— Нет, ты жива.
— Но… почему? Я не понимаю…
— Потому что Доган Рагарра тебя спас.
Вира и её правда
Она не понимала. Марлен упала на подушку, и уставилась в потолок. И пролежала так минут десять.
У неё ничего не болело, даже голова не кружилась. Лишь усталость была такая, что и пальцем не пошевелить.
По лицу текли слезы, но Марлен этого не замечала. Она закрыла глаза, пытаясь вернуть себе блаженное оцепенение, что следовало за ней по пятам последние несколько дней.
— Говори! — потребовала женщина у Виры.
— Доган инсценировал твою смерть, чтобы ты смогла покинуть город, и тебя никто не преследовал. Тебе дали легкое обезболивающее, чтобы ты смогла пережить саму казнь. Мы очень переживали, что ты можешь испытать сильный шок, а для сердца это… не очень хорошо, тебе ли не знать. Могли быть последствия, а препарат помог нейтрализовать побочные эффекты.
Нейтрализовали побочные эффекты, как же! Её казнили! Марлен думала, что её ведут на казнь! Небеса, она верила в это!
— Кто такие «мы»?
— Доган, я, и Недж. — Вира отвечала четко, односложно.
— Вот оно как…
Слезы текли… кто виноват, что паника уже ласково терлась об Марлен своими острыми нетерпеливыми щупальцами? Где-то там, на горизонте, маячила истерика, но это будет потом, когда Марлен приблизится к горизонту.
— Вы заставили меня пройти через это…
— Иначе было нельзя…
Нельзя? Разве?
— Вира, я тебе больше не верю… Ты столько раз мне врала. И сейчас врешь. Он мог меня просто отпустить, зачем была эта публичная казнь?
Вира не ответила.
— Тебе нечего мне сказать?
— Я подготавливаю себя, лисица… Это очень нелегко, поверь.
— К чему ты себя подготавливаешь? — всхлипнула женщина. Было больно, ведь она верила Вире. Несмотря ни на что, верила до последнего, что та не желает ей зла! Проклятая ящеррица, пробравшаяся в самую сердцевину её любви, и поселившаяся там на долгие годы! — К чему, Вира?
— К тому, чтобы рассказать тебе всю правду.
Марлен приподнялась на постели, свесила ноги вниз. Теперь они с Вирой сидели лицом к лицу.
— Я шла на казнь, несколько часов назад я была готова умереть…
— Прошло четыре дня…
— Это неважно! Для меня прошло несколько часов — не более. Я была готова к смерти, почти смирилась! Ты понимаешь, через что я прошла?! Думаю, пора тебе перестать мне врать, и рассказать, в какую игру ты играешь, и на чьей стороне!
— Ты права, Марлен, пора!
Вира наклонилась к Марлен, и это было резкое движение. Ящерриное, несвойственное спокойной ящеррице. Марлен не к месту подумала, что находится в одной комнате с женщиной, которая не боится убивать. Которая это делать умеет!
— Это я подстроила покушение на Догана Рагарру! — прозвучал резкий шёпот Виры. — И тогда, десять лет назад, я сделала так, чтобы ты попала на Млечную Арену.
Где она, правда
Её слова переворачивали весь мир верх дном, вонзали в сердце острые, пропитанные отравой, шпицы.
— Я договорилась с Доганом, подсказала, как тебя поймать в катакомбах. Я когда-то попросила Джин присматривать за тобой, и по моей подсказке она взяла тебя под опеку. Джин тебя очень любит, лисица, не думай о ней плохо, но толчок к вашей дружбе все же дала я.
Слезы Марлен высохли — шок от услышанного медленно погружал женщин в состояние транса. Вира говорила.
— Я делала все, чтобы сначала Доган увидел тебя, потом возжелал, затем — начал уважать, и наконец-то полюбил.
— Но… я думала, что это всё из-за вашего… нашего ящерриного влечения.
— Влечение между разными видами невозможно, — ответила Вира. — Тебе в детстве вводили препарат, еще одна разработка Лакона, который запустил в тебе нужный нам процесс. Не только тебе — еще нескольким земным девушкам, многие из них были гонщицами.
Марлен не понимала. За гонщицами следили, те и шагу ступить не могли без разрешения ящерров.
— Но… я думала, что гонщицы под постоянным присмотром.
— Именно! Под моим! Девочек выбирали не случайно. У нашего вида большая восприимчивость к энергетике, мы чувствуем сильных людей, будь то земные или ящерры. Я выбирала девушек в раннем возрасте, и потом их по моей указке привозили в Штольню, где под предлогом медицинских осмотров делали необходимые процедуры. Не только у тебя случилась любовь с ящерром, таких больше, но другие пока держат это влечение в тайне. Ваше в Доганом влечение скрыть невозможно — он слишком известен, другие ящерры пока бояться признать факл влечения к земным женщинам.
— Ты… ты натравила Догана на меня?
— Нет, Марлен. Я и предположить не могла, что Доган может быть привлечен к земной женщине, до поры до времени мне казалось, что его природу не обманешь, что искусственное, выращенное в лаборатории влечение может привлечь только слабых ящерров. Но потом… у меня появилась догадка, случайная… На одной из гонок на Млечной Арене ты сидела среди зрителей, и твой браслет дал неожиданные показатели. Мы не знали, на кого именно, но этот кто-то сидел в шатре с Доганом. Тогда-то стало понятно, что у тебя есть привлеченный, но я в тот момент не смогла вычислить, кто именно. Я думала, после твоей первой Млечной гонки, твой привлеченный отзовется, и была удивлена, наверное, даже больше, чем другие, когда поняла, что этот «кто-то» — сам Доган Рагарра!
