— А каков он с тобой?
Она вымученно улыбнулась:
— Он пытается жить как прежде. Я думаю, внутри он все тот же молодой человек, в которого я влюбилась, и он боится себя – такого, каким он может стать. Но между нами растет стена. Раньше он приходил домой, играл с маленьким Эндрю, качал его и гулял с ним, а теперь, когда – и если – он приходит, то забивается в угол и сидит там один. Он не хочет, чтобы его трогали. И сны, папа. Ему все время снятся ужасные сны. Почти каждую ночь он просыпается в холодном поту, с криком. Я пытаюсь помочь ему, но он не хочет пускать меня в свой мир.
— На него столько всего обрушилось, — мягко объяснил Калин. — И обрушится еще больше, прежде чем закончится война.
Он на секунду задумался.
— Мне нужны люди вроде него. Я бы отлично использовал еще сотню таких.
— Не забывай, что ты говоришь о своем сыне, — напомнила Таня.
Калин потрепал ее по колену.
— «Когда закончится жестокая война» – думаю, это подходящее название для песни.
— А как насчет «Тишины на Потомаке»? — раздался голос.
Они оглянулись и увидели Винсента, входящего в комнату. С его плаща стекали дождевые капли и образовывали лужицу на полу.
— В старом мире это очень известная песня.
— Не стоит над этим смеяться, — сказала Таня, встав с колен отца, чтобы взять у мужа плащ и кепи.
— Вчера утром мы потеряли линию Потомака, — тихо сказал Калин.
Винсент вздрогнул, потом овладел собой.
— Все настолько плохо?
Калин кивнул и подошел к окну.
— Поэтому ты здесь?
— Не только.
— Расскажешь остальное? — Винсент вышел на кухню и через минуту вернулся с глиняным кувшином. Усевшись за стол, он налил вина в кружку и предложил Калину, тот отказался.
— Не рановато ли, сынок? Еще утро.
— Я только что услышал о том, что вчера мы проиграли войну, а ты читаешь мне лекцию о вреде пьянства, — Винсент усмехнулся и отпил глоток.
— Через сколько времени будут готовы твои два корпуса?
Винсент покачал головой.
— По крайней мере через месяц, и то едва ли. Думаю, нельзя выпускать на поле боя солдат, в которых не уверен. У нас слишком старое оружие, в основном гладкоствольные ружья, и совсем нет пушек. Если на них бросятся мерки, они разбегутся, и их всех перестреляют по одному. Мне нужно время.
Послышался стук, и Таня пошла открывать дверь.
— Ваше превосходительство.
Вошел Марк.
— Строго говоря, я должен был бы ждать вас в зале для приемов, — заметил консул довольно холодно.
Калин встал и протянул ему руку. Марк слегка улыбнулся.
— Но в конце концов, русский живет со мной под одной крышей, так что будем считать, что первый визит вы нанесли именно мне.
— Мне сказали, что вы проводите смотр войск и скоро вернетесь, — произнес Калин извиняющимся тоном. — Я хотел повидаться с дочерью и внуками, раз уж выдалась свободная минутка.
Консул улыбнулся Тане и Людмиле, дети кинулись встретить «дядю Марка», и он обнял их по очереди.
— Полагаю, если вы приехали лично, новости действительно плохие, — сказал Марк, ставя детей, повисших на нем, на пол.
Калин кивнул Тане, и она, забрав малышей, вышла из комнаты.
— Вчера мы потеряли десять тысяч человек, линию Потомака и Ганса Шудера.
Марк ничего не сказал, но налил полную кружку вина и осушил ее тремя глотками.
— Через две недели они будут у стен Суздаля, — продолжил Калин ровным тоном.
— А потом?
— До Рима они дойдут к концу лета, — отозвался Винсент.
Марк кивнул.
— Вы поедете со мной в Суздаль – поезд отходит через час. Винсент, ты мне тоже нужен.
— Спасибо за приказ. — Марк со стуком поставил кружку на стол. — Но, возможно, мне следовало бы остаться здесь и начать строить свою линию обороны. Русь станет для нас щитом.
— Я тоже на это надеюсь, но мы хотели бы вас кое о чем попросить, чтобы у нас появился шанс на выживание.
Марк кивнул:
— Что бы это ни было, я обещал вам свою помощь. Мы связаны договором.
Калин откинулся на спинку стула.
— Вам может не понравиться то, что вы услышите. И он начал излагать план.
Эндрю уселся на стуле поудобнее и предложил Юрию налить себе еще водки.
— Значит, он тебя разгромил, — произнес Юрий спокойно.
— Пока да, — отозвался Эндрю, немного задетый бесцеремонностью Юрия.
— Я знал, что так и будет, — Юрий взглянул на бутылку, прежде чем поставить кружку на стол. Он посмотрел на часы, тикающие в углу.
— И почему ты так решил? — спросил Эндрю.
— Он понимает тебя лучше, чем ты его.
— Поэтому, черт побери, ты мне и нужен.
— Я знаю.
Эндрю встал.
— Кто ты, дьявол тебя возьми? — воскликнул Эндрю. — Какого черта ты вернулся?
Эндрю стукнул кулаком по столу.
Он слышал, как наверху завозилась Мэдди, раздался тоненький плач. Послышались шаги Кэтлин, и плач смолк.
В глазах Юрия был оттенок боли, когда он смотрел в потолок и прислушивался.
