И дни прошли.
Он жил в маленьком доме с Бесс и ничего другого не хотел. Они играли в игры, пасли овец и занимались любовью. Другие повстанцы сдружились – порой ходили в гости и делили трапезы, а иногда собирались в большом зале.
Отряды пришедших из-за Стены являлись и уходили, а время от времени приводили женщин. У повстанцев женщин было немного. Теперь их стало больше – или, наверное, стало меньше повстанцев.
В одно морозное утро Редмид отправился за дровами. Мужчины, обладавшие железными топорами и могучими мускулами, сделались главными добытчиками дров во всем поселении и постепенно взвалили на себя хозяйственные обязанности на иркский манер: лучшие в каком-нибудь деле за него и брались, ему и учили.
Редмид был толковым дровосеком – умелым и в то же время ленивым. Он предпочитал найти какое-то одно дерево – желательно большой и крепкий клен, уже погибший, но еще стоящий или уже рухнувший, но недавно, чтобы верхние ветви еще не загнили на земле. Редмиду нравилось бродить с топором на плече под осыпающимся снегом, вдыхать запах леса, чувствовать холод в почти обнаженных руках.
И он не расставался с мечом, потому что вокруг раскинулась настоящая земля Диких из детских сказок. По этим болотам шастали хейстенохи; в холмах на юге рыскали огромные горные тролли, а боглины подкапывались там, где не бегали, тогда как гигантские бобры возводили шестифутовые запруды, стоявшие по сто лет, а на полянах паслись стада бизонов, за которыми присматривали стражи, лесные демоны. Они тоже навещали Сказочного Рыцаря. Редмид к ним понемногу привыкал. Но подозревал, что при встрече один на один в лесу он окажется не другом, а жертвой.
Поэтому он шагал с удовольствием, но был начеку. И все-таки Тапио Халтия застал его врасплох, когда он в раздумье остановился у остова огромного дуба.
– Ну, ч-ч-что? Ч-ч-человек. – Ирк был того же роста и передвигался бесшумно.
Редмид приветливо кивнул.
– Сэр Тапио, – произнес он.
Сказочный Рыцарь взглянул на рухнувший дуб.
– Вс-с-се мы так конч-ч-чим, – пропел он. – С-с-сколько бы зим ни прожили.
Редмид кивнул снова.
– Ко мне прих-х-ходит много гос-с-стей, ч-ч-человек. – Сэр Тапио пересекся с ним взглядом, и в бездонных, лишенных белков глазах ирка стояла синева, какая бывает в летнюю звездную ночь.
Редмид всегда испытывал трудности при общении с ирком, мышление которого отличалось от человеческого.
– Что за гости? – спросил он.
– С-с-союзники, – ответил Тапио. – Х-х-холод в воздухе – первый укус-с-с войны.
Редмида озадачил оборот, который приняла беседа, но разговоры с предводителем ирков никогда не давались легко.
– Войны? – переспросил он. – Какой войны? С королем?
Сказочный Рыцарь совсем по-человечески пожал плечами.
– Мне безразличны короли людей, – сказал он. Его голос звучал как слаженный оркестр из дюжины струнных инструментов. – Я думаю о войне с с-с-соперником. Я с-с-советуюс-сь с теми, в ком вижу с-с-союз-ников.
Редмид отвел взгляд и снова посмотрел на свой дуб.
– А я – союзник?
Человеку было трудно привыкнуть к улыбке ирка. У ирков она означала нечто иное и сочеталась с показом великого множества зубов. Тапио усложнил диалог еще и тем, что воспользовался ею и как ирк – выражая агрессию, и как человек – выказывая радость.
– Это ты мне с-с-скажи, ч-ч-человек.
На следующий день прибыла дружина Повелителей – или Стражей, или демонов, кому как нравилось называть. У них были высокие красные султаны, и Билл знал, что это не украшения, а естественные придатки, хотя все прочее великолепие – и золото, и серебро, и свинец, и бронза, и олово, что было встроено в клювы, – имело искусственное происхождение. На глазах у Редмида два юных демона получили от иркских мастеровых свои первые пломбы, изготовленные как вручную, так и при помощи магии. Годом раньше он задал бы стрекача. Сейчас же – завороженно смотрел.
Еще через день, на входе в хитросплетение коридоров главной цитадели, его схватил за плечо Нэт Тайлер.
– Я ухожу, – сообщил он. – Ты со мной?
Редмид глубоко вздохнул.
– Нэт… я спас тебе жизнь. Я выволок из боя твою побитую задницу, принес сюда – в буквальном смысле, большую часть пути. Теперь мне хочется спокойной зимовки.
Тайлер покачал головой.
– В Джарсее люди мрут как мухи, работая на господ, – сказал он. – Гребаная церковь отпразднует Рождество на бедняцких хребтах. Пришедших из-за Стены будут травить, как нечисть. Ты хочешь покоя. – Он подступил вплотную. – Ты нашел себе господина, как твой изменник-брат.
– Не умрем же мы, Нэт, если немного поживем в радости и покое? Послушаем музыку? Леди Тамлин лично вы́ходила тебя – неужто это ничего не стоит?
Ему не составило труда заглянуть в глаза Тайлера, и счел он их малость безумными.
Он испытал престранное чувство – они поменялись ролями. Заводилой, упрямцем всегда выступал он сам.
– Может, тебе нужна девушка, – сказал он на пробу.
