– Pense, Moscou n’est pas la peine de retenir cher mon frиre! Les russes ne demanderont du monde… – продолжала Сонечка уже в доме старосты Иосифа, цитируя Жозефа Бонапарта.
– Думаю, Москву вовсе не стоит удерживать, дорогой брат мой! Русские не запросят мира… На горе варварам, Москву надобно уничтожить без всякой жалости! Сжечь дотла. Взорвать Кремль, все его храмы, особенно эту гнусную многоглавую мечеть, называемую русскими храмом Василия Блаженного. После того, как вы покинете Москву, стоит поручить это дело верному нашему брату, «вольному каменщику» герцогу Тревизскому – славному маршалу Мортье, уже проявившему себя во многих щекотливых делах…
– Сволочи! – дослушав, выругался Денис. – Ишь ты, напридумывали… Сжечь!
– Вам нужно срочно уезжать, – Иосиф покусал тонкие губы. – Я дам вам телегу с лошадью. Эфраим довезет до верных людей… А там уж сами.
Поблагодарив нежданных помощников, партизанские разведчики полдня крутились с телегою по ближним лесам – объезжали посты и возможные облавы…
– Холодно? – Дэн попытался обнять Софью за плечи… та резко отстранилась, дернулась… но не произнесла ни слова. Она вообще всю дорогу молчала, сидела, как статуя с каменным отрешенным лицом.
Что очень не нравилось Дэну… вполне себе понимавшему состояние своей юной спутницы. Принести в жертву Родине девичью честь! Звучит, пожалуй, как-то нелепо… но, верно, так оно и случилось, иначе с чего бы Сонечке так уж переживать? Да уж… девятнадцатый век, самое начало… Денис покусал усы: это не девчонки из Академии, для которых… Впрочем, и там – не для всех. Слухи о раскрепощенных нравах современной российской молодежи в большинстве случаев сильно преувеличены.
– Эфраим! Ты сказал, мы скоро приедем?
– Уже! – мальчик усмехнулся и указал рукой. – Вон – хутор.
В самом деле, впереди чуть посветлело, сквозь редкие кустарники и деревья показалась небольшая полянка, на краю которой, у леса, притулилась приземистая, вытянутая в длину, изба. Крытая серой дранкою крыша местами провалилась, окна были заколочены горбылем, что понятно – на хуторе уже лет пять никто не жил.
– Ну, приехали так приехали, – перешагнув через старую жердяную изгородь, путники пробрались сквозь запущенный огород, заросший вялой осенней травою, и невольно остановились перед покосившимся крыльцом.
– Обождите, – заведя лошадь во двор, Эфраим быстро поднялся по ступенькам и отворил скрипучую дверь. – Сейчас, я зажгу огонь…
С этими словами юный музыкант и патриот скрылся в избе. Послышалось клацанье огнива…
Немного выждав, Денис взял за руку свою спутницу, безразличную ныне ко всему… повел…
В заброшенной горнице неожиданно оказалось вполне себе уютно. Может быть, потому что в чугунном поставце ярко горел брошенный в масло фитиль. Эфраим же, сбросив свой армячок, деловито разводил огонь в печке.
– Тут она дымить может… Но мы недолго. Просто согреемся.
Уже совсем скоро наступила тьма. Наскоро перекусив прихваченными в дорогу продуктами – козий сыр, вареные вкрутую яйца, кусок окорока, – беглецы попили из плетеной баклаги водицы да улеглись спать. Денис с Софьей – на старом рассохшемся сундуке, их юный проводник – на печке. Спали, естественно, не раздеваясь, подстелив дорожные плащи поверх старой соломы, принесенной Эфраимом из полуразрушенного овина.
Все трое мгновенно провалились в сон – устали, да и нервное напряжение давало о себе знать. Дэн попытался было обнять Сонечку, но та отстранилась, прижимаясь к стене…
Проснулись все разом, утром. Сквозь щели в забитых окнах едва брезжил рассвет, холодный и туманный. Однако здесь, в горнице, еще оставалось довольно тепло. Печь, наскоро протопленная хворостом и всем, что попалась под руку, еще не остыла.
Съев оставшееся от ужина яйцо, стриженый Эфраим засобирался в дорогу, наказав Денису с Софьей немного выждать, когда совсем рассветет, а потом идти по рыбачьей тропинке вдоль самой речки.
– Там тропинка за старой сосною, увидите. Удачи! Бон шанс.
– И тебе всего доброго, – обняв парня, Дэн похлопал его по плечу, Софья же чмокнула в губы.
– Прощай! Да будь осторожней.
– Ничего, – уходя, улыбнулся парнишка. – Думаю, недолго нам уж осталось прятаться. Погонят скоро французов. Погонят!
Полковник вышел вслед за музыкантом во двор, проводил взглядом… отыскал и приметную сосну и, ежась от утреннего холодка, поспешно нырнул в избу.
Софья сидела на сундуке, растрепанная, с запутавшимися в густых локонах соломинками, босая и немного забавная в своем аляповатом платье а-ля «ночная фея». Не во что было переодеться, вот и поехала – в чем была.
– Соня! Вы такая… такая красивая! – не удержался Денис.
– Башмаки текут, – девушка даже не повернула головы. – Видать, прохудились – мокрые.
– Что-нибудь придумаем, – озаботился молодой человек. – Может, дратву здесь найдем… или хотя бы кору привяжем.
– Эфраим сказал – здесь недалеко речка… – Софья встала, пошлепала босыми ногами к двери, покусала губы. – Как хочется выкупаться! Вымыться, смыть с себя грязь… всю, всю…
– Так студено же! – ахнул Денис. – Куда ж вы? Простудитесь.
