Как один из секретарей ЦК АКП и Заккрайкома, Ахундов работал под непосредственным руководством С. М. Кирова и Серго Орджоникидзе, а к моменту ареста возглавлял Азербайджанский филиал Академии Наук СССР и Управление по делам искусств при СНК Аз[ербайджанской] ССР.
Ахундов, являясь одним из знатоков азербайджанского языка, организовал переводы трудов В. И. Ленина и И. В. Сталина, сам принимая в этом активное участие.
Ахундов был арестован работниками НКВД по личному требованию Багирова при отсутствии материалов о совершении им какого-либо преступления.
Поводом для ареста Ахундова Багиров использовал тот факт, что в период дискуссии о профсоюзах Ахундов в 1921 году в местной парторганизации выступил в поддержку троцкистов, хотя было известно, что в период Х съезда партии и позже он выступал против троцкистов и активно с ними боролся.
В день ареста, 17 декабря 1936 года, за подписью Багирова было вынесено постановление бюро ЦК АКП(б) об исключении Ахундова из партии как «контрреволюционера, троцкиста». На следствии Ахундов обвинялся в том, что якобы с 1920 года был активным троцкистом, а с 1929 года стал одним из организаторов и руководителей националистической организации в Азербайджане. Ахундова обвиняли в том, что он вовлекал людей в антисоветский заговор, возглавлял подрывную деятельность в сельском хозяйстве и промышленности, создавал повстанческие отряды для борьбы с советской властью, устанавливал шпионские связи с турецкой, германской и английской разведками и получал из-за границы большие партии оружия для вооружения своих единомышленников.
Особое значение придавалось обвинению Ахундова в подборе и подготовке террористов для убийства Берия, Багирова и быв. наркома внутренних дел Азербайджана Сумбатова.
Все эти обвинения, предъявленные Ахундову, не соответствуют действительности.
Допрошенные в процессе проверки многочисленные свидетели показали, что Ахундов и другие лица, арестованные за связь с ним, подвергались жестоким избиениям и пыткам с целью вымогательства от них ложных показаний, угодных Багирову и его сообщникам. Эти свидетели подтвердили, что Багиров проявлял особую заинтересованность в этом деле, лично руководил в НКВД следствием, сам допрашивал арестованных и давал указания о последующих арестах.
Бывший сотрудник НКВД Дудиев по этому поводу показал:
«На одном из оперативных совещаний либо Герасимов, либо Цинман — точно не помню следователей, которые вели дело Рухуллы Ахундова, — дал буквально следующие показания: „От хозяина (т. е. Багирова) поступило распоряжение любыми путями в течение суток добиться признания Р. Ахундова в принадлежности к контрреволюционной организации". Это было летом 1937 года, когда Рухулла Ахундов сидел в тюрьме уже несколько месяцев, но виновным себя ни в чем не признавал».
Из материалов дела видно, что Р. Ахундов 24 и 27 июля 1937 года на допросе у Сумбатова, Герасимова и Цинмана признал себя виновным и назвал как участников контрреволюционной организации многих работников Закавказья. 29 июля 1937 года от этих показаний Ахундов отказался, заявив, что они «не соответствуют действительности», о чем был составлен акт. Однако работники НКВД в целях фальсификации дел, связанных с именем Ахундова, размножили протоколы его допросов от 24 и 27 июля 1937 года, копии их приобщили к другим делам, а самый акт об отказе Ахундова от этих показаний скрыли.
Прямую причастность Багирова к фальсификации дела на Ахундова и других руководящих работников Азербайджана подтвердил в своих показаниях и свидетель Новрузов — бывший секретарь райкома партии.
Новрузов показал, что в июле 1937 года Багиров вызывал его к себе и требовал от него показаний о якобы подрывной деятельности Рух[уллы] Ахундова и других работников центральных органов. Когда же он отказался это сделать, то по приказанию Багирова был арестован сам.
Для необоснованных обвинений Рухуллы Ахундова в государственных преступлениях работники НКВД прибегали не только к пыткам арестованных, но и к фальсификации следственных документов. Из многих дел изымались заявления и протоколы допросов, где имелись указания об отказах от вынужденных показаний, составлялись фиктивные протоколы очных ставок, изымались обнаруженные при обысках документы, невыгодные для обвинения, и в то же время приобщались выписки и копии протоколов допросов, не подписанные арестованными.
В тех же целях сотрудники НКВД использовали штатных агентов как провокаторов, дававших ложные показания, и арестованных, вынуждая их избиениями и пытками давать заведомо ложные показания.
Так, в деле по обвинению Ахундова имеются показания арестованного, некоего Зейналлы, который «изобличал» Ахундова в контрреволюционной деятельности. Между тем, в деле самого Зейналлы обнаружено его же заявление от 13 февраля 1937 года о том, что показания в отношении Ахундова даны им заведомо ложно и «позаимствованы» из материалов судебного процесса «параллельного центра к[онтр]р[еволюционеров-]троцкистов»[62].