– Глупец! Джарсей в огне, Альба на пороге гражданской войны! Это наш час. Благородные сцепились друг с другом! – Тайлер орал, а ирки реагировали по-разному: одни останавливались посмотреть, другие пятились к стенам. Снаружи на снегу выделялся демон с голубым гребнем.
Глаза у Редмида сузились.
– И что? – спросил он.
Тайлер пожал плечами.
– Ничего. Хочешь – иди, не хочешь – оставайся. Наше дело важнее тебя, Билл Редмид. Сиди тут и загнивай.
Он уклонился от руки Редмида, который попытался его придержать, и зашагал прочь.
Редмид повернулся, намереваясь догнать, и обнаружил, что смотрит на изысканно инкрустированный клюв и высокий голубой гребень Моган, королевы западных демонов. Он знал ее. Не близко, но они были… союзниками.
Мысль засела у него в голове.
– Моган, – произнес он.
От нее пахло горелым мылом, и она заняла весь поперечник туннеля. Ей пришлось присесть.
– Повстанец, – сказала она. – Полагаю, это не настоящее имя.
Он сохранил самообладание.
– Я Билл Редмид, демон, – ответил он, борясь с желанием повернуться и убежать.
От демонов исходили своеобразные волны ужаса – как и от многих Диких, но демоны были сильнейшими во всех отношениях. Даже на отдыхе, в тиши и в окружении других существ она излучала угрозу.
Усилие – и голубые перья на гребне поникли.
– Зачем ваши людишки требуют, чтобы я изображала покорность? – спросила она.
Удивительно, но клюв почти не мешал ей говорить.
Редмид оправился от испуга. Он принудил себя к разговору.
– Ты союзник Тапио?
Она вздохнула и вытянулась в тесном коридоре.
– Посмотрим, мастер Редмид. Позволь спросить: приятно ли найти здесь былого союзника?
– Я только гость, – отрезал он и добавил: – Никем не командую. Но люди, которых я сюда привел, тебя помнят. Ты бросила нас умирать при Лиссен Карак.
– Неужели? Брат послал меня предупредить пришедших из-за Стены. Вас не предупредили? Мы великодушный народ.
Вонь жженого мыла усилилась.
– Великодушный? Леди, сто моих повстанцев умерли ни за что, когда вы поджали хвост и сбежали.
Понаблюдать за ними стягивались ирки, люди, даже крылатые феи.
– Сбежали? – задышала она. – Ты оскорбляешь мое племя.
Редмид осознал, что ее раззолоченный клюв почти вплотную придвинулся к его носу. Но Билл так озлился, что ему было все равно.
– Твое племя живо, раз оскорбляется, – сказал он.
Гребень встопорщился, и Редмида омыло ужасом. Он отступил на шаг; феи с хлопком испарились, а большинство людей вздрогнуло, когда королева подняла тяжелую переднюю ногу и выставила зловещие когти, способные рассечь кольчугу.
– Вне этого святилища тебя ждала бы смерть за такие слова! – пролаяла Моган. – Но я объясню тебе, мастер Редмид. Не будем задерживаться на том, что Моган Благотворная из народа Голубого Гребня никогда не творила блага ни для нечисти, ни для людей. Мой брат ненавидел Шипа. Он ему не доверял. И обнаружив, что нас приставили к слабейшему из союзников – я говорю чистую правду, не желая никого оскорбить, – он решил, что нас послали на смерть.
Редмид, не дышавший всю эту речь, выдохнул. Он пригнул голову, неуклюже изображая поклон.
– Леди Моган, ваша учтивость превосходит мою, – прорычал он. – Я же лишь человек и нечисть. Но я люблю мой народ не меньше, чем вы любите свой, и у меня разорвалось сердце при виде гибели моих людей. Возможно, вы правы. Мне некогда заниматься Шипом и его планами. Но… если бы вы ударили по королевскому войску с фланга, то победа могла бы стать нашей. И мы убили бы короля.
– Может быть, – сказала Моган. – Но убийство короля Альбы ничего для меня не значит. Оно не стоит жизни и одного Повелителя. Нас с каждым годом все меньше.
Он чувствовал исходящий от нее жар, и смрад горелого мыла продолжал висеть в воздухе.
– Но мне заметны и ваши потери. – Она тоже склонила голову. – Надеюсь, мы снова станем союзниками. Не следует винить нас в отказе служить Шипу.
Редмид постарался унять дрожь в коленях.
– Я всего-навсего человек, – сказал он, не предлагая ничего.
Ее суровые черные глаза блестели в круглых глазницах. Ему было трудно смотреть сразу в оба.
– Другие – тоже мужчины и женщины, они пойдут за тобой, когда начнется война, – сказала Моган. – Этот разговор не последний.
Редмид опять выдохнул.
– Да, леди, это весьма вероятно.
Чем ближе подступал решающий момент, касавшийся нерожденного дитя королевы, тем больше опасалась Ричарда Планжере леди Гауз.
Неудобства начались, когда она заметила, что по ее гадальным покоям порхает шпион-мотылек, но постепенно эти мелкие бледно-серебристые мотыльки наводнили весь замок, и тут она уже разозлилась.
Но сила Гауз во гневе и заключалась. Она не могла нанести Планжере ответный удар, хотя и чувствовала его силу, как далекий светильник в холодной комнате, в ее арсенале имелся богатый выбор оружия. Она воспользовалась излюбленным.