Все это немного напоминало кукольный спектакль.
– Итак, вкратце. Гектор, гуртовщик, был убит сэссагами. Когда-то они служили сущности, которая ныне называет себя Шипом, а раньше была магистром Ричардом Планжере. Но мое расследование показало, что и Шип – всего-навсего орудие в руках мне подобного.
Том улыбнулся, хотя улыбка не затронула глаз.
– Замечательно, коли так. Покажи мне этого урода.
Мастер Смит покачал головой.
– Дело гораздо сложнее, Том. – Он вздохнул. – Похоже, что кто-то из моего племени решил нарушить договор, который мы заключили. Это все, что я могу сообщить сейчас. Даже этого много – признание того, что мой род имеет с вашим некий договор, который пребывает в опасности, вынуждает меня принять чью-то сторону.
Из носа мастера Смита вырвалась струйка дыма.
– Я сожалею, мастер Смит, – сказал герцог, – но прошу помнить, что мы не виноваты.
Смит уставился в стол.
– Я собирался сказать, что невиновных нет, но это просто софистика, и мы выше нее. Поэтому скажу, что я принял определенные меры предосторожности. Вы молодец, Габриэль, но вам придется подправить расписание и поторопиться. Том, я знаю, что ты меня недолюбливаешь, но я вынужден просить тебя пойти со мной на запад и взять на себя обязанности гуртовщика. Лорд Фокус, ваша помощь была и останется решающей, поскольку сэру Габриэлю предстоит больше года ходить этим путем на запад и восток, а здешняя крепость может оказаться в центре внимания нескольких армий, которые, несмотря на их совершенно различные цели, подчиняются одной воле. Габриэль, я принес тебе кое-что интересное. Используй это с умом. Друзья мои, когда мне придется раскрыть карты, я окажусь под ударом, и все чрезвычайно затруднится. Прошу простить мне все эти двусмысленности, и плащ, и кинжал, но если я поспешу и раскроюсь, последствия будут крайне тяжелыми.
– И меня еще обвиняют в нагнетании драматизма! – рассмеялся герцог. – О каких последствиях идет речь, мастер Смит?
Тот поднял брови.
– Об истреблении человечества на этой планете, – ответил он, улыбнулся и встретился с герцогом взглядом. – Достаточно высокие ставки, чтобы заинтересовать вас, Габриэль?
– Да, – кивнул герцог.
– Хорошо. Потому что, пока мы слабы во всех отношениях, враг понятия не имеет, кто вы такой. Или на что способен я. – Улыбка мастера Смита была настолько же естественна, насколько фальшива жестикуляция. – Приятно обзавестись настоящим противником после тысячелетий нейтралитета. Это возбуждает. Для победы нам потребуется какое-нибудь чудо от вашего Бога. Но я всегда считал, что быть униженным намного занятнее. Тем почетнее победить, а если проиграешь, то и взятки гладки.
– Не от моего Бога, – вырвалось у герцога. Отец Арно фыркнул. Мэг кивнула.
А Гармодий проговорил:
«Ох, вот этого я и боялся».
Орли приказал возвести замок, а получил кучу сараев, один другого хуже. Юноши, что последовали за ним, – их становилось все больше – не желали ни строить из дерева твердых пород, ни сооружать сортиры, ни крыть, как положено, крыши. Он мог бы их запугать, но мотивировать было трудно, когда не находилось города для разорения. У них были мертвые глаза, и они отвергали даже подобие дисциплины, предпочитая тупое насилие.
Сараи злили его изо дня в день.
Сейчас у него набралось более трехсот воинов в возрасте от одиннадцати до семнадцати лет. Из старших юношей только немногие были обучены полностью, и он всякий раз, когда имел силы отойти от костра, приказывал выводить мальчишек в снег, где муштровал их, как натаскивали солдат-южан. Разжившись арбалетами в Непан’ха, он клянчил у Шипа стрелы, пока чародей не понаделал их столько, что впору было использовать в качестве кольев для палаток – серьезный расход колдовских сил, который, однако, позволил Орли превратить даже самых бестолковых юнцов в бесшумных убийц.
Он заставил их выстроить длинный сарай для упражнения в стрельбе и еще один, под ночлег, и при каждом пополнении на пятьдесят душ приказывал строить новый.
Он хотел вырыть колодец, но в итоге был вынужден удовольствоваться водой, которую приносили из священного озера. Юнцы какое-то время боялись, но привычка породила презрение, и они стали пить священную воду ежедневно и жестоко дрались между собой.
Среди его рекрутов попадались и девочки. Ими пользовались регулярно, и ни одна не возбуждалась – несомненно, какое-то темное колдовство, но Орли не беспокоился, хотя ему постоянно чудилось обвинение в их черных пустых глазах и жидких волосах. Они не кричали, а жаловались не больше, чем остальные недоростки-солдаты, и он расхаживал среди них, как бог войны, приказывал упражняться, мыться, раздеваться, одеваться… и в конце концов они подчинились. Старшие мальчики сопротивлялись, пока он одного не убил.
Орли подрос. Это его потрясло – ему говорили, что пора роста прошла. Он стоял и таращился на свои бисерные леггинсы и голые лодыжки, недоумевая, с чего вдруг вымахал на четыре пальца и что это предвещает, когда внезапно рядом возникла человеческая оболочка Шипа.
