А еще через четверть часа в дождливом предрассветном сумраке мы уже лавировали на митюнином «Рендж ровере» среди плотного потока машин, держа курс к моей альма-матер.
Поначалу какое-то время мы ехали молча, потом постепенно разговорились.
— …Ты, Серега, главное, веди себя в институте естественно, как будто нифига ничего и не было, — напутствовал меня здоровяк. — Мы вчера с наставником твоим всех, кого надо, там уже обработали, как положено. Так что вопросов, из-за продолжительного отсутствия, у деканата к тебе не будет, зуб даю.
— А как же общага? Толян?
— Забудь. К убийству соседа ты не причастен. От полиции тебя полностью отмазали. Официальная версия следствия по убийству — твой сосед стал жертвой маньяка. Ты, типа, увидел убийцу в момент преступления, испугался и сбежал. Потом, естественно, пришел в полицию. И, как важного свидетеля, тебя спрятали… Собственно, это и является оправданием твоего долгого отсутствия в институте. Пару дней назад убийцу-маньяка схватили. После чего надобность дальше прятать тебя отпала. И, вот, ты снова возвращаешься к учебе — весь такой из себя герой, помогший правосудию поймать маньяка.
— Лихо, блин.
— А то! Знай наших!.. Кстати, по поводу лечения, как самочувствие-то?
— Отлично, — кивнул я. — Скажи, сколько я Лизавете за это должен?
— Шутишь, — рассмеялся Митюня. — Ты ж ей кристалл курильщика всего за сто штук продал. Это она, считай, все заначки за такой подгон тебе выгребла. И лечение, так сказать, за счет заведения презентанула.
— Бесплатно что ли?
— Угу, как ценному поставщику редких кристаллов… Кстати, бабки твои за кристалл, и там по мелочи еще за остальное — всего сто одна тысяча триста десять евро — я лично упаковал в твой рюкзак.
— Так, может, тогда мы по дороге в банк заедем. А то на учебу с такими деньжищами, сам понимаешь…
— Да какой банк, Серега? Ты глянь сколько машин кругом, раннее утро, а дорога забита уже, как в час пик. И так еле плетемся. В самый притык к первой паре успеваем.
— Издеваешься? Ты, вообще, представляешь, что будет, если кто-нибудь в институте прочухает, что у меня полный рюкзак денег?
— Да че там, господи. Две пачки с европейскими пятихатками и еще скрутка с остатками — пара твоих тетрадок куда больше места занимают.
— Нахрен учебу! Рули к банку!
— Не газуй, практикант, ща все порешаем, — хитро подмигнул мне здоровяк. — Ведь это еще не все сюрпризы для тебя. Ну-ка руку в правый карман куртки сунь.
Я покорно расстегнул молнию на указанном кармане косухи и полез туда рукой. И растерянно замер лишь, когда рука погрузилась в декоративный, казалось бы, карман аж по локоть.
— Уж извини, не отказал себе в удовольствии приколоться, — заржал, наблюдая мою вытянувшуюся от изумления физиономию, Митюня. — Сам приладил твой расширитель, без спросу. Но ежели тебя его наличие в этом кармане не устраивает, можем прям ща перебросить артефакт в другой.
— Да нет, утраивает. Очень устраивает, — закивал я. — Выходит, она и это успела сделать?
— Лиза — мастер своего дела. А расширитель, считай, самый ходовой товар, и она эти артефакты с закрытыми глазами насобачилась уже клепать. Главное, чтоб исходники были… Эблюс же ты ей предоставил. И даже горошины энергосути по сходной цене подогнал. Так что себя благодари за срочность. Так-то, пацан.
— А как, вообще, пользоваться-то расширителем? Там, наверное, что-то типа шкафа? — прикинулся я шлангом, хотя уже имел опыт проникновения в чужой бездонный карман, и знал это наверняка. Но Митюня-то о моем опыте был не в курсе, вот и пришлось разыгрывать сущего болвана.
— Догадливый, — кивнул здоровяк. — Карман твой, под действием расширителя, сейчас действительно превратился в некое подобие вместительного стеллажа с полками. Но тебе заморачиваться об этом не нужно. Все что от тебя требуется — это просто сунуть вещь в карман. А дальше артефакт сам подхватит ее и определит на нужную полку. Потом, чтобы забрать вещь обратно, так же нужно сунуть пустую руку в карман и просто пожелать, чтобы в ней оказалась оставленная на хранении вещь. Имеются, разумеется, некоторые ограничения по объему и весу. Нельзя запихивать в расширитель вещи совокупным объемом больше полутора кубометров, и совокупным весом более трех тонн.
— Охренеть.
— Да хорош уже карман-то щупать. Лучше, пока едем, попрактикуйся. Забрось туда что-нибудь, и обратно вынь.
— А чего засунуть-то?
— Да хотя бы то же пачки денег из рюкзака. Уж поверь моему опыту, в личном расширителе твои деньги будут куда в большей сохранности, чем в самом надежном банке.
