3) «Гурилевские романсы»[1300]. Они у меня есть – подарок Прегельши. Но я их еще не читал, или, вернее, – не перечитал. Едва ли я о них буду писать, а если и буду (?), то ни в коем случае не буду ругать. По памяти они мне скорей нравятся. Он и вообще талантливый человек, и если я его и ругал, то тайно любя, и именно потому, что он талантлив. Вот еще мне нравится… хотел написать и не могу вспомнить фамилии, поэт из «Мостов», что-то на Б, вроде Буркина или похоже. У него есть строчка, в конце стихотворения:
…И куда вы нас всех завели!
– по-моему, архи-прелестная, и не просто так, воздушно и никчемно, а полная смысла[1301].
4) «Дети», «Поиски друга», «Чиннов»[1302].
Прежде всего – спасибо! Прочел и перечел со вниманием и перемежающимися чувствами: то восхищением, то досадой. Вы, в сущности, – последний русский декадент, т. е. не «кающийся». Многое мне так понравилось, или лучше – задело, заставило остановиться, что я поставил бы на полях восклиц<ательные> знаки, если бы вообще их ставил. Но не все, а главное – не целое. У Вас – талант подробностей, частностей, и у меня впечатление, что Вы так эти свои детали любите (и они стоят того!), что теряете чутье к целому в порыве восторга и умиления. Простите, если пишу откровенно. Это рукописи – не для печати, конечно. Воображаю общий вой, если бы их напечатать! – и не только из-за соблазнительных намеков, но и вообще. Но это – рукописи, которые бы надо спрятать для объяснения кое-чего в «воздухе» нашей эпохи, – как и эпиграф из Гаусмана, платоно-микель-анджеловский по духу (т. е. сонеты М<икель>-Андж<ело>). Присматриваясь за долгий свой век к «такой» любви, я уверен, что в ней чаще бывает, что человек хочет «зажечь свечку» перед любимым (кажется, М<икель>-Андж<ело> перед Кавальери), чем в любви обыкновенной. Это и другое чувство, не выше или лучше, а другого тона, верно, по преобладанию «безнадежности» над «блаженством», независимо от возраста. «Чиннов» крайне тонок и убедителен, но для специального издания, немножко притом педантического. Он (кажется?) мне писал, что у него из-за этой заметки – лишние враги. По-моему, – и я этого боюсь, правда, – он не очень далек от мании преследования, как бывает с людьми мимозного типа, не встречающими любви и доброты. Чуть-чуть таков был, например, Мочульский[1303] , но его спасала церковь и вера.
Дорогой Юрий Павлович, я Вас всегда помню, с самыми нежными и хорошими чувствами, и если не сразу отвечаю, не сердитесь! Все так в жизни: должен не то, что надо, и не то, что хочешь.
Ваш Г. Адамович.
86
9/VII-1960
<Ницца>
Дорогой Юрий Павлович,
Вчера приехал в Ниццу после Италии – и нашел Ваше письмо. Спасибо. Поверьте, что я был искренне рад ему, – просто потому, что оно от Вас. В Венеции было шумно, многолюдно и очень утомительно. Я не ожидал, что это будет нечто <вроде> «Объединен<ных> Наций», с переводчиками на все языки, трибунами и т. д.
Были и советские делегаты, один из которых – проф<ессор> Гудзий[1304] меня очаровал своей скромностью, умом и тактом. Он все звал меня в Россию, уверяя, что «теперь – т. е. после Сталина – можно». С Вашим другом Poggioli[1305] я оказался во многом единомышленником (т. е. в прениях), но он был самым болтливым из всех участников: чуть что, Poggioli «просит слова». Струве к прениям допущен не был, а присутствовал в публике, не знаю, почему[1306].
Ну вот, это все – Венеция. А во Флоренции я налетел ночью на Берберову, в числе прочих достопримечательностей![1307]
Как Ваши дела с магнетофонами и болтовней экс-акмеистов? Чек я здесь вчера разменял без малейших трудностей. Пожалуйста, приезжайте сюда, т. е. в Cannes. Буду Вас ждать. Там сейчас Злобин, вчера уже ко мне явившийся.
До свидания!
Передайте, пожалуйста, сердечный привет Mrs. Ivask[1308].
Ваш Г. Адамович.
87
12/VIII-<19>60
<Ницца>
Дорогой Юрий Павлович,
Получил Вашу карточку из Стокгольма и по Вашему приказу отвечаю в Мюнхен. Вместо Вас в Ниццу завтра приезжает Вишняк, несказанно меня обрадовавший сообщением, что «может провести с Вами (т. е. со мной) весь день»! Еще приезжает Кантор, но это ничего.
Надеюсь, Вы все-таки тоже здесь появитесь, но не вполне в этом уверен, зная Вашу склонность к обманам. Приезжайте!
Шлю всякие чувства и сердечный привет Mrs. Ivask.
Ваш Г. Адамович.
