Девчонка недоверчиво покусала губу:
– И это… подписку о невыезде брать не будете?
– Так вы же у нас не подозреваемая… пока. Просто свидетель!
Давыдов обворожительно улыбнулся и, дождавшись, когда Настя выйдет, схватил трубку стоявшего на столе телефона:
– Дежурный! Там сейчас девушка спустится… Ратникова Анастасия Валерьевна. Я ей пропуск забыл подписать… Нет, нет, выпускать не надо. Наоборот, помурыжьте пару минут да обратно ко мне отправьте. За подписью… Сделаете? Вот и славненько…
Денис не успел повесить трубку, как вдруг дверь резко распахнулась и в кабинет ворвался растрепанный молодой человек в джинсовой куртке, светлой своей шевелюрой и румяными щеками чем-то напоминавший гусарского поручика Дмитрия Бекетова. Ну да – вылитый поручик! И фамилия у него такая же – Бекетов. Только имя другое, не Игорь, а Олег. И не гусар он, не партизан, а капитан полиции из местного угро, старший опер.
– Денис! Ты что, ее отпустил? А мы… мы как же? Надо было закрыть!
– А за что я ее закрою, по-твоему? – следователь сразу же рванул в контратаку. – Никаких оснований нет.
– Так нам бы мигнул, мы бы ее по-мелкому тормознули… Первый раз, что ли? Теперь как Горюна будем ловить?
– Очень просто! На живца.
– На…
– Ты ж рыбак, Олежа!
– Так…
Быстро сообразив, что к чему, Бекетов потер руки:
– Так это… мои ее не очень…
– Так пусть поглядят… Сейчас она сюда поднимется… Вы ведь на машине?
– Ну да…
– Скутер у нее. Еще одна машинка не помешает.
– Так…
– Не, «ноги» не дадут и на прослушку не поставят. Говорю ж – оснований нет, – Денис сокрушенно развел руками и заговорщически подмигнул оперу. – Сами справимся?
– Да, конечно, товарищ майор! С этакой-то козой… тьфу! Я сейчас дам указание ребятам…
– Давай… Потом загляни – покумекаем.
Хм… «товарищ майор». Однако! Однако же… не полковник.
Примерно через минуту, после того, как опер покинул кабинет, в дверь заглянула Настя:
– Товарищ следователь… Там сказали, вы подпись забыли на пропуске!
– Неужели забыл? Ай-ай-ай… Ну, давайте, Анастасия Валерьевна… поставлю… Всего вам доброго.
– До свидания.
После ухода девчонки Денис занялся какими-то рутинными вещами: сделал десяток запросов, отпечатал парочку постановлений и, поставив чайник, уже насыпал в чашку кофе, когда на пороге вновь возник старший опер Бекетов.
– Ого! Вижу, я вовремя.
– Садись, садись… тебе сколько ложек?
– Две. И три куска сахара.
– Ого… сахар еще ему! Ну, как там?
– В порядке все, – усаживаясь на стул, Бекетов усмехнулся. – Не срисовала коза. Да куда ей! Квартирку плотно пасем… Слышь, Денис… А ты откуда взял, что Горюн там точно объявится?
– Объявится, – сделав горячий глоток, следователь улыбнулся. – Точно. Потому как у них там любовь.
– Любовь? О как! Это у Горюнова-то?
– У Горюнова… Именно так.
– Так… а коза-то эта, Ратникова, с чего бы тогда нас на его хату навела?
– А потому и навела… Потому что знала, что Горюнов там не живет давно и появляться не собирается… А сейчас она ему позвонит, все расскажет. Что подозрения с нее сняты, что устала она… поплачется… Вот он и рванет.
– Горюн не такой дурак.
– А чего ему опасаться-то?
– Гм… ну, поглядим… Если в масть – с меня простава!
– Смотри… Я тебя за язык не тянул! Еще кофе?
– Кофе… А покрепче-то ничего нет?
В куртке опера, во внутреннем кармане вдруг заиграл «Найтвиш». Капитан вытащил смартфон:
– Да! Да что вы! Летим!
Денис вопросительно дернул шеей.
– Объявился Горюн! – Бекетов вскочил со стула. – Прямо сейчас к зазнобе своей и прикатил. Ты с нами?
– А как же! Едем… Летим!
Глава 6
Полковник распахнул глаза. Настя сидела, забившись в угол, и смотрела на него с таким страхом, словно вдруг увидела перед собой какую-то жуткую нечисть. Ожившего покойника или вурдалака… или даже самого дьявола!
– Вы… не тут… вас нет… я не вижу… не вижу вашей судьбы… И я не понимаю – как так?
– Чай-то допивайте, – вставая, усмехнулся Дэн. – И не бойтесь так – я вас не скушаю. И с собой в могилу не потащу. Вас, Анастасия, кое-что посерьезнее ожидает – суд.
– Лучше суд… – округлив глаза, прошептала разбойница. – Лучше кнут, Сибирь… чем рядом с вами. Вы… вы никто… Вас нет здесь, господин хороший! Я ни вас, ни будущего вашего не виду. Вообще ничего не вижу…
Давыдов задумчиво пригладил бороду:
– Это вы по глазам моим так решили? Или по руке?
– Не только…
– Ах, не только? – Дэн «закусил удила» и, схватив отпрянувшую девчонку за руку, резко повысил голос, можно даже сказать, закричал, как учитель на нерадивую и наглую двоечницу. – Так узнала, откуда я? Скажи! Ну, говори же!
– Не знаю! Не вижу! – испуганно дернулась девушка. – Ведаю только – кругом тебя – тьма!
