Третий костер, после того как в него оказалась закинута щепотка трав, ярко вспыхнул, и вместо руны из дыма над ним сформировался огненный глаз. Гоблин-собиратель подошел к нему, и протянул руки, с которых к глазу потянулись дымные змеи. Соединившись, оба дымных следа сплелись в сочащуюся серой мглой змею, которая открыла горящую огнем пасть. Сразу же она попыталась атаковать держащего ее на вытянутых руках гоблина, но ему помог оказавшийся за его спиной шаман, выставивший перед лицом напарника полупрозрачный щит.
Оба гоблина, тесно прижавшись друг к другу, подошли к Иванову, а тот бесстрашно взял сотворенную шаманством змею, резким движением схватив ее за шею левой рукой. Дымный хвост тут же обвился вокруг запястья старика, оставляя ожоги на коже, огненная голова заметалась, но перехваченная правой рукой, оказалась направлена в ладонь левой.
Не удержавшись, старик вскрикнул, когда змея разорвала ему плоть, опаляя кожу. Но потом Иванов лишь поморщился, больше так явно не показывая боли. Я же вздрогнул, наблюдая за тем, как огненная голова змеи сжигая кожу, постепенно проникает в кисть старика, начавшую багроветь.
- Каленым железом коммунизма выжжем черную скверну капитализма, - явно на ходу спародировав настроение атмосферы нашего родного мира, продекламировал Иванов. – А больно ведь, - добавил он чуть погодя, присовокупив несколько резких выражений.
После того, как он упомянул про скверну, я заметил, что его левая рука покрыта отнюдь не татуировкой рунной защиты. Невольно подойдя ближе, понял – кожа Иванова бугрится черными плетьми глянцево-блестящих наростов. Старик был явно поражен черной скверной, при этом не умирая и не превращаясь в зомби.
- Сейчас-сейчас, подожди, - заметив мой интерес, прошипел Иванов. Ему было очень больно – старик побледнел, на лбу выступили бисеринки пота. Гоблины в это время плели уже следующее шаманство, уже с тремя кувшинами – и когда водная змея оплела шею и плечо Иванова, он облегченно выдохнул. Видимо, водяная змея отсекла боль, оставив ее в пораженной, почерневшей руке, по которой уже пробегали искры. Огненная змея, созданная гоблинами, планомерно выжигала скверну, при этом превращая в обугленную головешку руку старика.
- Ну что? Здорово! - поднимаясь, протянул мне здоровую правую Иванов. – Давно не виделись.
- Привет, - кивнул я, пожимая протянутую руку.
- Давай хоть познакомимся? – улыбнулся старик. – Иван.
- Иван? – удивился я.
- Иван, Иван, - кивнул старик. – Без обмана. Ты сам откуда?
- Из Питера.
- О! У меня там друг живет, на Ленинском.
- Я тоже на Ленинском, - улыбнулся я.
- Да ладно? – удивился Иван. – А где?
Когда я назвал адрес, Иванов смачно выругался, всплеснув руками.
- Да вы в соседних подъездах, получается! Какая у тебя квартира, пятьдесят пятая? А у него тринадцатая! Фома, такой большой дядька, знаешь его?
- Не, не знаю.
- Ну как не знаешь, рама двухметровая? Он еще мед любит, наверняка…
- Я там появляюсь нечасто, и с соседями не знаком, если честно, - пожал я плечами.
- Ну ладно. Слушай, вдруг у тебя вернуться получиться… можешь к нему зайти сказать, что…
- Что?
Некоторое время Иванов подумал, причем все это время его лицо светилось невероятным, почти детским счастьем, а потом выдал мне несколько посланий. Кроме того, что московский Спартак дно, Динамо Киев топ, а Бразилия больше никогда не возьмет кубок мира, Фоме мне следовало передать, что долг Иванов не забрал только из-за того, что попал в другой мир.
После того, как он уверился, что я все запомнил, достал объемный кожаный бурдюк.
- Бахнем? По маленькой? – предложил Иванов.
Глядя на его чернеющую руку, я пожал плечами. Не ожидая моего согласия, покрутив головой, старик показал в сторону трона и направился туда. Посмотрев по сторонам, Иванов нашел несколько целых стульев, поставив их рядом с троном, на подголовнике которого выложил бурдюк и стопки, достав нехитрую закусь.
- Час-полтора у нас есть, пока скверну грызет, - заметил мой взгляд Иванов, откладывая бурдюк и разливая по походным стопкам.
- А потом? – осторожно поинтересовался я, поднимая свою.
- А потом суп с котом, - жизнерадостно улыбнулся Иванов и чокнувшись со мной, осушил стопку.
– Скверну как сожрет, силу наберет, змейка то, так я сразу головешкой стану, - сказал он это в тот момент, когда я опрокинул свою. Закашлялся я при этом не только от его прямоты, а от того насколько крепким и вырвиглазным было пойло. У меня даже слезы брызнули, дыхание перехватило и показалось, что в горло полился раскаленный металл.
- Гоблинская, на травках, - удовлетворившись реакцией, забрал из моей руки стопку Иванов.
- В смысле головешкой? – просипел я, еще не отойдя от шока, вызванной глотком гоблинской сивухи.
- В прямом, епта, - удивился моей недогадливости старик. – Ну что, между первой и второй наливай еще одну, – вновь наполнил он стаканы.