Другой арестованный — быв. председатель Аз[ербайджанского] ЦИК Султан Меджид Эфендиев, оговоривший Р. Ахундова и 65 других ответработников, неоднократно на следствии заявлял, что он «вынужден дать вымышленные показания…».
В суде Эфендиев также подтвердил, что Ахундова и многих других лиц, как и себя самого, он оговорил[63].
После ареста быв. председатель Госплана Азербайджанского] ССР Фарадж-3аде, подвергавшийся жестоким пыткам и избиениям, неоднократно заявлял, что дает лживые надуманные показания на себя и других лиц, и от таких показаний часто отказывался. Такие заявления все же не помешали использовать показания Фарадж-Заде как доказательство виновности Ахундова и еще 384 человек, которых Фарадж-Заде также назвал как участников контрреволюционной организации.
Багиров, Сумбатов и их пособники добивались ложных показаний не только на Ахундова, но и на сотни других лиц без какой-либо проверки достоверности такого рода показаний. Более того, Сумбатов вписал в протокол допроса того же Фарадж-Заде гнусные измышления в отношении Серго Орджоникидзе, увязывая их с необоснованным обвинением Ахундова в государственных преступлениях.
О преднамеренности расправы Багирова с Рухуллой Ахундовым свидетельствуют и другие факты, установленные проверкой дел.
Обманывая парторганизацию и общественность республики, Багиров и Сумбатов рекламировали дела о заговорах и терроре, в частности, организовали в ноябре 1937 года «показательный» судебный процесс по «Шемахинскому делу», с освещением его в печати и на митингах. В опубликованных обвинительном заключении и приговоре суда по этому сфабрикованному делу Рухулла Ахундов заранее был объявлен руководителем буржуазно-националистического центра в республике, в то время как следствие по его делу еще не было даже окончено.
Багиров при допросе пытался обосновать правильность ареста Ахундова, но когда его показания были опровергнуты и он изобличен во лжи, то вынужден был признать, что дал указание арестовать Ахундова неправильно, предъявленные ему обвинения он теперь считает необоснованными, а некоторые даже нелепыми.
На вопрос о причине ареста Ахундова Багиров на допросе показал:
«Видимо, была поставлена задача начать с Р. Ахундова и окончить другими. Надо спросить Сумбатова. Для меня теперь не представляет сомнений, что он выполнял задания Берия через мою голову, а я им верил…».
Однако Сумбатов на следствии заявил, что Ахундова он арестовал по личному указанию Багирова, а он, Сумбатов, лишь распорядился применить к Ахундову меры физического воздействия.
Характер действительных взаимоотношений Ахундова с Багировым и причину особой заинтересованности Багирова в создании заведомо ложных обвинений в отношении Ахундова можно частично усмотреть и из показаний быв. работника Наркомзема Нуриева Гулама, который на следствии сообщил о следующем факте:
«… В конце 1936 года я встретил Рухуллу недалеко от здания ЦК АКП(б) на Коммунистической улице.
Он был расстроен и взволнован, рассказал, что разругался с Багировым по какому-то вопросу, причем он ругал Багирова за то, что последний хочет единолично управлять Азербайджаном и совершенно не считается ни с кем… через несколько дней Ахундов был арестован».
Все приведенные выше обстоятельства свидетельствуют о том, что Багиров явился инициатором фальсификации дела и расправился с Ахундовым как с неугодным и опасным для него человеком.
Полагал бы Ахундова Рухуллу Али оглы посмертно реабилитировать, опротестовав в Верховный Суд СССР состоявшийся в отношении него приговор, с прекращением дела.
Прошу Вашего согласия[64].
И. о. Генерального прокурора Союза ССР П. Баранов
РГАНИ. Ф. 3. Оп. 8. Д. 345. Л. 45–50. Копия. Машинопись.
№ 45ЗАПИСКА П. В. БАРАНОВА В ЦК КПСС О РЕАБИЛИТАЦИИ В. Э. МЕЙЕРХОЛЬДА*
* На первой странице записки имеется штамп «т. Булганину Н. А.» и резолюция: «За — Н. Булганин Сост.
18 октября 1955 г.
ЦК КПСС
Прокуратурой СССР проверено дело бывшего главного режиссера театра им. Станиславского народного артиста СССР Мейерхольда-Райх Всеволода Эмильевича.
Мейерхольд-Райх Всеволод Эмильевич, 1874 года рождения, уроженец города Пенза, немец, быв. член КПСС с 1918 года, арестован 26 июня 1939 года НКВД СССР и 1 — го февраля 1940 года осужден Военной Коллегией Верховного Суда СССР к расстрелу по обвинению в шпионаже и троцкистской деятельности.
По показаниям Мейерхольда, данным им в начальный период следствия, он с 1923 года был связан с троцкистами Рафаилом, Дробнис, Богуславским, Сосновским, и по их заданию, а впоследствии по установкам Рыкова, Бухарина и Радека, проводил вражескую работу по линии искусства.
Далее Мейерхольд показывал, что в 1936–1937 годах он был завербован в троцкистскую организацию писателем И. Эренбургом и установил шпионские связи с английскими разведчиками Балтрушайтис[ом] и Греем, и японским разведчиком Сано-Секи.