– Найди мне пару самых бесполезных ртов, – сказал Шип.
– Запросто, – ответил Орли.
Он проводил мага в главный сарай, где выбрал детину, руки и ноги которого напоминали окорока. Юнец мочился на другого, а трое того держали.
– Хвост! – позвал Орли.
– Чего еще?.. – заканючил тот.
– Ты нужен. – Орли отвесил ему затрещину и схватил второго – заморыша, которого держали остальные. – И ты, Бельчонок. Хозяин требует обоих.
Оба сразу притихли, от них завоняло страхом.
– Сейчас все начнется, – сказал Шип. – Твои воины, Орли, не впечатляют меня.
Он произнес это голосом низким и хриплым. Воины отползли подальше. Возможно, их испугала длинная деревяшка, торчавшая у него в животе, и петля кишок, которая вылезла со стороны поясницы. А может быть, запах.
– Ты ранен? – спросил Орли.
– Нет, – ответил Шип.
Колдун еще ни разу не выглядел таким чуждым, но он заставил себя выпрямиться, как подобает Орли.
– Стручок и Стрекоза докладывают, что галлейцы разгромили Мон Реаль. – Он сделал паузу и посмотрел на хозяина, но впустую. Шип пребывал в оболочке Знатока Языков и ничего не выдал. – Если мы собираемся воевать с ними, то нам понадобятся новые рекруты.
Шип и глазом не моргнул.
– Нет, – сказал он. – Мы сделаем их союзниками. Они сломили Северный Хуран. С побежденных взять нечего.
Орли обвел взглядом мальчишек и девчонок, которые составили его «армию».
– Понимаю, – ответил он.
Орли не впервые подивился непостоянству нового господина и легкости, с которой тот мог отвергнуть его небольшое войско.
– Когда я завершу дела здесь, я отправлюсь к галлейцам и помогу им решить, чем заняться дальше, – сказал Шип.
Лицо его не выражало абсолютно ничего. Все равно что беседовать с камнем.
Орли сохранил выдержку.
– Мне нужны мечи, амуниция, еще арбалеты и шлемы. Может быть, лошади. Учебный плац.
– Хорошо, – кивнул Шип. – Это я раздобуду.
– Когда будет битва? – спросил Орли. – Ты собирался привести ко мне Мурьена.
– Жена постаралась настроить его против меня. – Шип говорил словно издалека. – Все произойдет весной. Муштруй людей хорошенько, Орли. Не подведи, потому что с галлейцами ты можешь стать мне не нужен, как и тебе не нужна эта пара, хотя она из сильнейших.
Мальчишки начали всхлипывать.
И продолжали рыдать, пока Шип скармливал обоих яйцам, которые пожирали их души.
В дверь настойчиво застучали, и Редмид, накинув одежду, пошел открывать. Дом дрожал – через соломенное покрытие задувал холодный воздух. Билл обнажил фальшион, открыл дверь…
Рослая, как боевой конь, там ожидала Моган, ее гребень стоял торчком.
– Идем, – позвала она. – Ты мне нужен. Оденься потеплее.
Редмид оглянулся на Бесс, которая сидела на своем тюфячке, набросив на плечи тяжелую волчью шкуру.
– Иду, – ответил Редмид.
Решение далось ему нелегко. Она могла его съесть. Даже сейчас он улавливал волны ярости, которые расходились от нее. Но выдержки у нее было больше, чем у других Стражей, а нетерпение из-за срочности дела читалось даже в ее чужеродном облике.
Он натянул две пары портков, надел поверх леггинсы из оленьей кожи и снял со стены сапоги, которые были в ходу у пришедших из-за Стены – тяжелые, из лосиной шкуры, с высокой шнуровкой и на меху. Облачился в добротный шерстяной балахон – белый, какие носили повстанцы; захватил фальшион и лук, который сделал в тепле своей маленькой хижины. Набросил и застегнул старый капюшон, поверх него меховую шапку и натянул тонкие перчатки. Бесс надела ему сверху толстые рукавицы, похожие на рыцарские наручи, только из кожи и шерсти.
Бесс уже стала для него больше чем просто спутницей. Ее глазами он взирал на Владение – ей нравилось видеть ирков, Стражей и фей. Детские сказки ожили, и она обрела некое подобие рая. Он же считал Стражей монстрами, и ее восприятие помогало ему сохранять душевное равновесие.
– Помоги ей, – шепнула Бесс. – Если Моган ищет твоей помощи, то это и всем нам на пользу.
Поцеловав ее, он вышел на лютый холод и в снег.
Высокая демоница завернулась в меха и сделалась вдвое больше в обхвате.
– Мое племя расходует все свое тепло, – призналась она. – Зима для нас крайне опасна.
– Так что случилось, леди? – осведомился он.
– Ты можешь поехать верхом?
Он состроил гримасу.
– В этом селении лошади не сыскать.
Она затрусила прочь, утаптывая перед ним снег могучими трехпалыми ступнями, и дорога сделалась легкой, кроме тех мест, где Моган встречался сугроб. Но завела она его не дальше, чем за решетчатые ворота Владения.
– У Тапио есть боевые олени. Тамсин заседлала тебе одного.
– Да что стряслось-то? – спросил Редмид.
– Тапио застрял где-то в снегах, – ответила она. – Я могу его найти, но мне нужна помощь. И ни ему, ни мне не хочется, чтобы об этом узнали.