Некоторое время газета напоминала своим издателям о том, что совсем недавно они отвечали за ее положение на рынке и были ответственны не только за содержание давно вышедших номеров, за которое подвергались судебным преследованиям (об этом см. выше), но и за расчеты с сотрудниками. Последние относящиеся к изданию «Жизни» документы из архива Борового, которые нам удалось обнаружить, датированы началом августа. 3 числа Боровому пишет один из его ближайших сотрудников: «Оставляю Вам постановление Професс<ионального> Союза от 31-го июля (о ликвид<ационной> комиссии) и опросный лист, который надо вернуть в понедельник. Все вопросы, связанные с ликвидацией, сегодня надо решить <…>»[984].
Однако и в тот день решить дело не удалось. Последний документ, имеющийся в нашем распоряжении, был подписан 15 августа и оформлен как официальный документ:
Мы, нижеподписавшиеся представитель конторы газеты «Жизнь» Петр Яковлевич Куманов и члены ликвидационной комиссии, уполномоченные общим собранием, Алексей Алексеевич Боровой и Ефим Моисеевич Гураев — заключили следующее соглашение:
Издательство принимает на себя обязательство уплатить в три срока 15-го августа, 1-го сентября и 15-го сентября след<ующие> ликвидационные суммы:
1) Средний заработок за 1 ½ месяца всем сотрудникам — работавшим в газете не менее месяца, считая до момента закрытия ее 7/7 фиксированным, а также постоянным, нефиксированным, список коих прилагается здесь же:
Савостьянов, Аркин, Быстров, Рихтер, Александровский и Обруч.
2) Средний построчный гонорар всем вышеуказанным сотрудникам за время с 15-го июля по 1-е августа.
3) Ввиду заявления П. Я. Куманова о том, что Ткаченко-Саянов с 30-го мая в газете не сотрудничал, ликвидационное отношение с ним может быть предметом особого соглашения[985].
Были эти деньги выплачены или нет, мы не знаем, так же, как не знаем об истории уже закрытой, но все же продолжавшей вести своего рода загробное существование газеты, ровным счетом ничего. В воспоминаниях Борового, доведенных только до 1917 года, «Жизнь» упоминается только случайно. В «Авантюристах гражданской войны» Ветлугина, о ней нет практически ничего, кроме тех строк, что мы процитировали выше. Несколько более словоохотлив Дон-Аминадо в «Поезде на третьем пути», но его воспоминания до чрезвычайности ненадежны[986].
Таким образом, мы имели возможность видеть, что позиция газеты «Жизнь» была далека от принципиально анархистской, как, например, она выражалась в известной газете «Анархия». И это позволяет нам сказать, что в целом ее позиция может быть определена как, пользуясь сегодняшней терминологией, структурно оппозиционная. Но в ситуации лета 1918 года большевики и уже полностью контролируемые ими советы не нуждались ни в какой оппозиции, стремясь ее уничтожить если не физически, то устранением с территории советской России (завершающим актом этого был так называемый «философский пароход») или лишением права голоса — сперва на страницах газет, а затем и голосов избирательных.
А между тем обращение к истории газеты «Жизнь» позволяет говорить, что при благоприятном развитии событий она вполне могла бы стать примечательной не только своей позицией в мире московской и российской прессы 1918 года, но и ценностью своих публикаций, особенно литературного отдела. Согласие многих, от Блока и Белого до безвестных, но отнюдь не бездарных литераторов, сотрудничать в газете было предопределено как личностями редакторов, так и той умеренной редакционной политикой, которую они проводили все три месяца существования «Жизни». И не их вина, что газета прекратила свое существование.
В п е р в ы е: Вестник Московского университета. Серия 10. Журналистика. 2019, № 3. С. 25–49.
ЛИТЕРАТУРНЫЙ ОТДЕЛ ГАЗЕТЫ «ЖИЗНЬ»: ПЕРСОНЫ, ИДЕИ, ПОЛЕМИКА
Литературный отдел «Жизни» — понятие довольно сложное, поскольку в явной форме он никак не был выделен из прочих материалов. Газета состояла, как правило, из четырех полос, причем первые две были отведены на служебные материалы (шапка, включающая заголовок, число, день и номер газеты, девиз и список сотрудников, оглавление) и новости дня. Третья полоса была отдана подписанным настоящим именем или псевдонимом статьям, а также собственно литературным материалам, то есть рассказам и стихотворениям. Иногда они перемещались из-за нехватки места и на четвертую полосу, где дополнялись хроникой, критико-библиографическими материалами, объявлениями и т. п. Увеличенным в объеме до 6 полос был только пасхальный номер от 4 мая (21 апреля); в то же время серьезных пропусков, сдвоенных номеров и уменьшения объема, как то бывало в множестве газет, начиная с последних месяцев 1918 года, мы не находим.