Вира схватилась руками за голову. Её воротник слегка шевельнулся — хвост подрагивал под тканью туники. Вира переживала!
— Я напилась, когда поняла, что произошло. Когда тебя в Сферу забрали — я себе места не находила. Этого предвидеть не мог никто… Доган Рагарра — привлечен к земной женщине!
Вира засмеялась — презрительно, высокомерно.
— Но Доган тебе ведь говорил — привязка случается между теми людьми, которые подходят друг другу на энергетическом уровне. Поразмыслив, я поняла, что в этом нет ничего удивительного — ты, Марлен, очень сильная личность, я это поняла, только-только увидев. Тебе тогда то ли два, то ли три года было, я к твоим родителям пришла, а ты там играла, на коврике.
— Вы поэтому меня отдали в Гонщицы? Убедили моих родителей отказаться от меня!? Потому что понимали, что, если надо мной поработать, я привлеку сильного ящерра!
— Они не оказывались, Марлен! Они всегда были рядом с тобой! Но я должна была это сделать, это ради блага всего этого загнивающего мира!
— Какое благо в том, что я всё детство страдала!? — рассердилась Марлен. — Меня из дома забрали, и отдали в настоящий ад, так до конца и не обяснив причин. В Штольне жестокость процветала, мы были рабами! Игрушками! Нас развращали, нам давали уроки, как ящеррам в постели удовольствие доставлять!
— И это должно прекратиться! — ответила Вира резко. — Когда ящерры начнут испытывать влечение к земным женщинам, думаешь, они позволят подобное обращение. Уже сейчас на столе у Догана лежат сотни угроз, требований и просьб выкупить ту или иную гонщицу. Ящерры, впервые за много-много лет, начинают видеть в земных людях равных себе, и именно я приложила к этому процессу львиную долю усилий! Я предавала самых близких, я манипулировала, я выла по ночам от боли, от осознания, насколько жестоки мои поступки, как много боли они причиняют дорогим мне людям, но я делала всё, чтобы избавить эту чертову планету от процветающей здесь гнили! Делала, делаю, и буду делать. А знаешь, почему, лисица?! Потому что у меня, наконец-то, всё начало получаться!
Глаза ящеррица горели. Как же она смотрела! Пристально, требовательно, не предлагая — вымогая, чтобы Марлен поняла.
Но, выговорившись, Вира устало откинулась на спинку кресла, и закрыла глаза. Впервые Марлен увидела в Вире… неуверенность, страх, сомнения. Она была такой земной, такой… понятной. Лисице показалось, что она видит что, что видеть запрещено, что-то очень интимное.
— Зачем тебе всё это, Вира? — прошептала Марлен. — Ты ведь одна из них.
Вопрос вырвался случайно, но, будучи уже произнесенным, показался очень логичным. Марлен удивилась, почему же ей раньше не пришло в голову расспросить Виру о её мотивах. Ведь она ящеррица и, если судить по косвенным уликам, из влиятельного рода.
Вира усмехнулась, чуть-чуть горько, чуть-чуть счастливо.
— Помнишь, я тебе рассказывала про мужчину, который придумал противоядие против влечения?
— Как такое забудешь! Лакон его звали!
— Да, Лакон, — ящеррица уставилась в потолок. — Лакон тоже был одним из нас, но он показал, каким может быть идеальный мир. И я всего лишь хочу, чтобы то, во что он верил, жило и процветало…
— Ты… ты любила его!
— Любила… да, но не как любовника, как друга. Он тоже меня так любил, он с женихом моим был знаком, работал на него какое-то время. Мы были…как бы это сказать… неестественно близки, мой будущий муж даже ревновал меня к нему какое-то время.
Марлен укуталась в одеяло. И подумала, что не такие уж они с Вирой разные. Две женщины, две боли, у каждой — стоя история. Вот только Вира знала историю Марлен наизусть, Марлен же о Вире знала ничтожно мало.
— Вира… а зачем казнь? Просто объясни, если можешь…
— Казнь была необходима тебе.
Марлен заплакала и засмеялась одновременно — так бывает.
— Ты сошла с ума?
Пройденное испытание Догана
Вира резко наклонилась к Марлен. Глаза горят, крылья носа раздуты — вот она, прежняя собранная Вира, которая знает ответы на все вопросы.
— А теперь подумай, лисица, хорошо подумай и сделай выводы. Я хочу, чтобы здесь и сейчас ты меня услышала и поняла, какой именно подарок я тебе сделала. Поэтому слушай и запоминай, лисица. Поняла?
Марлен кивнула, хоть и не до конца понимала.
— Доган защищал тебя, несмотря на уверенность, что именно ты пыталась его убить. Он инсценировал твою смерть, спрятал тебя, позволил тебе жить как хочешь, наступил на горло всем своим инстинктам, требующим наказать тебя за предательство. Ты понимаешь, наскколько такое поведение для него нехарактерно, Марлен.
Марлен кивнула. Она помнила, как такое забудешь! Тот Доган, который её насиловал, никогда бы не поступил подобным образом.