— Этой мой ребёнок! — кричит Настя.
Я подхожу ближе. Настя тянет ребёнка за ручки, а две её соперницы за ноги. Младенчик смотрит на меня безучастным взглядом и даже не плачет, хотя ему больно наверняка.
— Остановитесь! Вы же его убьете!
Меня никто не слышит. Я пытаюсь их остановить, но даже приблизиться не могу. Смотрю на Наташу — её всегда аккуратная прическа растрепана, блузка порвана на плече, лицо искажено от ярости. Настя тянет молча и сосредоточенно. Няня так старается, что вены на руках вздулись.
— Хватит! — умоляю я.
И тут Наташа делает резкий рывок. Раздаётся противный хлюпающий звук, треск и… ножка ребёнка отрывается. Я кричу. Ожидаю крови, но её нет, с облегчением понимаю, что это была кукла. Очень правдоподобная кукла.
— Бракованный! — кричит кто-то из девушек. — Бракованный малыш!
Мне в лоб летит оторванная игрушечная нога. Я даже слышу стук, с которым она в мой лоб врезается, вздрагиваю и просыпаюсь, весь в поту.
Утро было слишком ранним, чтобы я чувствал себя выспавшимся. Постель слишком холодной. Окно закрыть забыл и майская ночь выступила комнату не проявив и капли сочувствия. Натянул одеяло на голову. Подумал некстати — вот если бы чокнутая Настя была бы рядом, то просыпаться было бы веселей. И о жути кошмарной думать было бы некогда.
Я принял душ. Посмотрел на часы — скоро Никитку уже будить. Проходя мимо него, спящего на диване, ещё раз накрыл его одеялом. Достал смесь для оладьев, замешал её с молоком. Первая партия сгорела, а вот вторая и третья удались.
— У нас что, женщина ночевала? — поинтересовался Никитка, скептически разглядывая оладушки.
— Ты становишься параноиком, — добродушно ответил я. — Ешь, пока дают.
— Знаешь, женщины же не кусаются…
Ещё как кусаются! Только Никите об этом знать рано. Да и вообще меня настораживал его интерес к моей личной жизни — раньше такого не наблюдалось.
Сам завёз его в школу, оттуда сразу на работу — раньше всех. Наш переезд уже почти завершился, и офис радовал чистотой и свежими красками. На подоконник в моем кабинете поставили кактус — единственное выжившее в пожаре растение. Остальные, даже если не сгорели, пожухли от дыма. А верный кактус всегда со мной. Я даже полил его водичкой из кулера.
Где-то в глубине офиса хлопнула дверь. Затем моя открылась. Наташа.
— Привет, ранняя пташка, — улыбнулась она. — Как настроение?
— Так себе, — признался я.
Не рассказывать же ей что она в моем сне разрывала младенцев на части, а это мне настроения не поднимает? Наташа же привычно уселась на краешек стола, ногу на ногу закинула. Она всегда в чулках ходит, больше чем уверен, что если сейчас проведу рукой по бедру, то обнаружу кружевную резинку. Может, она даже хочет этого. Вспомнились другие коленки — голые и загорелые. Тьфу, наваждение просто. Может трахнуть Наташу сейчас, пока в офисе никого, чтобы клин клином выбить?
— Это даже хорошо, — сказала Наташа. — Не хотелось бы портить. У нас… поставка сорвалась. А сроки, сам понимаешь, горят.
Я выругался, поднялся с кресла. Расхаживал нервно по комнате и засыпал Наташу вопросами. Жалко, время ранее, поставщикам ещё не позвонить. Что за дурь? Мне деньги нужны, как никогда, а здесь такие подставы.
— Всё будет хорошо, Егор. Разберёмся.
— Нет уж, — жёстко сказал я. — Мне вся эта хрень дико не нравится. Я поеду и на месте все решу.
— Эмм… Ну зачем же? Во времена интернета, которым можно пользоваться в любой глуши… Туда ехать часов семь, весь день уйдёт.
— Ничего страшного, — заверил я. — Не сахарный, не растаю.
Наташа подошла ко мне и обняла со спины. Я с тоской подумал о том, что весь день в машине… но решимость росла.
— Давай я с тобой тогда поеду. Там озеро, красота. Снимем номер в той гостинице, что прям у воды. Красота. Мы так давно не проводили время вместе…
В прошлый раз мы и правда ездили вместе. Места там чудесные. И лодки у причала, каждую можно взять напрокат. Мы даже покатались с Наташей…
— Наташ, я же не на красоты любоваться еду…
— Тогда могу с Никитой посидеть.
С Никитой Наташа была знакома. И боюсь, была гораздо ответственнее его нынешней няни. Но… она же навоображает. Если со мной поедет, если с сыном останется… в любом случае. Так я точно не смогу её от себя отодвинуть на безопасное расстояние. Да и не нравится она Никите совсем.
— У меня няня есть.
Точно! Надо няне позвонить, договориться. Я выпроводил Наташу и позвонил. Согласилась сразу, за небольшую доплату. Дела в офисе я решил переложить на Вовку — Серёги вообще не было. Трубку он не брал. Не скажу, что происходящее меня настораживало, такое случалось частенько, все же он всегда был на вторых ролях. Отчасти, в этом был виноват я сам. Свой маленький бизнес я выстрадал сам и делить лавры не хотел. Хватит того, что делюсь доходом.
