<ый> магазин «Китеж» (мой распространитель), куда также вложены средства Г. Н. Л., — учреждение частное и в своих отчетах мне меня не надует. Я же, смею заверить, не надую Вас; ибо у Грифа никаких богатств, кроме чести, не осталось, но сию последнюю блюду. В конечном счете при % системе Вы получите больше, ибо продажная цена будет расти. Равным образом насчет срока: на самые близкие месяцы поручиться не могу, ибо есть кое-какие очередные книги, и потом предвижу в разгаре зимы в Германии сильные непорядки, в связи с коими может выйти заминка. Вот, дорогой, судите сами.
<Приписка на полях:> Пишу Вам со всею откровенностью, как стоит дело, ничего не подрумянивая. Очень жду Вашего ответа и материала для Альманаха. Последний надо иметь к 1 декабря. Вас, конечно, хотел бы пустить в голову. Крепко обнимаю Вас. Вере Николаевне привет. Лида обоим кланяется. От Мережковского ответ имею. Предлагает разные книги (больше — старые и одну новую «Мудрость Востока»[883]), Альманах обходит молчанием. От З. Н. Гиппиус ответа нет. Не хочет, Бог с ней.
Какую Вашу книгу Вы имеете в виду?
Зайцевых вижу. Их адрес: Nurenberger St. 1. pension Baiert. Berlin.
На бумаге с печатным текстом:
Verlag «Medny Wssadnik»
S. Kretschetow
Barbarossa St. 67 II. BerlinW 30
Дорогой Иван Алексеевич,
Письмо Ваше от 30 октября своевременно получил. Спасибо Вам, дорогой, за Вашу дружественную готовность помочь «Медному Всаднику» в его первых шагах. Что касается высылки Вам 500 франков (за стихи и рассказ), то ежели Вы не получили их, не объясняйте моей неаккуратностью.
Дело в том, что в самом начале ноября мой издатель, коего Вы знаете, тяжело заболел и ему числа 2-го сделали серьезную операцию для ликвидации несколько запущенного аппендицита, после которой состояние его не особо важное и его еще нельзя тревожить делами. Между тем, у меня здесь франков нет, и они должны быть отправлены Вам по распоряжению издателя из другой страны. Об этом я ему, получив Ваше письмо, тотчас написал, но письмо это, по расчету, пришло тогда, когда уже с делами его, по предписанию врачей, не тревожили, — тем более, что для осуществления моей просьбы ему понадобилось бы собственноручно писать в банки, что ему было бы трудно.
Вот — причина опоздания. Теперь поступайте, как захотите. Угодно (если рассказ готов), шлите мне его со стихами теперь же и будьте совершенно спокойны, ибо Грифским моим словом удостоверяю, что ни при каких возможных поворотах дела ни одна Ваша строка не появится, не быв по уговору оплаченной. Угодно, подождите, пока все выяснится с здоровьем Г. Н. и Вы получите в Париже деньги. О способе перевода не беспокойтесь. Вам будет послан чек на Ваше имя, с уплатой в Париже, во франках. Вам придется просто зайти в указанный на чеке банк (захватив паспорт) и получить франки. В письме Г. Н. я просил их отправить в заказн<ом> письме по адресу кн. Аргутинского для передачи Вам.
Ежели Ваш адрес в Париже определился, черкните. // Здесь в Берлине большая литерат<урная> заваруха. «Лидеры» Веретена (Дроздов и Алексеев[884]), как я и предвидел, попытались перепродать всю свою группу «красным», но насеклись. Целая куча народу ушла из «Веретена», опубликовав (нынче появится!) письмо о предательстве Дроздова. Сей же последний с немногими «верными» и словом «Веретено» собирается прямо переехать в Москву. Т. к. в «Веретене» участвуете и Вы (и Куприн?), весьма советую тотчас загвоздить письмо в «Руль» о выходе. Письмо уходящих будет напечатано в воскр<есном> № (12 ноября)[885].
Крепко и дружески жму Вашу руку. Привет мой Вере Николаевне. Жена кланяется.
<Приписка на полях:> Нина Ивановна[886], без моего ведома и без предупреждения, прибыла в Берлин и сразу устроилась в «Накануне»[887]. Горько это. Я после раз ее видел и знаю, что это прямо от безысходности, ибо в Италии им с сестрой[888] не на что стало жить и не было работы. Все же это как-то уж вовсе разделило нас.
На бумаге с печатным текстом:
Verlag «Medny Wssadnik»
Barbarossa St. 67 II. Berlin W 30
Дорогой Иван Алексеевич.
Письмо Ваше от 17 ноября с/г. с рассказом и стихами[889] получил как раз в то время, когда обдумывал способ наилучшей Вам выплаты во франц. валюте.
