Алкей выдержал взгляд богатыря и ответил такой же улыбкой.
– Пешими или конными?
– Вот это дело. Давай верхом. Я тебя пощажу и дам поспать после ночной смены. Ступай за доспехами.
Алкей застал своего оруженосца Дмитрия бодрствующим и сумел собраться менее чем за пятнадцать минут. Морейский паренек был само раскаяние.
– Сэр, я везде вас искал, чтобы сказать о дежурстве!
Так Алкей узнал, что императорские слуги вытурили мальчонку из дворца. Он вздохнул, провел костяшками по наручам и побежал обратно в караулку, а Дмитрий последовал за ним с мечом и шлемом.
– Хозяйничай, все твое, – сказал Том. – Длинная Лапища ушел в город – у них с Калли и Бентом увольнение. Остальные в казармах. Капитан – то есть герцог – не хочет, чтобы парни с девчатами шлялись по борделям, пока местные к нам не привыкнут, так что ночь проведешь спокойно. Впрочем, капи… герцог приказал караулу держать лошадей заседланными и быть наготове. Можешь и сам о том же распорядиться. – Он коварно улыбнулся. – Может, и не такая спокойная будет ночка, а?
Том хлопнул Алкея по плечу и удалился, звучно щелкая саботонами по каменному полу. Алкей откинулся в кресле, дыша тяжело и проклиная свое невезение. Он махнул Дмитрию, чтобы тот занялся лошадью, и юноша вышел в холодную ночь. Алкей развалился поудобнее, кресло было достаточно велико для человека в полном доспехе. Веки отяжелели, и он выругался.
«Заснуть на дежурстве – последнее, что мне нужно».
Обремененный наручами, он налил себе немного пряного сидра, который грелся на огне, выпил и почувствовал себя лучше.
За другим столом сидел и что-то неистово строчил Безголовый. Алкей подался к нему и обнаружил, что тот переписывает из тетради стихотворение на низкой архаике.
Поскольку Алкей любил поэзию, он начал следить.
– Не мешаю? – спросил Безголовый. – Не люблю, когда смотрят.
Алкей поднялся и извинился. Со двора доносились шум и гам.
– Хорошая вещь. Откуда она?
Безголовый поднял глаза.
– Без понятия. Сэр Майкл дал, чтобы переписал. – Он растер правую кисть. – Учит меня читать и писать.
Алкей, считавший грамотность делом само собой разумеющимся, помедлил и мысленно перестроился.
– А, нижайше прошу прощения! Я не смотрел, как ты пишешь, я читал стихотворение.
– Наверное, оно и есть! – рассмеялся Безголовый. – Мне его не прочесть, я просто копирую буквы. – Он откинулся на спинку. – А руку сводит хуже, чем от меча. Но мне нравится учиться, я хочу написать книгу.
Алкей подумал, что надо бы дежурить почаще. Он встречал мало людей, столь не похожих на книжников, как Безголовый.
– Серьезно? – спросил Алкей, одновременно опасаясь выказать излишнее удивление.
Безголовый навалился на стол.
– Я слышал, ты писатель?
– Я пишу, по-моему, постоянно, – согласился Алкей. – Даже во сне. А если ничего не царапаю, то думаю об этом.
– Но ведь так и бывает? – поддержал его Безголовый. – Тебя словно точит жучок, и никуда не деться. А о чем ты пишешь?
– О жизни, – пожал плечами Алкей. – О любви. О женщинах. Иногда – о войне. – Шум во дворе нарастал. – А ты? – спросил он.
– Я хочу написать книгу о правилах ведения осады, – ответил Безголовый. – Как построить большие машины: выбрать дерево, изготовить и приладить веревки. Как выкопать траншею и удерживать ее. Как развести костер.
– Это хорошее название: «Как развести костер», – рассмеялся Алкей и вздохнул. – Или, скажем, «Гори, огонь». Не похоже на мои книги, но экземпляр, сдается мне, захочет приобрести полмира. Тебе не приходило в голову, что ты объяснишь, как осадить тебя самого? Ты можешь стать жертвой собственной…
Тут двери караулки распахнулись, и на пороге возникла пара нордиканцев, которые сопровождали высокого бородача в черном дорожном одеянии.
– Ваш человек не знает пароля, – заявил меньший из нордиканцев и ухмыльнулся Алкею.
Алкей никогда не видел этого типа. Он подумал о последнем совещании командования и указаниях герцога насчет шпионов. И о том, что в том же духе сказала мать.
– Сюда его, – распорядился Алкей.
– Я не состою в войске, – кротко проговорил незнакомец.
Алкей в изнеможении встряхнул головой. Возня во дворе набирала обороты, дверь была открыта, и в караулку втекал холодный воздух.
Вошел Длинная Лапища в сопровождении еще троих нордиканцев.
– Караульный отряд! – крикнул он.
Алкей поперхнулся. Почти четверть личного состава в войске обычно держали в полной боевой экипировке, луки у лучников были наготове всегда, если грозила опасность. Но в дворцовых казармах этот отряд сократили до каких-то двадцати человек. А он их не проверил…
Но Том, разумеется, это сделал. И по мере того как нарастал ор, воины сбегались по коридорам. Дубовая Скамья первой ворвалась в двойные двери караулки со стороны казарм. В кулаке был зажат боевой лук, а на голове уже красовался стальной шлем. Следующим примчался сэр Майкл, а за ним и сам капитан прибыл из кабинета в полном доспехе, сопровождаемый Тоби. Следом явились и остальные: Гельфред, похоже, так и спал в амуниции, Джон Ле Бэйлли выглядел отдохнувшим, а позади него маячил один из новичков – Кевин Эвальд, коротышка с длинным шрамом. Доспехи у него были диковинные.
