— Останови где-нибудь, мне надо поссать, — отыскал я выход их патовой ситуации.
— Потерпишь.
— Ну, как знаешь, я предупредил…
— Сука! Не смей ссать на мой диван! — резкий визг тормозов и, нагло подрезав автобус, «ауди» встает у обочины через десять метров за остановкой.
— Вали, дерьма кусок! Хошь — вон в те кусты, хошь — за остановку. Хотя, можешь и посреди остановки — так, кстати, получится даже круче. А я тебя на мобилу сниму, — откровенно угорает мажор. — Тебе ж, ушлепок, на камеру поссать не в падлу?
Только не калечь, — мысленно обращаюсь я к затаившейся в предвкушении союзнице и спускаю с короткого поводка бывшее исчадье: — Он твой.
Со следующего мгновенья я больше не хозяин своего тела, а лишь безмолвный наблюдатель… Вижу, как лицо водилы в зеркале вдруг озадаченно вытягивается. И догадываюсь, что он заметил оскал исчадья на моем лице. Мне даже становится жалко бедолагу, которому сейчас придется спорна ответить за гнилой базар.
— Че зыришь, сука, иди уже ссы.
Говнюк сам забил гвоздь в крышку своего гроба.
Марина коршуном кидается в проем между передними сиденьями и начинает наносить локтями и кулаками крайне болезненные удары по корпусу. Мажор пытается защищаться, но куда ему соперничать в скорости с темной сущностью, запредельная реакция которой отточена на охоте за теневыми тварями… Четверть минуты жесткого избиения, и размазывающий сопли слабак скулит о пощаде.
Ко мне возвращается контроль над телом и, оттолкнув по-бабьи стонущее тело, я возвращаюсь на заднее сиденье.
— Видишь, я и без Серафимы могу запросто в любой момент намять тебе бока, — объявляю, по-хозяйски откидываясь на мягкую спинку роскошного дивана.
— Блииин! Ты ж мне все ребра, нахрен, переломал! — скулит мажор. — Как теперь мне тачкой-то управлять, в таком состоянии?
Врет. Я контролировала силу ударов, и все кости должны быть целы! — возмутилась Марина.
— Скажи спасибо, что морда целая, — отвечаю я, без намека на сострадание, и приказываю опущенному до ранга рядового кучера мажору: — Хоре, стонать, Плюха. Заводи, поехали.
Водила послушно тянется к кнопке запуска мотора, и через секунду «ауди» срывается с места, ныряя в поток машин.
Мажор за рулем морщится, пыхтит, сопит, но терпит и машину по дороге ведет так же уверенно, как раньше.
— Можно я музыку включу? — интересуется через пару минут молчаливой езды «воспитанный» водитель.
— Не возражаю, — откликаюсь полусонным голосом. Плавный ход «ауди» меня убаюкивает.
Из колонок за спиной через секунду вырывается ритмичный бубнеж Моргенштерна, и под неразборчивые рулады этого опопсившегося репера я не замечаю, как окончательно проваливаюсь в сон.
Очнулся я от тычка в колено и требовательного окрика:
— Ай, але, как там тебя… Сергей, приехали! Бабло гони!
Я на автомате ощупываю карманы спортивного костюма. Окончательно просыпаюсь. Вспоминаю, где я и с кем. И ловлю хмурым тяжелым взором в зеркале любящуюся рожу водилы.
— Ээ, ээ, спокойно, бро, шуток, что ли не понимаешь, — тут же вскидывает в защитном жесте руки Плюха.
— Где мы? — я переключаюсь на окна, и вижу в вечерних сумерках знакомую с детства стелу с гигантскими буквами названия родного города.
— Где заказывали, — откликается водила. — Адрес говори, куда конкретно здесь вести.
Я задумался. Так-то официально моим домом здесь была институтская общага. Но после убийства соседа, и моего подозрительного исчезновения, вряд ли мне без проблем позволят вернуться обратно в комнату…
— Але, снова уснул что ли? — хмыкнул Плюха. — Бро, имей совесть! Мне, вообще-то, еще триста верст с гаком обратно пилить.
Вместо общаги, я назвал адрес офиса организации, решив, сперва посоветоваться с опытными старшими товарищами.
Плюха, набил запрос в навигаторе авто и, получив картинку маршрута, в своей агрессивной манере, едва не расталкивая другие машины на дороге, рванул дальше по улицам вечернего Нижнего.
Я же озадаченно сунул руку в правый карман кофты, в котором что-то нащупал во время недавнего спонтанного обыска.
Сюрприз, — раздался в голове довольный маринин голос.
И я вытащил из кармана эблюс с тремя крупными горошинами энергосути и парой разноцветных кристаллов… Догадаться о попадании в карман этого богатства не составило труда. Видимо, тогда, на поляне, зарывшись по плечо в бездонный карман Серафимы, поймав разряд эйфории, Марина, за мгновенье до активации Рывка и переноса за колючий куст, успела цапнуть с нижней полки часть рассыпанных там трофеев. Потом она спрятала добычу в карман. Я же, пребывая в шоке от неожиданного разоблачения, попросту не заметил этого ее маневра. Дальше ко мне вернулся контроль над телом, и все завертелось… а забытые трофеи остались в кармане.
— Однако, лихо ты! — похвалил я союзницу.
— Что, прости? — тут же навострил уши водила.
— Ничего. Это я так… Мысли вслух, — откликнулся, возвращая ценную мелочевку обратно в карман.
