Лицо имперского лиса украшали шрамы проходившие через нос и левый глаз. Также на его голове отсутствовали оба уха. «Должно быть издержки профессии» — усмехнувшись, и тем самым в лоб показав тому собственную неприязнь, подумал я. Брони посол не носил, точно так же, как и оружие. Казалось бы, этого искалеченного жизнью доходягу на тот свет мог отправить и ребёнок, однако, всё становилось на места, когда я начал присматриваться к его страже. Гвардейцы, последние из рода, первые в бою… Ветераны, здоровенные накаченные дядьки закованные в сталь, точно такие же как и мои, но не это привлекло меня, а то, что они привезли с собой.
— Собачьи головы? Посол, неужели зарезав пару сельских шавак вы намеревались меня напугать? — придерживая лошадь, наматывавшую круги внутри кольца и вокруг наших незваных гостей, проговорил я, а после, когда Гаутэн уже намеревался дать ответ, перебил того очередным вопросом, но только адресованным своему советнику. — Гвиний, это у дома Эльдов обычай такой, приветствовать других отрубленными звериными головами? Может нам стоило также украсить наших коней чьей-либо плотью, к примеру Зорфав, в наших краях их куда больше, чем собак…
Оценив мою шутку, Гаутэн, улыбнувшись краем губы, едва заметно кивнул, попутно кинув свой взгляд на моих воинов, а после им за спину, на крепость.
— Вы позволите? — не соизволив даже поприветствовать меня лично, тем самым показывая как по-настоящему относится ко мне тот к кому он служит, попросил слова лис.
— Выпороть тебя бы за такую дерзость… — Мои слова воспринимаются как условный сигнал, ряды конных сужаются, а люди Гаутэна впервые показывая нервозность начинают с некой опаской поглядывать на своего господина.
— Пороть посла от судьбы которого зависит ваша жизнь и жизнь города — это ли не дерзость? — резонно подмечает мужчина.
— Вместо даров ты приносишь мёртвые головы, вместо уважения кичишься статусом, а теперь ещё и угрожаешь мне, посол? Позади меня Нивград, мои люди, мой город, моя армия и мой дом, позади тебя чужие копья степь и смерть… — Мои слава вызвали очередную улыбку на лице Гаутэна.
— Прошу, избавьте меня от этих запугиваний. Вы же прекрасно понимаете, что смерть позади меня, она ждёт всех, если…
— Если что? Я не отдам свою голову первому принцу? Не считай меня идиотом, Гаутэн Эльд. Пока я здесь, в своих стенах и под защитой своих людей, брат будет считаться со мной и теми неудобствами, которые я способен ему причинить.
— Неудобства? Вы думаете этот спектакль, что сейчас развернулся на стенах вашего города доставит нам неудобства? Сколько вас, тысяча наберётся? Мы знаем, что не так давно вы столкнулись в бою с соседними мятежными лордами, на исцеление ран уйдут месяцы, и даже если вас будет полторы-две тысячи, общей картины это не изменит. Позади меня движется войско в сто тысяч бойцов и уже через неделю они камня на камень не оставят от этого места, если вы не предстанете пред моим господином! — выговорившись и даже позволив себе повысить голос, мужчина, вздёрнув голову ещё раз взглянул на стену, где возвышались сразу четыре флага, а после, фыркнув, поправил взмокшую от пота прядь волос, упавшую тому на глаза.
— О каких ранах и исцелении говорит этот безумец? — строя удивлённую рожицу повернулся к всадникам я, вызвав тем самым на лицах бойцов улыбки и даже нервозный смешок. Гаутэн тем временем оставался спокоен и невозмутим, продолжая изредка поглядывать на развивавшиеся за спинами моих солдат флаги. — Мои бравые воины разбили мятежников не понеся потерь, если бы не бухло и та слепая, хромая кобыла так вообще все бы вернулись домой целыми и невредимыми. — О истории трагической смерти одного из ополченцев в таверне соседнего города знал каждый местный житель, точно так же, как и о судьбе горе рыцаря свалившегося с седла. Два этих рассказа кочевали от казарм до трактиров, поднимая те смехом на уши, вот и в этот раз парни за моей спиной, не удержавшись, заржали. Всё же не так уж часто их господин позволял себе шутить.
Гаутэн Эльд, видя как кто-то смеётся в ответ на громкое заявление по поводу приближающейся стотысячной армии, напротив разнервничался. Непонимание полной картины происходящего толкала разум мужчину в разные направления, заставляя додумывать исходы, о которых тот мог не знать.
— Вздор, нам известно, что мятежников было как минимум три тысячи, а вас…
— А сколько нас, полторы? — ещё раз усмехнувшись, взглянул на продолжавших ржать только уже с меня бойцов. Растерянные они не понимали, зачем я только, что выдал врагу наше число.
Взгляд посла вновь пробежался по окружавшим его бойцам, а после вновь упал на стену, воины на которую всё прибывали и прибывали. Уже сейчас он мог лицезреть войско числом больше тысячи.