С нашей точки зрения, было бы неверным относить к литературному отделу материалы только изящной литературы, которых было сравнительно немного. В зависимости от задач дня авторы писали и печатали не только стихи и беллетристику, но и писательские заметки, произведения неопределенных жанров, вроде «Святцев старого дьякона Василия» А. Ремизова, публицистические статьи, очерки, эссе, а иногда даже и написанные в журналистских жанрах материалы. Так, С. Ауслендер напечатал в «Жизни» два рассказа («Весенние соблазны» и «В Царскосельских аллеях»), три материала под общей рубрикой «Страницы из дневника», большое количество очерков и публицистических статей, а также репортажей о значительных событиях истекших дней.
Поэтому мы определяли литературный раздел не только на основании очевидных или указанных авторами жанров произведений (что, естественно, тоже учитывалось), но и на основании известности автора как литератора. Таким образом, литературный отдел газеты составили: С. Ауслендер, А. Ахматова, Ю. Балтрушайтис, Андрей Белый, А. Блок, С. Бобров, К. Большаков, Ю. Бочаров, В. Брюсов, В. Волькенштейн, А. Глоба, Б. Глубоковский, Н. Гумилев, А. Дубровский, Н. Захаров-Мэнский, Е. Зозуля, Рюрик Ивнев, Н. Каржанский, Л. Копылова, Т. Краснопольская (Шенфельд), А. Кузьмин, К. Липскеров, О. Мандельштам, Н. Никандров, В. Патин, М. Пришвин, А. Ремизов, Н. Русов, Н. Рыковский, В. Рындзюн, Ю. Слезкин, И. Соколов-Микитов, Ф. Сологуб, Вл. Ходасевич, Ф. Чернов, В. Шершеневич, И. Эренбург. С нехудожественными материалами выступали А. Бачинский (печатавшийся ранее в символистских изданиях под псевдонимами Жагадис и Алеиск) и А. Лосев, известный в будущем философ и прозаик.
У большинства известных писателей публикации в «Жизни» учтены библиографиями, летописями жизни и творчества, собраниями сочинений и другими научными изданиями. Специально перечислены опубликованные в газете материалы Андрея Белого[987] и Федора Сологуба[988], в первом случае также опубликован присланный в газету, но не напечатанный материал. В общеизвестных изданиях названы публикации Ахматовой, Блока, Брюсова, Мандельштама, Ремизова, Ходасевича, Шершеневича, Эренбурга. Однако библиографии многих авторов или вообще отсутствуют, или несовершенны. Даже среди названных нами авторов из всех научных изданий Гумилева публикацию его стихотворения в «Жизни» учитывает лишь одно; публикация стихотворения Брюсова не включена в его основную библиографию[989].
Отметим также, что среди объявленных сотрудниками писателей в опубликованных на первой полосе каждого номера списках находим ряд тех, кто в газете на деле не сотрудничал. Среди них — М. Волошин, В. Инбер, В. Лидин, А. Н. Толстой, А. П. Шполянский, М. Кузмин, Георг Брандес, М. Первухин (Рим). А. П. Шполянский (будущий Дон-Аминадо) сам объяснил свою позицию:
…А. А. Боровой, с которым мы были давно знакомы, <…> спросил меня, какое будет мое амплуа в новой газете.
— Опять «Соринки дня»? Или альбом пародий? Или фельетон в стихах? Эпиграммы? Вообще, кинжалы в спину революции?![990]
И сам развеселился, довольный собственной шуткой.
Услышав однако, что бывший фельетонист ни стихами, ни эпиграммами, и никакими иными сомнительными экспериментами подрывать оппозицию его величества не собирается, и что намеченная ему роль сведется всего-навсего к заведыванию судебной хроникой, Ал. Ал. выразил сначала недоумение, потом сожаление, но в конце концов дружески согласился, что в решении этом есть известная мудрость[991].
Нам с достоверностью неизвестно, действительно ли он стал заведующим судебной хроникой, но ситуация оказывается объясненной.
М. Кузмин 29 апреля 1918 г. записал в дневнике: «Дома письмо от Ауслендера и приглашение в „Жизнь“»[992]. Это приглашение сохранилось:
Милый Кузмин, давно не видались и совсем потеряли друг друга из вида, а очень бы хотелось тебя повидать. Сейчас имею к тебе официальное поручение от редакции большой газеты «Жизнь» прислать рассказ строк 200 и два-три стихотворения. За рассказы будут платить по 75 к., за стихи по 2 рубля. Пожалуйста, пришли первую порцию как можно скорей. Лучше пришли по моему адресу: Москва, Поварская, Трубниковский пер., 30 кв. 19. Очень прошу сделать поскорей — я хочу сделать эту газету оплотом петербуржцев против московской груп<п>ы во главе с Алешкой Толстым. Редактирует газету А. А. Боровой (помнишь по «Перевалу»), направление — бодрость, работа, главное не ныть. Принимают участие кроме меня Брюсов, Белый, Сологуб, Ремизов и др.