– По коням, – сказал капитан.
– Там человек двадцать или тридцать, – сообщил Длинная Лапища. – Это была засада.
Капитан уже взгромоздился на нового жеребца, приобретенного в имперских конюшнях. Он выругался.
Длинная Лапища запрыгнул на истриканского конька, и они отбыли, а нордиканцы открыли ворота. Отряд пересек площадь и двинулся по улицам: сперва по широкой, потом резко свернул за угол, и еще раз, а улица постоянно сужалась, и снова поворот, развилка…
Длинная Лапища поднял руку.
На пороге каморки лежали два человека – то ли мертвые, то ли умирающие, а Бента ранили кинжалом в левое плечо.
Мужчина, недавно сидевший на постели, лишился чувств после того, как Калли врезал ему по черепу.
– Моя очередь, – сказал Калли. – Посторонись.
Он и Бент поменялись местами. Даже это движение явилось результатом практики, и они сработали, как партнеры по танцу. Калли сорвал с пояса баклер и, прикрыв им Бента слева, перехватил предназначавшийся для раненого удар. Бент юркнул за спину Калли, и тот коротко рубанул мечом. Его новый противник вовсе не собирался в одиночку сражаться с более искусным мечником, а потому отступил, полагая, что Калли не кинется на него с порога, с безопасного места.
Он ошибся и поплатился за это жизнью, а Калли вырвался в коридор, где тут же вырубил еще двоих. Он крутанулся на месте и ухитрился ударить лучника баклером по голове – в коридоре был лучник, который готовился стрелять, но так и не успел. Острие меча Калли рассекло свечу в настенном канделябре, а нога перевернула стол с десятком маленьких масляных ламп.
В сравнительной безопасности коридора, где стало намного темнее, он повернулся спиной к комнате и уперся руками в колени.
– Я слишком стар для этой хрени, – проговорил он.
Бент гоготнул.
И тут у Калли запершило в горле от дыма.
Длинная Лапища послал в черный зев переулка полдюжины лучников.
– Никак не ожидал, что у них столько людей, – сказал он герцогу. – Они поставили лучников на два здания – это то, что я видел. Возможно, их больше.
Герцог поскреб подбородок:
– Я хочу взять всех.
– Мы потеряем Бента и Калли, – заметил Длинная Лапища.
– Это недопустимо, – осклабился герцог. – Ну так ведь Майкл рвался в бой! Если ратники в латах пойдут очищать таверну, то лучники могут попробовать очистить крыши. Правильно?
Сэр Алкей кивнул.
– У нас есть горстка схолариев. Они пошли за нами.
Герцог развернул коня.
– Присматривай за ними.
– Присматривать? – переспросил сэр Алкей. – Да там же половина моя родня.
Герцог не собирался уступать. Он подъехал вплотную.
– Алкей, все это продуманная попытка изловить шпиона. Это место кишит предателями, а дворец…
– Таверна горит! – крикнул Длинная Лапища.
Герцог пожал плечами.
– Разговаривать некогда. Коневодам спешиться! Шлемы надеть, ратники в доспехах – ко мне, без доспехов – идти с Длинной Лапищей! Мне нужно как можно больше пленных, и без потерь среди наших!
Дубовая Скамья расхохоталась. Герцог мрачно взглянул на нее, а Изюминка пристукнула латной перчаткой по ее стальному головному убору.
– Пленных, – повторила Изюминка.
И они устремились во тьму. Алкей неплохо знал эту часть города со времен университета, но в темноте ориентировался неважно – точнее, те улицы, что он мог узнать ночью, находились ближе к воде. Он двинулся за сэром Майклом, который последовал за госпожой Элисон, а та – за герцогом.
Далеко заходить не пришлось. Миновав перекресток, они шумно вторглись в очень узкий, замусоренный проулок и вышли на маленькую площадь, освещенную заревом пожара: полыхал дом.
Сэр Алкей увидел человека точно там, где и ждал. Тот спешил на соседнюю улицу, и Алкей, помчавшись по древним каменным плитам, добычу упустил, но подрезал другого и сбил его с ног ударом бронированного кулака в лицо. От панциря на спине со звоном отскочил меч, а после этого бой кончился: Алкей, развернувшись, увидел, что сэр Майкл уже отрубил покушавшемуся руку по локоть. Бандиты были вооружены поясными мечами, кинжалами и дубинками, а потому и секунды не продержались против ратников, облаченных в доспехи; очень скоро кто убежал, кто сдался.
Госпожа Элисон с герцогом направились прямиком в таверну. Она горела не вся, охвачена пламенем была только крыша.
Прибыла пожарная команда – сорок человек с ведрами. Ведра нырнули в цистерны, и воду принялись лить в первую очередь на дома по соседству, чтобы избежать распространения огня.
Кто-то ударил Алкея сзади, и он растянулся на плитах, а арбалетная стрела врезалась в ближайший к его простертой руке камень. Воин перекатился – жизнь при морейском дворе научила мгновенно реагировать на покушения – и увидел человека, который сбил его с ног. Алкей подобрал под себя колено, сжал в кулаке кинжал…