У меня на этот счет было, разумеется, свое особое мнение, все ж таки редкий кристалл попал ко мне как раз из чужого расширителя. Но поскольку в институте о бездонных карманах никто ни сном ни духом, вряд ли кто-то там соблазнится пустым декоративным карманом косухи. Почему пустым? Да потому, что из-за чудовищной тесноты этого ни разу не практичного кармана, любая помещенная туда мелочевка тут же бросалась всем в глаза. А поскольку сейчас карман, с расширителем внутри, не топорщился, значит для всех, не посвященных в секреты ясновидящих, обывателей сейчас он был пуст. Следовательно, прятать там деньги можно было действительно без опасений.
Я со своего места неуклюже потянулся за рюкзаком, толкнул локтем Митюню, и тут же услышал сбоку раздраженное ворчанье:
— Да че ты дергаешься, как припадочный! Так до заднего сиденья не дотянешься, бестолочь! Ремень, ремень сперва отстегни!..
Вот жлобяра охреневший! Даже разбудил, сука! — вдруг раздался в голове заспанный маринин голос. — Сергей, дай-ка я ему разок всеку! Ну всего разочек!
И я счастливо расхохотался.
Глава 39
Митюня оказался прав, из-за утренних пробок, мы подкатили к институтскому крыльцу всего за три минуты до начала первой пары. И, выскочив из машины, как угорелый, я понесся на четвертый этаж, где первой сегодня у моей группы по расписанию стояла практика по Вышке.
Мое появление в аудитории практически совпало с началом пары. Все ребята уже сидели на местах. А наш профессор Прокоп Миронович — вечно всем недовольный сухопарый ворчун лет пятидесяти — с куском мела в руке подошел к доске, намереваясь накарябать условие первой задачки.
— Опаздываете, Капустин, — поморщился на мое появление преподаватель.
— Извините, — пропыхтел я, безуспешно стараясь унять отдышку после недавного ускорения.
— Скажите спасибо, что я не начал еще писать, — проворчал Прокоп Миронович… Был у этого зануды такой бзик: отмечать в личном журнале прогул каждому студенту, кто появился на паре посте того, как мел в его руке касался грифельной доски. И наличие трех таких прогулов за семестр оборачивалось гарантированным снижением бала на экзамене, вне зависимости от уровня подготовки студента. Проще говоря, будь ты даже гением в математике, безупречно реши все задачи и, как стихотворении, отбарабань ответы на экзаменационные вопросы, если в журнале Мироныча у тебя за семестр накопилось три и более прогулов, выше четверки не видать тебе, как своих ушей.
— Ступай на место, — смилостивился Прокоп Миронович и, отвернувшись к доске, стал выводить каллиграфическим почерком условие первой задачи.
Под заинтригованными взглядами не видевших меня больше двух недель одногруппников, я прошел на заднюю парту и, опустившись на стул, полез в рюкзак за тетрадкой. В процессе заметил, что поставленный на беззвучку айфон, озаряет темное нутро рюкзака вспышками света, сигнализируя о входящем. А на его экране, вместо телефонного номера, высветилась аватарка налитого кровью глаза.
— Че за хрень, — едва слышно буркнул себе под нос.
Ответь, интересно же, — откликнулась в голове Марина.
Покосившись на строчащего условие препода, прикинул, что еще минуту Мироныч не должен был оторваться от доски точно, и, наклонившись так, что практически скрылся под партой, мазнул-таки пальцем по зеленой трубке на экране, подтверждая соединение.
— Кто это? — шепнул я в микрофон.
— Тот, благодаря кому ты выжил в аномалии, Сергей, — донесся из динамика приятный баритон.
— Че за?..
— По моему приказу кукольник подсадил тебе сердце тряхуна, — перебил меня спокойный уверенный голос. — Артефакт прижился, и только поэтому ты там выжил и вернулся в родную параллель. Ты мой должник, Сергей. И, пока не расплатишься сполна, полагаю, справедливо будет, чтоб, обращаясь ко мне в разговоре, ты именовал меня впредь Хозяином.
— Но как вы?..
Понявший меня с полуслова Хозяин снова стал отвечать, не дослушав вопрос:
— Все просто. Знакомый хакер твоей розоволосой подружки в нужный момент взломал твой телефон, и устроил нам этот разговор.
Опять эта сучка Линда! — вклинилась параллельно Марина. — Предлагала ж, заколоть обеих сук там на поляне, пока была возможность!
— Да я, вообще, мог не отвечать на этот чертов звонок! — забывшись, где нахожусь, под конец фразы с шепота я перешел практически на крик.
За что тут же и поплатился.
— Капустин! — раздался гневный вопль препода.
Я торопливо выдернул голову из-под стола, но впопыхах забыл об айфоне, до сих пор прижатом к щеке. За что мне снова прилетело.
— Это просто возмутительно! Черт знает что такое! — метал громы и молнии у доски Прокоп Миронович. — Мало того, что едва не опоздал! Он еще позволяет себе на занятии по телефону болтать!..
Но справедливое негодование профессора я слушал вполуха, продолжая параллельно внимать налившемуся сталью гласу Хозяина.
— Ошибаешься, мальчик, ты НЕ МОГ не ответить на мой звонок, — неслось из айфона. — Прижившееся в твоем теле теневое сердце, почуяв волю ВЫСШЕГО, не позволило б тебе отвернуться, — (в подтверждение, тут же невольно вспомнился маринин голос, подтолкнувший ответить на звонок) и меня прошиб ледяной, но ни разу не целебный, пот. — Ты связан обязательством, Сергей. Потому слушай, что тебе нужно будет сейчас сделать…