– Кауров его убьёт…
– Ещё скажи, что ты зарыдаешь крокодильими слезами при этом известии, – хмыкнул я.
– Скажешь тоже, – фыркнул Жаров. – Всё равно его к стенке нужно ставить. Меня больше другая сторона вопроса волнует: за побег начальство по головке не погладит. Скорее наоборот – секир башка.
Он выразительно провёл ребром ладони по шее.
– Не мне тебя учить, Архип. Ты ведь не первый день в органах. Всё зависит от того, как ты обставишь этот побег. Заранее проведи его как многоходовую комбинацию по разложению банды Каурова. Так мол и так: провёл операцию по дезинформации противника, – улыбнулся я.
– Зерно логики в твоих словах есть, – согласился он.
– И не одно, Архип. Ну, как – сделаешь?
– Ради того журавля, которого нам обещает дать Шакутин, я готов повыпускать на свободу всех синиц, что у нас в руке, – вздохнул чекист. – Уже сегодня Рожков дёрнет в побег.
Ну а я постараюсь, чтобы всё это выглядело настолько фантастическим, чтобы ему ни одна собака потом не поверила!
В его глазах зажглось мечтательное выражение. Он уже был там, в планируемой спецоперации.
– Вот и ладно. Ты уже начал переговоры с петроградскими товарищами? – я вернул его с небес на землю.
Чекист опомнился.
– Да, как ты и советовал – связался напрямую с товарищем Маркусом. Он заинтересовался нашим делом, обещал лично приехать через несколько дней.
– Надеюсь, Кравченко не в курсе? – задал я главный вопрос.
– Надеюсь, нет. Знаешь, Георгий, только между нами, – Архип вопросительно посмотрел на меня.
Кажется, настал час истины.
– Буду нем как могила, – пообещал я.
– В общем, у меня давно сложилось впечатление, что сам Кравченко замазан в этом деле. Я, конечно, долго в это не верил – всё-таки не последний человек в губернии, тем более работает в ГПУ. Но потом стал размышлять над фактами, прикидывать, что и как… Короче, если выяснится, вина Кравченко, для меня это сюрпризом не станет, – понизил голос Архип.
– Для меня тоже, – усмехнулся я.
– Знаешь, когда он посоветовал получше к тебе присмотреться и взять на карандаш, это была для меня чуть ли не лучшая рекомендация в твой адрес, – с горечью произнёс Жаров. – Я сразу понял – ты свой, и рад, что не ошибся.
Я внимательно посмотрел на него. Конторские моего времени умели влезать в душу без мыла, поэтому при разговоре с ними невольно приходилось анализировать каждое слово, жест или взгляд. Но Архип говорил совершенно искренне, об этом твердила вся моя интуиция и жизненный опыт прошлых лет.
Я обрадовался, что нашёл себе такого союзника. Было бы куда хуже, окажись он человеком Кравченко, который бы с самого начала начал ставить мне палки в колёса.
– Тогда давай заниматься тем, для чего нас назначили: ты лови контру, а я займусь бандитами, – сказал я.
– Шакутин вышел на тебя и хочет встречаться только с тобой. Сам понимаешь, без тебя я пока не обойдусь, – заметил чекист.
– Насчёт этого не переживай, Архип. У нас запланирована встреча сегодня вечером. Я что-то могу передать Льву Семёновичу?
– Передай ему большую благодарность от лица новой власти, а также сообщи, что сам товарищ Маркус обещал принять участие в его судьбе. Пусть ни о чём не беспокоится, ГПУ помнит добро, – сказал Архип.
– Отлично. Тогда постараюсь добиться от него сведений, которые помогут отыскать берлогу Каурова. Хватит этой сволочи наслаждаться свободой. Пора нести ответ за содеянное, – произнёс я.
Пролётка, закреплённая за ГПУ, отвезла меня к отделению. Я прибыл как раз к началу ежедневной планёрки.
Многие уже знали о ночном аресте.
– Товарищ Быстров, говорят вас можно поздравить…
– Можно, и не одного меня. Всё отделение отличилось. Начнём совещание, товарищи, – пригласил я людей в кабинет.
Леонов, не спавший всю ночь (впрочем, мне тоже не удалось вздремнуть), выглядел усталым и разбитым. Он то и дело тёр покрасневшие глаза.
Наша профессия требует от людей полной самоотдачи, однако доводить людей до грани нервного и физического истощения не стоит. Что касается меня… Я – начальник, мне по должности полагается быть как минимум Терминатором, не нуждающимся в отдыхе, еде и сне.
– Идите домой, товарищ Леонов, – предложил я. – Поспите часа три-четыре, а потом возвращайтесь на службу.
– Товарищ Быстров, со мной всё в порядке, – попробовал погеройствовать начальник подотдела угро, но я остался непреклонен:
– Ступайте. Это приказ. Если срочно понадобитесь, выдерну раньше.
– Есть, – поднялся он.
Я заслушал несколько коротких докладов. В принципе, пока ситуация находилась в приемлемых рамках: убийство на почве бытовухи, раскрытое по горячим следам (жена пырнула ножом неверного супруга, перепало и любовнице, правда, обошлось лёгкими ранениями), грабёж (гражданина раздели до нитки почти возле собственного дома. «Терпила» опознал грабителей, те пока где-то попрятались, но личности установлены, так что долго виться верёвочке не выйдет), пара пьяных драк, мелкое мошенничество… В общем, всё достаточно рутинно.
