Где-то в кустах вновь послышались выстрелы, звон клинков, крики… А затем у часовни возник д’Эрувиль.
– Эй, не стреляйте! – шевалье замахал шляпой. – С ними все кончено. Ах, какая вышла ловушка! Пальчики облизать.
Попутный ветер надувал паруса почтового брига, пенил набегающую на берег волну.
– Вон, видишь, река? – обняв Сонечку, указал рукой Давыдов. – Это Эльба. А дальше – домики… церкви… Гамбург. Приплыли уже.
– Быстро.
– Да что тут и плыть-то? Теперь – на почтовых… И скоро – Санкт-Петербург!
– Так, может, карету наймем? – щурясь от утреннего солнышка, девушка улыбнулась и, подумав, добавила: – И, верно, лучше, не в Петербург, а в Гродно… ну и там дальше…
– По старой Смоленской дороге? – в ответ улыбнулся гусар.
– По старой Смоленской…
– Не боишься, что тебя там узнают? Ну, помещики там… слуги…
– Узнают? Меня? – Софья обиженно фыркнула и притопнула каблучком дорогой туфли, сшитой из крокодиловой кожи. – Меня, модную и дорого одетую мадам, спутать с нищей крестьянкой?! Да вы с ума сошли, мон шер.
– Л-а-адно, – протянул Денис. – Смотри, какое небо красивое!
– Да-а… Интересно, на Гаити такое же?
– На Гаити, на Гаити… – Давыдов вдруг громко расхохотался и свистнул, сгоняя присевшего на рею баклана. – Не были мы ни на каком Гаити. Нас и здесь неплохо кормят, ага!