоять радом. При этом, он продолжал вести беседу с группой ящерров. Тех если и удивило подобное поведение — они не подали виду. А вот женщины, что имели возможность лицезреть подобную сцену (вокруг них в тот момент было много женщин) были ошарашены.
Марлен не мешала женщинам удивляться, а ящеррам вести беседу — пусть говорит, путь решает свои дела. Главное, чтобы потом у Догана нашлось время не неё.
Она планировала признаться в том, что среди пленников есть её брат. Хуже не будет, думала Марлен, ведь если будет молчать — Та-Расса казнят на следующей неделе.
Как больно!
Беседа затягивалась. Ждать становилось всё тяжелее. И тогда, не выдержав напряжения, она слегка тронула его за рукав. Доган повернулся к Марлен.
— Пожалуйста, можно мне с вами поговорить, — сказала лисица с мольбой в глазах.
Казалось бы, вот он сейчас засмеется в ответ на её просьбу, накажет за попытку оторвать от важного разговора.
Но Доган лишь кивнул, сказал что-то своим собеседникам, и отошел в сторону.
— Что случилось?
— Не здесь… слишком много людей. Пожалуйста… это очень важно.
— Ну, хорошо, пошли.
Он, поколебавшись, повел её к своей машине — там стояла заглушка, их не смогли бы подслушать. Как только они оказались в салоне авто, Марлен развернулась к Догану… и все заготовленные слова вылетели с головы.
— Итак… — поторопил Доган, но не сердито, а скорее обеспокоенно.
— Пленники… среди них есть мой брат.
Она боялась его реакции, а потому схватила его за руку, поцеловала тыльную сторону ладони.
— Доган, господин мой, среди них есть мой брат. Я вас прошу…спасите его.
Она позволяла себе то, чего ни при каких условиях бы не сделала — придвинулась к нему, начала обнимать. Обняла за шею, уткнулась в грудь.
Ящерр не реагировал на её объятия, но и не отталкивал. Он был удивлен, так как в досье на свою гонщицу, которое он читал достаточно внимательно, не было ни слова о наличии у Марлен братьев-сестер.
— Я никому никогда о нем не рассказывала, — объяснила лисица. — Он… он сумел инсценировать свою смерть, ему друзья помогли, это было десять назад. У него была такая возможность, сам видишь, с кем он водился. И… я Та-Расса очень редко видела. Но… я его очень люблю…
Доган некоторое время молчал.
— Зачем инсценировал?
— Чтобы нас не подвергать опасности, меня и… отца. Ведь начал заниматься… ты же понимаешь, что он был среди бунтовщиков.
Она целовала Догану шею, руки, куда могла дотянуться. Доган, не выдержав, обхватил её за талию, и слегка отодвинул от себя.
— Успокойся… Марлен, посмотри на меня.
Доган обхватил её лицо руками, и заставил посмотреть себе в глаза.
— Сейчас ты успокоишься, мы приедем домой, и обо всем поговорим… спокойно поговорим. Успокойся. Слышишь меня?
Марлен кивнула. Но уткнулась ему в грудь, и за всю дорогу так и не отлепилась от него ни на минуту.
Доган понимал, что она ищет у него защиты и, хоть еще не до конца разобрался с этим таинственно возникшим братом, чуйка подсказывала, что в этот раз он ей уступит.
Доган устал скрывать от себя праву: для него важна эта девочка, а значит — и её благополучие.
Они приехали в Экталь, пошли в кабинет. Он дал ей выпить воды, и потребовал рассказать все, что она знает про Та-Расса. Марлен, интуитивно избегая спорных моментов и упоминаний про Возницу и тем более Виру, рассказала.
— Доган, я тебя прошу, помоги ему! — плакала Марлен.
Она сидела на диване, он — прислонился к столу, молча слушал её рассказ.
— Он мне родной, он для меня так важен.
— Ты что-то от меня скрываешь, Марлен.
— Мне нечего скрывать, господин, — врала Марлен, тем самым загоняя себя в ловушку.
И Доган, полностью признавая свою капитуляцию, согласился помочь.
— Но прежде чем вытаскивать его, я прикажу провести расследование, предупредил судья. — Вытащу его, только если анализ докажет ваше кровное родство.
— Конечно!
От облегчения, Марлен заплакала. Он начал её успокаивать, она — снова благодарить.
В ту ночь Марлен не терпела его прикосновения, а сама же их провоцировала. Не потому, что любила, но была безгранично благодарна Догану за согласие помочь.