Вовка остался за главного, я смотался домой за необходимым минимумом вещей, все же предстояло остаться с ночёвкой. Периодически поглядывал на улицу — вдруг Настя покажется? Подумал, если бы мы провели ночь в той гостинице, на берегу озера, то это бы не считалось — все же, другой регион, даже часовой пояс не наш. Но Настя не показалась, и мои мечты остались мечтами.
Ребёнка я и забрал сам.
— Останешься сегодня с няней ночевать. Я по работе с ночёвкой. Приеду завтра после обеда. Хорошо?
Никита поглядел на меня раздумывая, словно размышляя — сказать что, или нет. Даже рот открыл. Потом передумал. И мне было совсем некогда — нужно ехать уже, чтобы к ночи добраться и успеть поспать хоть пару часиков, в той самой гостинице, о которой грезила Наташа.
Глава 12. Настя
Проснулась я с петухами. Причём в самом прямом смысле. Дядь Ваня с его хлопотливой жёнушкой всю жизнь прожили в городе, а тут переехали и развернулись. И коза у них, и куры. Робко мечтали о корове, с упоением сажали картошку и были счастливы. Они всячески подавали мне пример и теперь, проснувшись, я первым делом шла и смотрела на свою картошку — не вылезли ли ростки? Не вылезали упрямо.
Но сегодня утренний ритуал нарушился. Я решилась пописать на тест. Взяла яркую коробочку, вышла на улицу, в раннее утро, к орущему петуху. Солнце только недавно выплыло из-за леса, ночную прохладу ещё не разогнало. Резиновые шлепки тут же вымокли от росы и стали невероятно скользкими.
Я вошла в кабинку. Открыла коробочку. Руки немножко дрожали — ещё бы, все мои мечты на кону. Никогда ни о чем с такой силой не мечтала. Помню, мечтала о сама красивом парне нашего факультета. Ещё о миллионе долларов, было дело. Лучше конечно о пяти миллионах, так как денег сразу же не хватало, едва я начинала мысленно их тратить.
Но это… совсем другое. Вдруг понимаешь, что шутки же закончились. И либо сейчас, либо никогда. На соблазнение Егора я бросила все свои силы и резервы — больше мне так может и не повезти.
Пописала. Положила пластиковую полосочку на тот самый советский журнал, который с таким увлечением читала. И принялась ждать. Ждать было страшно. Попробовала считать — раз Миссисипи, два Миссисипи… потом подумала, что это не патриотично. Начала считать раз Енисей, два Енисей. Сбилась на сотни и на дурацких мыслях типа — почему Енисей? Почему не Волга или Урал, в котором Чапаев утонул?
А потом внезапно поняла, что несколько минут точно прошло. И что посмотреть точно можно. Нужно. И сил никаких. Зажмурила глаза. Нашарила гладкий тест на шершавой обложке роман газеты. Взяла в руки. И глаза открыла.
Одна полоска.
— Ты знала, что так и будет, — сказала я дребезжащим голосом. — Всего несколько дней прошло. Просто не писай больше на тест до самой задержки. И все будет хорошо.
Врала себе — знала, что утром завтра все равно ещё раз попробую. А потом ещё и ещё. До тех пор, пока полосок не окажется две. Тест полетел в мусорку я вдруг вспомнила, что проснувшись неплохо бы почистить зубы, хотя моим подопечных псинам на свежесть дыхания плевать. Моя задница интересовала их больше, по крайней мере, Роджера.
После прогулки демонстративно прогулочным шагом отправилась к Таньке. Очень медленно к слову шла. Понимаю, овуляция позади, но в сети столько рассказов про неожиданные беременности и коварство безопасных дней… закреплять успех и закреплять.
Танька ревела.
— Ты что? — испугалась я.
— Меня… меня увольняют.
Всхлипнула и громогласно высморкалась в кухонное полотенце. Тотошка стоял рядом, держался за её коленку и вод имел самый удивлённый — он считал, что плакать можно только ему, а тут такое открытие… Оказывается, взрослые тоже плачут.
— Из-за меня???
Я ужаснулась — всего-то час несанкционированной прогулки и увольнение! Завертела головой в поисках камер, хотя Танька и говорила, что нет их тут. Но подруга отчаянно завертела головой.
— Нет… разводятся родители Тотошки… и мама его в Питер увезет. А меня в Питер не берут, там бабушка есть!
Ничего страшного, на мой взгляд не случилось. Я погладила Таню по макушке. Тотошка посмотрел на меня и тоже погладил, по коленке. Неожиданно, но этот жест так меня тронул, что слезы едва не полились. Точно беременная я, гормоны шалят!
— У тебя отличные рекомендации, — успокоила я. — И опыт работы. Найдёшь себе нового подопечного.
— Не хочу новооооого, — завыла Таня. — Этого хочу!
И сгребла Тотошку в охапку. Тот нисколько не испугался, зарезал, устраиваясь поудобнее. Следующий час я потратила на успокаивание подруги. Когда она боле менее успокоилась, ушла домой с почти чистой совестью. В конце концов у Таньки ещё две недели есть — до отъезда. Надеюсь, она Тотошку похищать не будет. В моей Покровке их точно найдут, а больше спрятать негде.
До дома я дошла в неважном настроении. И там оно не улучшилось — родители приехали, и ходили туда сюда по моему крошечному огородику. Я уж думала было развернуться, дать стрекача, но мама меня заметила.
— Что это? — спросила она, ткнув в мои грядки.