— Пусть вас вдвое больше, чем я предполагал…
— Вдвое? — удивлённо насупившись, спросил я. — У меня за спиной пять тысяч, и ещё пять снабдят оружием и снаряжением к прибытию нашего законного императора Августа Первого. Итого десять…
— Бред, этого не может быть, — упрекнув меня в лжи, вновь повысил голос Гаутэн. Мужчине явно не нравилось, что я будучи готовым столкнуться со старшим братом под стенами замка называл того своим законным императором. Вера, слепая, безоговорочная — вот что вело их всех и заставляла кидаться под нож, словно скот. Мои слова и нежелание подчиняться воле старшего вошли в резонанс и вызвали настоящий взрыв в воспалённой под солнцем голове.
— Может Гаутэн Эльд, ещё как может, — повернувшись к тому спиной, спокойно проговорил я. — В Нивграде каждый, от мало до велика обязан уметь стрелять из лука. Женщины, мужчины, дети и старики — все они окажутся на стенах, когда придёт момент защитить свой дом. Да, они не профессионалы, не ветераны закованные в доспехи, но ты представляешь с какой яростью они будут сражаться, видя свои семьи, подающие им камни, копья, стрелы… Десять тысяч, Гаутэн, это немного, и если ты вместе с первым принцем продолжите мне угрожать, я приму сторону второго принца, после чего десять тысяч превратятся в пятнадцать или двадцать. И уже тогда, противостоять вам будут не только крестьяне с луками, но и конница второго принца. — Глаза посла злобно налились кровью.
— Думаешь я не знаю, почему ты здесь, почему первый принц вынужден о чём-то говорить и договариваться с кем-то вроде меня? Вы боитесь удара в спину, и это правильно. Нивград является не очень важным, но достаточно крупным городом, способным вместить в себя большое войско. Чьи атаки и налёты по тылам и снабжению ста тысячного войска игнорировать нельзя. Да, вы могли бы зайти с другой стороны, выбрать другой опорный город, но из-за малочисленности армии первого принца, это всё также не исключала опасность ударов уже по отрядам осаждающих. А какой толк в осаде, если в город через щели продолжают просачиваться припасы?
— Император Август лично сожжёт Нивград, если там окажется хоть одна крыса из прислуги второго принца, — рука посла невольно сжалась в кулак, кажется сейчас он жалел о том, что у него нет меча.
— Сожжёт, разумеется, я даже спорить с этим не стану. Но какой ценой? Сколько мы сможем забрать с собой, и хватит ли Августу сил для захвата столицы — вот это уже другой вопрос, — коснувшись начавшей подгорать на солнце шеей прохладного воротника, отделявшего плоть от острого обода панциря, облегчённо вздохнул. — Штурмуй вы даже сейчас наш город, уверен, двадцать тысяч убитыми и искалеченными мы вам точно бы организовали. — Блефуя, выдал первую попавшуюся в голову цифру я. — Но уже через неделю, когда каждая улица моего города будет защищена стеной, а каждый дом превратится в неприступную твердыню, цена планируемой вами глупости существенно возрастёт. Да и к тому же, принц Август ещё не был признан императором, для этого требуется проведение церемонии во дворце, поэтому, мы с ним пока ещё равны. — Набрав воздуха в грудь, а после повесив на себя максимально нейтральную и снисходительную маску, я вновь обернулся к мужчине и произнёс:
— Прошу, услышьте мои слова Гаутэн, и внемли голосу разума. Я, Карл Четырнадцатый, ни в коем разе не претендую на святое право первого принца, дарованное тому самими небесами. Более того, меня печалит тот факт, что пока мои братья убивают друг друга, наш истинный враг в лице Зорфов действует с развязанными руками. Все эти расы — эльфы, Дроу, карлики в своих пещерах, — все они порождений скверны и нечестивости, но вы забыли об этом, показав врагу нашу спину! — мой резкий переход на другую тему смутил Эльда. Ведь в моих словах таилась долька правды, первый наследник бросил границу, людей приграничья ради возвращения власти.
— Вы отказались от приглашения принца, — тяжело вздохнул Гаутэн, и впервые за все время нашего с ним диалога позволил своему взгляду опуститься на землю, а голове припасть в лёгкой пародии поклона, — поэтому, я готов выслушать ваше предложение…
— Оно до безумия просто, верный друг, — сблизившись с мужчиной, словно брату положил тому на плечо руку. — Пусть принц приходит к нам со всей своей армией, а люди его смотрят и убеждаются в том, что помыслы мои и моего народа чисты.
— Тогда вам нечего бояться… — Подняв голову, уверенно произнёс мужчина.
— Мы оба знаем, что это не так, — задрав нос, ответил я. — Август вспыльчив и понимает только когда с ним говорят на языке силы. Пока я здесь, за стенами он меня не тронет, людей своих пожалеет, ну а дальше видно будет, я не хочу лить кровь детей империи… — Мой взгляд вновь переместился на окружавших нас бойцов. Одной рукой держась за плечо посла, чтобы не свалиться с коня, второй извлёк из сумки висевшей на лошади свиток, написанной мной лично для первого принца.
Приняв бумагу, Гаутэн уже собирался ту открыть, испортив весь сюрприз заготовленный для первого.
— Эта информация ценнее наших с тобой жизней, Эльд, — нагнетая, прихватив мужчину за ворот подтянул к себе и шепнул на ушко я. — Лично для первого принца.
— Но тогда почему вы выбрали меня, чтобы её передать? — так же шёпотом спросил меня лис.