– Если не выкупаюсь – умру, – девчонка упрямо поджала губы и дернула шеей. – Не надо за мной ходить… Не ходите… пожалуйста, не ходите…
Босые ноги прошлепали по крыльцу…
Немного выждав, Дэн осторожно пошел за Софьей. Ага, не ходи – как же! А вдруг она там утонет? Ноги от холода сведет и… Запросто! Так, может, она и хочет утонуть?! Пришедшая мысль мгновенно кинула в жар. Ну да! За тем и пошла… Утопиться! Ну, как же жить с позором… да и зачем?
Рассудив так, гусар перестал таиться, зашагал куда быстрее, а потом и побежал! Узкая тропа, огибая приметную раскидистую сосну, ныряла с пологого холма вниз, теряясь в пойменном лугу и ольховнике, а уж дальше сверкала серебряной лентой река. Угра. Или какой-то из ее притоков.
Добежав до ольховых зарослей, Дэн вновь затаился – девчонку никак не следовало пугать, у этой бедолаги и так-то настроение на нуле… Да и до реки уж оставалось совсем немного, шагов десять… пять… Оп!
Денис застыл, увидев медленно входившую в воду нагую красавицу! Белое, восхитительно гибкое тело, тепло-каштановые локоны, стекающие на лопатки… Ах, боже ж ты мой, ах, боже, боже… Ну, что же за красота!
– Oh, vous avez vu, mes amis? La nymphe! La présente russe de la nymphe, – вдруг послышалось где-то совсем рядом. (Ах, вы видели, друзья мои? Нимфа! Настоящая русская нимфа.)
– Oui, superbe! (Да, красотка!) – тут же откликнулся еще один француз. Говорили негромко, почти что шепотом.
– Je pense que nous devrions profiter de cette chance! Mais voyez-vous, quelle est la tète est bien ciselée figurine! (Думаю, мы должны воспользоваться этой удачей! Вы только посмотрите, какая точеная фигурка!)
– A mon avis, elle est maigre! (А по-моему, так она тощая!)
– Ah! Si tu ne veux pas, Charles? (Ага! Так ты ее не хочешь, Шарль?)
– Non, mes amis! Je n’ai pas dit. (Нет, друзья мои! Я такого не говорил.)
– Et, de toute façon, je serai le premier! (И все равно я буду первым!)
– Je l’ai vue! Et je vous ai appelé. (Я же ее увидел! И я вас позвал.)
– Oh, regardez, regardez – plonge! C’est une fille! Dans un tel froid, brrr. (Ой, смотрите, смотрите – ныряет! Вот это девчонка! В такой-то холод, бррр.)
Зайдя в воду по пояс, Софья и вправду нырнула. Из соседних кустов послышался приглушенный скабрезный смех.
Дэн уже не смотрел на девушку. Осторожно обошел ольховник, подкрался, выглянул, стараясь, чтоб не шевельнулся ни один листик, еще остававшийся, еще не сорванный безжалостными осенними ветрами.
Ага, вот они! Трое. Пехота, если судить по синим мундирам и белым ремням. Расхристанные какие-то, небритые… Небось, тоже поисковая партия. Короче говоря – мародеры, кто же еще?
А оружия-то при себе – один нож. Так, прихватил на всякий случай. И что же с ними со всеми делать? Так – а что? Ничего другого и не остается.
Между тем Сонечка уже выходила из воды – мокрая и, похоже, довольная… Шла неторопливо и даже не ежилась… Прямо в лапы!
– Соня, беги!
Прыгнув, словно стремительный барс, Давыдов сразу же взял на нож одного, крайнего. Ударил в левый бок, стремительно и неотвратимо. Сотоварищи бедолаги, однако же, оказались куда проворнее. Один выхватил пистолет… Правда, прицельно выстрелить не успел – Денис не стал дожидаться, бросился под ноги, хватил, дернул… Прогремел выстрел. Враг завалился в кусты, и пуля ушла в небо.
Третий же, мосластый унтер с длинными, как у гориллы, руками и угрюмой физиономией висельника, подхватил брошенный в траву мушкет. Как видно, ружье оказалось разряженным, и унтер принялся ловко орудовать штыком.
Нож против штыка вряд ли прокатил бы… Француз оказался опытным рубакой, глаза его смеялись, усы топорщились… Выпад!
Дэн резко уклонился, отпрянул влево.
Еще выпад! Еще! Еще! Еще!
Штык разорвал сукно. Левый рукав сюртука Дениса окрасился кровью… А враг уже откровенно расхохотался! Видел, что сопернику уже не уйти, деваться некуда, разве что бежать в реку…
Наверное, Давыдов так бы и сделал, но… Софья! Ну, и где же эта девчонка? Где?
Девчонка нашлась. Выскочила из травы нагой растрепанной фурией, ведьмой, ожившим кошмаром из детских снов. В руках милая Сонечка держала короткий кавалерийский карабин, видать, подобранный где-то здесь, рядом… Схватила за ствол, размахнулась… и ахнула вражине по затылку!
Н-на!
Мосластый замер. На вытянутом лице его отразилось некое недоумение, из длинных рук выпал в траву мушкет… Сонечка ударила еще раз! Потом – почти сразу – еще! И еще…
Француз уже упал и лежал недвижно, а она все била, била, била… До тех пор, пока Денис не сгреб ее в охапку, не оттащил – голую, грязную, во вражьей крови и мозгах.
– А ну быстро мойся! В реку давай…
– Дай нож…
Хм… Денис и не заметил, как они перешли на «ты»…
– На…