— Прекрасный звук, — прошептал он. — Плач ребенка, проснувшегося посреди ночи и вновь засыпающего в объятиях матери.
Он налил себе еще и вновь осушил кружку.
Эндрю внимательно смотрел на него. На минуту на обычно бесстрастном лице Юрия промелькнули чувства, которые он привык скрывать.
— Полагаю, в их планы входило не только разбить твою армию, но и захватить тебя самого, — наконец произнес Юрий, глядя прямо в глаза Эндрю.
— Зачем?
— Обычно мерки стремятся именно к этому. Вырвать сердце, лишить армию головы – и победа обеспечена. В войне против бантагов они послали полк в тысячу воинов, чтобы захватить кар-карта и убить его.
— Ну, это логично, — ответил Эндрю. Это был вопрос, который он не мог решить для себя. Он знал, что такова европейская традиция ведения войны – хотя в конце концов короли и герцоги поняли, что эта политика ведет к охоте на них самих. Веллингтон однажды сказал, что у джентльменов есть дела и поважнее, чем стрелять друг в друга. Но все равно, это казалось ему немного нелогичным.
— Вспомни, война у мерков в крови, и каждое действие в ней заранее предопределено. Уверен, что на правом фланге у тебя сражался Вушка.
— Откуда ты знаешь?
Юрий улыбнулся.
— Вушке дано право первым вступать в военные действия. Этот клан – старейший во всей орде, и он ревниво оберегает это право.
— Но мы уничтожили почти две трети их умена. По-моему, это глупо – тратить элитные войска для лобовой атаки.
— Для них – совсем не глупо. Единственная их ошибка заключается в том, что, когда их души возьмет Буглаа, им нечем будет похвастать…
— Кто? — прервал его Эндрю.
— Буглаа – богиня смерти, которая скачет в ночи и забирает души погибших в битве, а потом относит их на вечные небеса. Но когда она прибудет, никто из них не сможет сказать, что он умер достойно, в честной схватке.
— Потому что мы – скот.
Юрий кивнул.
— Шаманы оказались перед дилеммой, — сообщил Юрий с довольным смешком. — Им пришлось объявить, что все вы впали в безумие, в вас вселились злые духи, и поэтому смерть от рук скота тоже достойна.
— Значит, они считают нас злыми духами, — заметил Эндрю.
Юрий снова рассмеялся.
— Но духи скота – слабые. В мире полно духов, добрых и злых. Мерков защищают духи их предков, которые живут в вечном небе и смотрят на них.
— Если наши духи такие слабые, тогда как мы разбили тугар?
— Тугары. Их всегда считали глуповатыми, слишком гордыми. Хотя их поражение привело всех в ужас, в глубине души мерки радовались ему, потому что в нем они видели кару за то, что тугары разбили армию мерков при Орки.
— Говорят, что два умена тугар идут вместе с ордой мерков, — сказал Эндрю.
— Ты хорошо осведомлен.
— Каждый день к нам приходят несколько сотен беженцев из Карфагена. Гамилькар сообщает нам о том, что они рассказывают.
— Я бы на твоем месте был осторожнее.
— Почему?
— Еще один излюбленный прием. Проникнуть в стан врага. Рассказывают, что несколько оборотов назад один из питомцев мерков был продан кар-карту бантагов. Он отравил своего нового хозяина.
— Зачем?
— Ему пообещали, что, если он сумеет это сделать, его семью не отправят на пир полнолуния.
Эндрю зорко посмотрел на Юрия. Тот засмеялся и, опустив глаза, покрутил на пальце кольцо.
— Я рассказал тебе об этом, чтобы показать свою лояльность, хотя на самом деле и меня послали таким образом. Игра внутри игры.
— Я уже слышал об этом от Гамилькара в ту ночь, когда ты появился у нас.
— И он посоветовал отрезать мне язык, засунуть в рот и распять на стене города – так традиционно наказывают тех, кто ел мясо своих соплеменников.
Эндрю промолчал.
— Как мы говорили, тугары идут вместе с мерками. Я когда-то сделал браслет для кар-карта Музты. И даже присутствовал, когда его подносили.
— Музта…
— Ты его знаешь?
— Мы встречались однажды.
«Возможно, мы встретимся снова, Кин», — сказал он тогда. Он отпустил Кэтлин и Винсента – странный, рыцарский поступок. Совершенно непохоже на все то, что Эндрю знал об орде.
— Меня удивляет, что его оставили в живых после поражения и приняли к себе, — задумчиво сказал Эндрю.
— Я слышу в твоем голосе оттенок теплого чувства, — заметил Юрий.
— Скажем так: несмотря ни на что, он оказал мне большую услугу.
Эндрю прислушался. Похоже, Кэтлин заснула, уложив Мэдди обратно в колыбельку. Они в безопасности – по крайней мере сейчас.
— Я слышал об этом. Некоторые сочли это признаком слабости. Странно, что его собственные воины не убили его. Каким-то образом он не утратил над ними своей власти. Впрочем, даже таким варварам, как тугары, трудно убить своего кар-карта.
Эндрю заметил, что в голосе Юрия прозвучали нотки превосходства – отношение, перенятое у его прежних хозяев.
— Кар-карт сам ведет войско в атаку? — спросил Эндрю.
— Редко. Он планирует битву, продумывает все детали. Ты видел флаги?