- Подожди, - поднял я руку, отказываясь. – Мне порталом еще уходить черти куда, и я не уверен, что мне туда пьяным…
- В смысле пьяным? – уже настал черед Иванова удивляться.
- В прямом, епта, - вернул я ему тон и интонации, - меня с одной то уже уносит, а после двух я в овощ…
- Чистой слезы у тебя нет?
- Чистой чего?
- Как ты выжил здесь вообще? – еще сильнее удивился старик, и протянул мне маленький флакончик. Потом подумал, и достал из инвентаря еще два таких же. – Бери, мне ж уже не нужно, - усмехнулся он.
- Почему? Это… как вообще? – кивнул я на постепенно превращающуюся в головешку руку старика, где все ярче проглядывали багровые просветы жара сквозь корку скверны.
- «Это» это что? – спросил Иванов, и приподняв, опрокинул второй стакан.
- Это… - начал я было, но по жесту старика прервался и хлопнул вторую стопку. Пошла полегче, хотя вновь пришлось слезы утирать.
- Крепка совецка власть, а?! – удовлетворенно воскликнул Иванов, глядя как я пытаюсь прийти в себя.
- Фух, - переведя дыхание и сморгнув крупные брызнувшие слезы, я съел пучок зелени, по вкусу похожей на лук. После, все еще моргая слезящимися глазами, посмотрел на старика: - Слушая, я не могу понять, как ты дошел за нами незамеченным, что с тобой сейчас случилось, зачем эта змея и… и вообще, просто не врубаюсь, что происходит.
- Не понял, - посмотрел на меня маслянисто блестящими глазами Иванов. – Ты же инициированный?
- В смысле?
- В прямом смысле, епта, - потерял терпение старик. – У тебя же есть иммунитет от черной скверны.
- А! – вспомнил я ранившего меня гоблина и первый визит в междумирье. – Ну да, есть.
- «Ну да есть»?! – переспросил меня старик. – То есть о том, что у тебя иммунитет против скверны, ты забыл?
- Есть такое, - кивнул я.
- Слушай, дружище… - протянул Иванов. - я в легионе инициацию проходил когда, так мы два месяца готовились, а в процессе чуть не обосрался от страха. И ты про такое забыл?
- Меня к такому жизнь не готовила. И это было меньше месяца назад, очень быстро и почти случайно получилось, - невольно улыбнулся я, видя выражение лиц старика. – Да, забыл совсем. Так получилось.
- Еще раз вопрос тогда. Как ты выжил тут вообще? Если бы не обстоятельства, я бы решил, что тебя по блату поставили, но по блату в такую задницу не суют. Ты вообще про особенности скверны знаешь?
- В Кодексе запись есть, наверное, - вдруг догадался я, сосредотачиваясь на интерфейсе. Действительно, запись в Кодексе была – доставшаяся в наследство от Дарриана.
- Макс, - даже не нашелся сразу что сказать старик. - Я понимаю, конечно, что инструкции или в сортире читают, или когда что-то не работает, но здесь немного другая ситуация. Тут тебе не там.
- Так уж получилось, - вновь пожал я плечами и кратко рассказал историю о том, как провел последний месяц, с момента появления на поляне среди ледяных пустошей.
- Везунчик, - только и прокомментировал Иванов, выслушав рассказ. – Так получается, тебя со скверной никто не учил работать?
- Я даже о том, что с ней можно работать, даже не в курсе, - покачал я головой.
- И ты не чувствуешь во мне скверну?
- Ее можно чувствовать?
- Ясно, - задумчиво кивнул старик, но вдруг опомнившись, вновь разлил гоблинскую сивуху.
В этот раз комок огненной жидкости упал в живот мне очень хорошо, стало тепло и уютно.
- Когда мы разошлись в Подземье, я открылся скверне. Я ведь старый уже, Макс, Брежнева еще помню. Сил уже нет, зрение село, на маяке доживал, понемногу попердывая. Когда ты с мразью ушел, я подарил скверне свою жизнь и тело, взамен получил немного здоровья, - пояснение старика, который разглядывал свою тлеющую черную руку вырвало меня из приятной неги. – Я конечно самый лучший разведчик в этом мире, но пройти сквозь леса мразей не смог бы без допинга.
- В смы.. как открылся?
- Изучишь скверну, узнаешь, как это можно сделать, - хмыкнул старик. – Кто-то и вовсе ее контролировать умеет.
- Как он? – коротко глянул я на Ронана.
- Как кто? Кто он? – удивился Иванов, тоже глянув на труп полуэльфа.
- Да, как он, - чувствуя себя немного по дурацки, кивнул я.
- Так это ж демон.
- Демон? – уже настала моя очередь удивляться.
- Демон, - кивнул Иванов. – Но может тот, с кого он копировал сущность и умеет со скверной обращаться, не знаю.
«Копировал сущность?» - с меня весь хмель слетел. Ну не весь, только половина – если судить по тому, что я чуть было не свалился со стула.
- А как?
- А так. Мразь этот мог попасть в плен нечисти значит, вот и скопировали. Просто так копию сущности не сделаешь, на полшишечки приложившись. А если вы его не признали, значит тут полное слияние, не меньше суток ритуал длиться может.
- То есть Ронан сейчас в плену?
- Откуда ж мне знать? Видишь ли, в чем дело… Настолько плотно сущность можно скопировать еще и в том случае, когда это происходит добровольно. Так что эта мразь может и в плену, а может и самостоятельно в десны стукнулся.