Теперь он установлен, все, что нужно, сделано, и на днях Вы получите эти деньги либо в виде чека на один из парижских банков на Ваше имя (тогда только сходить, предъявить и получить), либо прямо в форме денег, которые Вам будут доставлены. Смешно — но по нашим временам организовывать это отсюда было совсем не просто. О получении прошу уведомить.
За все, Вами присланное, очень благодарю. И рассказ, и стихи чудесны и ароматны. От рассказа, в частности, сладко щемит сердце. Все очень идет к тону «М<едного>Вс<адника>». Признаюсь, дорогой, я только все же надеялся, что Вы пришлете рассказ несколько больше, а то весь он с ноготок, что-то 10 000 букв. Ну да Бог с Вами! Зато хорош очень.
Выпустить Альманах думаю в конце января, в начале февраля, — так выходит по череду книг.
Корректуру, ежели хотите, пришлю. Только Вы напрасно думаете, что Гриф не способен добиться сам пунктуального соответствия с рукописью. Я даже в Вашем рассказе нашел две опечатки, которые Вы пропустили. В одном месте «твоих» (вместо «своих»), в другом: «Казалось, что нет да никогда и не было ни времени, ни деление (вместо „деления“) его на века и т. д.». Глаз у меня на сей счет весьма набитый.
Правильно сделали, что быстро написали в «Руль» и «Веретено». Mr Дроздов, продавший на днях одну из своих книжек в Госиздат[890], вскорости собирается лететь на аэроплане (став советским альфонсом, иначе же невозможно!) в Москву, на две недели, пополнять там свое усохшее за выбытием «белогвардейщины» «Веретено». После вернется работать сюда со свежими силами.
Вам же, дорогой, весьма надлежит сделать один шаг, о котором я забыл помянуть. Именно: напишите в «Сполохи», где редактором тот же Дроздов, письмо о выходе. Письмо сие адресуйте не ему (скроет, подлец!), а издателю «Сполохов» Гутнову[891], по адресу: Herrn E. Gutnoff. Dresdener St. 82–83. Berlin S. 14. (Евгений Александрович Гутнов). Изобразите ему покруче, что отказываетесь от сотрудничества в издаваемых им «Сполохах»[892] как редактируемых скомпрометтированной близостью к красным личностью, — Дроздовым. Бедняга издатель, сам человек пристойный, по-видимому, рад бы отделаться от Дроздова, но связан с ним неудачным контрактом. Возможно, что Ваше письмо положит конец его колебаниям и, дав ему веское оружие в руки, поможет выпереть Дроздова и передать журнал в новое, приличное управление. Если можно, сделайте сие вскорости.
Крепко жму руку. Привет Вере Николаевне.
Ваш
<Приписка на полях:> С удовольствием делюсь с Вами той новостью, что, верно, в «М<едном> В<саднике>» к весне появятся мемуары Врангеля[893]. Это будет «марка», которая сразу вызовет к из-ву мировой интерес. Очень я этим доволен.
От Д. Мережковского на письмо по поводу книги и Альманаха (в ответ на его запрос) не имею ни привета, ни ответа. От Mme Гиппиус вообще ни разу — никакого отклика на мое ей письмо. И ну их к Богу! Проживем и без них. Беллетристики они теперь в общем не пишут, а за статьями не так я гонюсь. Очень прошу, не говорите им ничего.
<На полях лицевой стороны:> На днях перешлю Вам (это тоже не просто) мою книгу стихов «Железный Перстень». Был бы бесконечно обязан и благодарен, если б Вы написали отзыв в «Слове». Очень хочу думать, что, удосужившись сделать это для Дидерихса, Вы не откажете в этом, по старой дружбе, и Кречетову[894].
Дорогой Иван Алексеевич,
В 23–25 числах прошлого ноября месяца я переправил Вам, не без трудностей, при посредстве одного знакомого банка пятьсот монет за присланный для Альманаха материал и был бы Вам очень благодарен, если бы Вы уведомили меня о благополучном их получении.
Это — одно. Теперь другое. В поcледних числа октября или первых числах ноября мой друг Петр Николаевич Краснов отправил Вам (91, rue de Tours, Amboise, France) все 4 тома II издания своего романа «От Двуглавого Орла к Красному Знамени»[895], который (во II издании) вышел в совершенно переработанном виде и уже не представляет собой того «сырья», каким мы его прочли в I издании. Когда мы с ним виделись летом, я ему сказал о Вашем благосклонном (в целом) отношении к его труду, несмотря на его сырой и непроработанный вид, и он был этим страшно утешен, т. к. и ценит и любит Вас до крайности. Тогда же он решил, лишь только выйдет II издание, послать Вам, что и выполнил. Теперь он пишет мне о том, как ему горько, что Вы не почтили его ни одной строчкой ответа.
Зная Ваше доброе отношение к этой книге, я предположил, что или она залежалась в Amboise