88
17/X-<19>60
<Манчестер>
Дорогой Юрий Павлович,
Получил сегодня Ваше первое письмо… из Вашингтона. Писали ли Вы мне до этого? Спрашиваю потому, что я не знал, что Вы будете в Вашингтоне и, значит, бросили Канзас[1309]. Кроме того, Ваше письмо как будто что-то продолжает, а что – неизвестно. Я в Манчестере уже 4 дня. Письмо мне переслали из Парижа. Пожалуйста, разъясните, отчего Вы в Вашингтоне – и навсегда ли.
Спасибо за хлопоты о моих американских гастролях. Очень тронут, правда. Но о публичной лекции по-английски отвечу словами Д<он>-Аминадо: «о прыгать не может быть речи». Я не хочу позориться, тем более, что слышал когда-то лекцию Шестова по-французски: моя была бы в том же роде! Если это условие sine qua non, то все отпадает. По-французски, по-русски – сколько угодно, что угодно и когда угодно, но от английских потуг отказываюсь категорически[1310].
Не знаю, значит, стоит ли присылать curriculum. Пожалуйста, ответьте. И надо ли (если стоит) забить в него всего побольше или самое существенное? Все это во всяком случае – не скоро, не раньше осени, т<ак> что подумать можно обо всем. Но еще раз спасибо. Я со своей стороны начну говорить во Франции, что «м<ожет> б<ыть>, Иваск согласится». А если хотите, поговорю и здесь.
Кстати, я твердо решил бросить Манчестер и вообще лекторство весной. Неожиданно нашелся желающий (но колеблющийся) меня заменить – Бахрах[1311]. Это, конечно, строго между нами. Я его видел недавно в Париже, ему, по-видимому, Мюнхен надоел. Если бы Вы склонялись к тому же, то, конечно, имели бы приоритет – и мне было бы легче Вас здесь заранее прорекламировать. Но едва ли это Вас прельстит, т. к. денежно Америка, наверно, несравненно щедрее (я получаю 1150 фунтов, но около 250 уходит в налог)[1312]. К тому же Вы у себя профессор, а здесь были бы только lecturer[1313].
Получил письмо от Гринберга, вошедшего в издательский азарт и выпускающего вторые «Воздушные пути». Он в переписке с Ахматовой и, кажется, этим-то и упоен[1314]. А из других новостей могу сообщить, что встретил на днях на Колизее того же немца, которого Вы после меня тщетно искали весной, и провел приятный вечер[1315]. Что же касается серба из Ниццы, то он не раз меня о Вас спрашивал и сожалел о Вашем исчезновении[1316]. Но все это, суета сует, и лучше думать о русской литературе и вечности. Кстати, только что получил «Мосты», но не успел еще Вас прочесть (каюсь: для себя время нашел!)[1317]. Еще, второе кстати: Варшавский сообщает, что в Европу поехал Юрасов и собирается мне предложить 200–250 долл<аров> за «редакторство “Мостов”»[1318]. Я думаю, речь не о редакторстве, а об участии в ред<акционной> коллегии, Варш<авский>, верно, не понял. Но на «коллегию» я не согласен никак, да и на единоличное – тоже, или почти никак. Что Вы об этом думаете? Пожалуйста, ответьте, и простите, что много к Вам вопросов.
Как Ваше здоровье? Еще вопрос. Шлю лучшие чувства, пожелания все прочее, и самый искренний привет Mrs. Ivask. Буду ждать письма, и, пожалуйста, не забывайте меня в моем манчестерском отшельничестве.
Ваш Г. Адамович.
P.S. О моей книге статей. Я хотел бы туда включить то, что мне самому ближе, больше по душе – из «Опытов», кое-что из «Совр<еменных> Записок» и другое. Очень много нового. Но это едва ли может заинтересовать университеты. Это скорей проект для какого-нибудь мецената, Гринберга или Рейзини. Не возитесь с этим: ничего не выйдет, а хлопот много[1319].
89
30/Х-1960
<Манчестер>
Дорогой Юрий Павлович,
Получил письмо Ваше (от 24/Х). Спасибо. А дальше следуют пункты – как у Гоголя:[1320]
1) Curriculum vitae прилагаю. Но он едва ли импозантен для людей академических. Повторяю вот что: конечно, приехать на 1–2 месяца в Америку было бы весьма приятно, но не утруждайте себя этим очень! Можно жить и без Америки. И я не хочу, чтобы Вы из-за меня имели хлопоты, а м<ожет> б<ыть>, и надоедали «сильным мира сего».
2) Вы – как visiting professor. Это труднее, чем навсегда. Я кое-что узнавал. Нет кредитов на такие гастроли, разве только они состоялись бы в обще-британском масштабе. А что Вы отказываетесь от Манчестера постоянно, я вполне понимаю. Но о visiting я помню и еще поговорю с кем надо. Выберу случай и настроение. Бывает ведь, что важные вещи устраиваются или проваливаются из-за пустяков.