Если бы он был в ту ночь жесток, даже это она бы приняла с благодарностью. Но он не был жесток. Потому что теперь ему претила сама мысль ударить лисицу, которая доверчиво ластилась к его руке.
Это была их последняя ночь, наполненная нежностью и совместным удовольствием. На следующий день в ОГЕЦ-Центр на имя Марлен пришел донос.
Донос Медузы
Доган позаботился о том, чтобы имя одного пленника в списках заключенных «потерялось». Та-Расса, без каких-либо объяснений, перевели в отдельную камеру, к нему было запрещено применять рукоприкладство. Но Марлен, безусловно, об этом узнала не сразу.
На следующий день, ближе к вечеру, Доган вернулся домой, и сразу же увидел на компьютере сообщение от своей лисы с просьбой разрешить ей приехать в Экталь. Он, хмыкнув, разрешил, и вскоре у дома судьи резко притормозила ярко-желтая машинка, и из неё вышла стройная девушка с пышными густыми волосами.
Он на неё смотрел — и не мог насмотреться. Его лиса была красива и умна, и в подаренном им автор смотрелась как никогда прекрасно.
Моя лиса, — подумал Доган. — Моя женщина?
Марлен же, увидев его, стоящим на пороге, стушевалась.
— Что вы здесь делаете? — спросила.
— Мы же договорились на «ты»? Жду тебя.
— У порога?
— Это мой дом, — хмыкнул Доган. — Где хочу, там и жду.
Он подумал, что надо бы ей комнату в Эктале выделить. На то, чтобы вызвать её сюда, ежедневно уходило немало времени, так не легче ли…
— Что с моим братом? — спросила нетерпеливая лиса.
Доган притянул её к себе и, не удержавшись, смачно поцеловал. Да что с ним происходит!
— Его имя вычеркнуто из списков. Официально, он умер во время допроса, неофициально — переведен в отдельную камеру, где ему ничего не грозит… не спеши радоваться. Я до сих пор не верю ни ему, ни тебе, и проверку не сворачиваю.
— Ч-то ты имеешь в виду?
— То, что систему обмануть не так уж и легко. Я до сих пор не понимаю, как ему удалось скрыть ваше родство. Даже анализ крови, который мы делали, не дает прямого ответа.
— Что?
— То, что либо вы не брат и сестра, и ты мне соврала, либо над его кодом неплохо поработали. И первый, и второй вариант возможен.
— Как такое возможно? Я точно знаю…
— Есть способы, лисица. Если кто-то хотел, чтобы мы не могли прочитать его воспоминания. Но это ресурсы, притом немалые. И если ты говоришь правду, кто-то очень сильно постарался, чтобы мы не узнали от твоего брата ничего важного. Анализ, не подтверждающий ваше родство — это побочный эффект вмешательства в его код.
Доган нежно поцеловал Марлен в лоб.
— И вот тут-то начинаются несоответствия, лисица. Зачем кому-то идти на такие затраты ради солдата средней руки. Он ведь не командующий, обычная пешка.
Он провел Марлен в дом.
— Ты голодна? — спросил между делом, покрывая её тело поцелуями.
— Нет. Хотя… я очень переживала, не могла есть.
Они вошли в спальню, где он уложил её на кровать и начал неспешно снимать одежду.
Доган поцеловал внутреннюю сторону её бедра. Лисица выгнулась.
— Скажи мне только, Та-Расс не пострадает?
Ящерр, занятый тем, что стягивал с лисицы белье, лишь усмехнулся.
— Не пострадает. Как только я найду ответы на волнующие меня вопросы и найду доказательства тому, что ты мне не врешь — можешь быть уверена, он будет жить.
Марлен не совсем понимала, что значили его слова. Выгнулась, прогнулась, расслабилась.
Их прервали. Планшетник Догана, что он всегда держал где-то вблизи, взбеленился необычной мелодией, и этот звук оторвал Догана от Марлен.
Мужчина заглянул в экран, а затем перевел взгляд на Марлен.
Лисице стало плохо, захотелось поспешно натянуть белье. Она по лицу его прочитала, что пришли плохие новости.
— Только что закончился допрос гонщицы, с которой ты жила в одной комнате в Штольне, — сказал Доган.
Марлен молчала.
— Гонщица под именем Медуза, знаешь такую.
— Знаю.
Это не может быть хорошо, — подумала Марлен.