– Сама ты тьма, – Денис вдруг успокоился… столь же быстро, как и разошелся. Правда и есть, чего орать-то? Раз уж она ничего толком не видит… одну только тьму… то больше и спрашивать незачем.
– Пардон, мадемуазель. Прошу простить, если вдруг чем обидел… Поверьте, не хотел.
– Я верю, – прошептав, Настя решительно взглянула прямо в глаза собеседника. – Я вижу… вижу…
– Что? Что именно видите? – Давыдов умоляюще сложил руки. – Какие-нибудь картины? Лица? Повозки самодвижущиеся? Что?
– Ни картин, ни лиц… – строго отрезала девчонка. – Ни этих ваших повозок. Вижу одно – в вас нет зла. Теперь вот, слава Господу, рассмотрела…
– Так покажете завтра путь? Уже с утра выступим…
– Да.
С утра и выступили. Точнее, еще на рассвете, едва только начало светать. Подморозило. Алая заря, занимаясь, охватила полнеба, вспыхнули золотом вершины высоких сосен. Сотня гусар и казаков продвигалась к разбойничьему гнезду быстрой приемистой рысью. Пару раз уже повернули – Настена показала, где. За пленницей следили, присматривали, но… Похоже, что никаких условных знаков она никому не подавала, бежать не пыталась, вообще вела себя смирно. Ну, а если уж замыслила завести партизан в болота, словно Иван Сусанин, то это уж на ее совести. Завела бы – не сбежала. На ближайшей сосне и повесили бы, не посмотрели бы на то, что девка. Или просто саблей зарубили бы. Чик – и готово. Пленница конечно же об этом догадывалась – чай, не дура. Так что, наверное, не следовало сейчас ожидать от нее какой-нибудь каверзы… никак не следовало, нет.
Вдыхая свежий морозный воздух, Дэн пытался привести в порядок свои, пришедшие в некоторое смятение мысли… В той, невероятно далекой, жизни он, однако, уже майор! Старший следователь. А это значит, что Денис Давыдов – тот Денис Давыдов – не умер, а вполне себе здравствовал, жил себе да поживал, с неизвестной степенью счастья. Академию закончил – это понятно… пошел работать в Следственный комитет… карьеру сделал, ага… и, похоже, уважением пользовался. Опера далеко не всякого следователя уважают, не со всяким – запросто…
Значит, жив себе Денис! Старший следователь, майор… Господи… А он-то тогда кто же? Вот, тот, который здесь, в 1812 году гонит проклятых ворогов от границ богоспасаемого Отечества нашего! Кто… Да уж… чего-нибудь бы полегче спросил. Ведьмочка, вон – и та не знает.
– Стоять! – завидев впереди, за деревьями, какие-то приземистые строения, Давыдов поднял руку:
– Штабс-ротмистр – справа! Вы, поручик – слева… Я – по центру… Вперед! Подходим, по возможности, скрытно.
Так и сделали. Спешились, подобрались… застыли в ожидании боевого приказа. Денис напряг глаза. Тишина. Безлюдье. Ни дыма из трубы да волоковых окон, ни голосов, ни мычание… вообще – ничего. Пустота кругом… или, лучше сказать – запустение. Вон и калитка распахнута… и приоткрытая дверь… и следов на ночной пороше – никаких.
Чувство досады охватило Дэна, он уже понял, почему шпионка согласилась показать путь. Потому что точно знала, что на хуторе уже никого нет! Ушли все, разбежались… Кстати, точно так же поступила малолетняя преступница Ратникова в том… видении или сне. Квартиру своего любовника операм показала… потому что знала, что того там нет и в ближайшее время не будет. Вот они, девки… Вот так-то.
И тем не менее все нужно было проверить. А вдруг?
– Вперед! – обернувшись, махнул рукою Денис.
Получив приказ, партизаны со всех сторон бросились к усадьбе. Врывались в избы, проверяли строения… Никто не стрелял. И сабельного звона было не слышно. И криков – тоже.
– Никого нет, господин полковник, – подбежав, доложил поручик. – Пусто. Наверное, шпионка не туда завела.
– Туда, – усаживаясь в седло, Давыдов невесело хмыкнул и скривился. – Я уж это поганое местечко запомнил.
– Похоже, ушли все. Сбежали.
– Коли сбежали, так вряд ли мы их в здешних лесах да болотах отыщем, – заворотив коня, полковник велел трубить отход. – Военное счастье переменчиво. Что ж, бывает и так…
Повернули, поехали обратно в Троки. Особой досады ни у кого не было? Все знали о скором наступлении на Гродно, к коему усердно готовились.
– Уж там-то врага искать не придется! – забравшись в седло, корнет Розонтов радостно потер руки. – Уж там-то покажем… да-а!
Денис Васильевич усмехнулся:
– Там не совсем враги, корнет. Австрийцы. Бывшие наши союзники. И, верно, будущие. Так что шибко обижать их не будем, авось, пригодятся.
– А ежели они сами начнут? – не унимался Коленька.
– А коли сами сунутся, тогда взгреем! – обнадежил прославленный партизанский вождь. – Обязательно взгреем… Весело так, но без злобы. Как и приказывал сам главнокомандующий, фельдмаршал Кутузов.
– Эх, и впрямь, скорей бы в поход… – Розонтов мечтательно прикрыл веки и вдруг негромко осведомился, исподволь кивая на пленницу: – А с этой что? Расстреляем? Или жандармам вернем?
И снова Денис вспомнил тот эпизод из видения. Когда преступника ловили на живца… А ведь, черт возьми, неплохая идея!
– Может, и вернем… – тихо промолвил Давыдов. – А может, и при себе пока оставим. Матерого шпиона половим…