За окном замелькали знакомые дома, и я улыбнулся, радуясь долгожданному возвращению домой, да еще и не с пустыми руками.
Глава 35
Машина свернула в знакомый проулок и через несколько секунд тормознула у крайнего подъезда офисной пятиэтажки.
— Благодарю, что подвез, — кивнул я в зеркало водителю.
— Угу, — хмыкнул Плюха и нетерпеливо забарабанил пальцами по рулю.
Поняв немудреный намек, я не стал дальше морозить парня свои присутствием и, распахнув дверь, выбрался из салона авто.
«Ауди» совалась с места еще до того, как я успел закрыть за собой дверь, и последняя захлопнулась самостоятельно от потока встречного воздуха. Из водительского окна разгоняющейся тачки высунулась рука с оттопыренным средним пальцем. Пара секунд, и «кислотная ракета» скрылась за углом дома.
Эх, мало говнюку втащила, — раздался в голове раздосадованный маринин голос.
— Да забей, — буркнул я в ответ. — Пусть катит подобру-поздорову. Задание свое он честно выполнил: до офиса меня довез…
Добрый ты, Сережа, — перебила Марина. — А уродов учить надо… Вот что тебе мешало: рывком нагнать говнюка, и сломать его гребаный палец?
— Ну извини, что не такой кровожадный. И подобная дичь мне в голову даже не пришла.
Ладно, какие твои годы. Все придет с опытом…
Так, за разговором с союзницей, я неспешно дошагал до подъездной двери и, нажав на домофоне двойку, затаился в ожидании ответа.
— Ну кого там еще, на ночь глядя?.. — донесся из динамика задорный девичий голос.
— Свет, привет! Это я. Открой, пожалуйста, — вежливо попросил я.
Но вместо ожидаемой трели отпираемого замка из динамика горохом посыпались вопросы:
— Че-че? Кто это я? Это опять ты мелкий пакостник? Откуда мое имя узнал?
— Да это ж я — Сергей, — растерянно пробормотал в ответ.
— Да мне похрен, как там тебя зовут, утырок ты недоделанный!..
В голове, параллельно с ором из динамика, раздался истерический хохот союзницы.
— …Ну, погоди, засранец! Через неделю мне гипс снимут! На ноги встану! Я тя поймаю, и так уши надеру — что ты у меня чебурашкой станешь!
— Блин, че происходит-то?! — от возмущения я тоже перешел на крик. — Это я — Сергей Капустин! Практикант!
— Серега? Ты?! — агрессия в голосе Светы мгновенно сменилась крайней степенью удивления. И еще через секунду в динамике раздалась-таки долгожданная трель отпираемого замка.
Вскоре я уже привычно дернул вниз ручку обитой рейкой деревянной двери, с прикрученной сверху бронзовой блестящей двойкой. И через открывшийся порог шагнул в стандартную крошечную прихожую, с заваленной куртками вешалкой в углу и россыпью разнокалиберной обуви на полу, где даже в одиночестве я ощутил себя, будто в тесной собачьей конуре.
Ведущая в коридор деревянная дверь привычно оказалась заперта, но это иллюзорное препятствие, как и остальной антураж прихожей вокруг, продержалось ровно до того момента, пока я не захлопнул входную дверь за спиной… Большой палец с кольцом тут же обдало холодом. И через мгновенье окружающее меня пространство разительно преобразилось.
Стены тесной прихожей развеялись, как мираж, и я очутился на пороге просторного угловатого помещения-студии, получившегося из стандартной жилой квартиры, после сноса всех внутренних перегородок. Объема студии добавляло обилие на стенах зеркал, которых здесь было так много, что в иных местах рамы соседних висели друг на дружку внахлест. Даже входная дверь за спиной изнутри оказалась замаскирована зеркалом. Освещался лишенный окон офис сотнями горящих свечей, вставленных в подсвечники закрепленных под потолком старинных ламп. Бесконечное отражение свечей в окружающих зеркалах усиливало и без того яркий свет сотен мерцающих огоньков, отчего в студии было светло, как солнечным днем. Такая планировка, благодаря многократному отражению отраженного, визуально превращала студию в бесконечный зеркальный лабиринт, от вида которого, с непривычки, после длительного перерыва, у меня невольно зарябило в глазах.
— Боже, исхудал-то как! — донесся участливый голос девушки из-за стойки администратора. — Сергей, что ж ты там топчешься у порога, как не родной? — Ничуть не изменившаяся Светлана все в том же инвалидном кресле выехала из-за своего укрытия и, широко распахнув руки, понеслась ко мне навстречу. — Иди уже скорее сюда, потеряшка! Обнимемся, наконец.
Сделав пару шагов навстречу, я наклонился и крепко обнял остановившегося очаровательного администратора.
— А ведь поначалу пускать не хотела, — не удержался я от шпильки, размыкая объятья и помога Свете развернуться обратно к стойке.
— Извини, за ушлепка тебя одного приняла. Голоса у вас больно похожий, — стала объяснять Света, возвращаясь обратно на рабочее место. — А этот упырь малолетний, прикинь, повадился вечерами на домофон нам названивать. Кощей, подлюка, навадил! Старикану нашему, видишь ли, скучно тут в одну харю кроссворды разгадывать, и за радость языками зацепиться с незнакомым малолеткой. Мне же трындеть с малолетним хамом ни разу не по кайфу, вот и приходится отваживать. Прям, бесит!