Завхоз и по совместительству бухгалтер Житков сообщил, что сегодня в кассе отделения милиции начнут выдавать задолженность по зарплате. Народ резко повеселел, заулыбался.
На этой позитивной ноте я и закончил совещание.
Спать хотелось до одурения. Я сходил за кипяточком и заварил себе чай. На этот раз нормальный, купленный в нэпманском магазине, а не морковный. Только сделал глоток, как появился дежурный.
– Товарищ начальник, там до вас какой-то гражданин с собакой.
– С собакой? – не сразу сообразил я, а потом до меня дошло. – Немедленно пригласите его ко мне.
Предчувствия не обманули, гражданином с собакой оказался Лаубе с верным Громом.
– Константин Генрихович! – Я встал и в искреннем порыве обнял старика.
– Здравствуйте, Георгий Олегович. Вот, прибыл с Громом на новое место прохождения службы. Если вы не передумали, конечно.
– Не передумал, – сказал я. – Вы бы знали, как я рад вас видеть, Константин Генрихович!
– Приятно слышать. Удалось вырваться пораньше, чем планировал. Дом продал и сразу к вам. Когда прикажете приступать?
Мне безумно нравился этот старый служака. Чувствовалось в нём прежняя закалка. Точно так же потом будет чувствоваться стальной стержень в ветеранах милиции и прочих служб сталинской поры. Какая-то особая порода людей, и словами описать это невозможно.
То, что нам в нашей жизни кажется немыслимым героизмом, они зачастую совершали чуть ли не каждый день.
– Устрою вас с Громом, и сразу за работу, – сказал я. – Поверьте, её тут столько…
– Господи, – вдруг вздохнул Лаубе.
Я увидел, как его глаза предательски увлажнились.
– Что такое, Константин Генрихович? – встревожился я. – Я что-то не то сказал?
Ужасно не хотелось обидеть этого замечательного человека.
– Наоборот, – махнул рукой Лаубе. – Вы сказали именно то, что я уже давно не чаял услышать. Знали бы вы, Георгий Олегович, как я соскучился по всему этому… Как мне не хватало дела, к которому я привык… Если бы не ваше предложение, я бы, наверное, умер с тоски.
У меня дрогнуло сердце. Я посмотрел на старого сыщика с безмерным уважением.
– Константин Генрихович, мне искренне жаль, что это не произошло как можно раньше. Вы так нужны нам!
– Думаете? – вопросительно поднял бровь Лаубе.
– Знаю. Советская власть очень перед вами виновата, но теперь все ошибки прошлых лет будут исправлены. А что касается тоски… – Я улыбнулся. – Ещё немного, и это слово просто исчезнет из вашего лексикона.
Глава 22
Я вызвал завхоза и приказал ему заняться вопросами устройства Лаубе. Константину Генриховичу заранее подыскали съёмное жильё неподалёку от отделения, сам старый сыщик хотел чуть погодя купить в Рудановске дом.
– Дочка ко мне должна скоро приехать. Если понравится, останется жить, – сообщил Лаубе, прежде чем уйти. – Будет кому дело передать. Гром ведь чужака слушать не станет, только мне и дочке подчиняется. А там, глядишь, щенки могут пойти – Грому, как и мне, скоро смена понадобится, – лукаво заметил он. – Ну, вот – не успели к работе приступить, уже о пенсии задумались, – засмеялся я.
– О будущем всегда думать нужно, – заметил Лаубе. – Я не вечный, Гром тоже. А сыску без служебных собак будет тяжко.
– Договорились, Константин Генрихович. Но пока обустраивайтесь, а завтра приходите.
Грому как сотруднику милиции будет положен продпаёк. Так, товарищ Житков?
– Всё верно, – подтвердил завхоз. Он с улыбкой поглядел на сидевшего у ног Лаубе пса. – С такой умной собакой дела непременно на лад пойдут!
Я мысленно согласился с Житковым. Не так давно Гром помог отыскать похищенную девочку. Если учесть его богатую родословную, заиметь такого пса – предел мечтаний любого милицейского начальника. А я хотел проявить себя на этом поприще по максимуму.
Если хорошенько вычищу Рудановск от всякого криминального сброда, буду считать свою неведомую миссию, по которой меня отправили в новое тело и место, хоть чуточку выполненной. А там будет видно: просто плыть по течению я не собирался и Рудановск видел как точку для старта.
Плох тот солдат, что не хочет стать генералом. Нормальный мужик всегда честолюбив и хочет двигаться вперёд.
Там мне регулярно ставили подножки, особенно, если я шагал против системы: отсюда и не самое высокое звание в милиции, при моей-то должности, и огромный ворох неприятностей, которые я регулярно встречал по дороге.
Не хочешь прогибаться – огребай по полной! И я огребал.
Может, это время оценит меня по достоинству?
– Да, Георгий Олегович, чуть не забыл, – сказал перед уходом Лаубе. – Помните, мы разговаривали насчёт моего друга криминалиста?
– Конечно. Если не ошибаюсь, его зовут Аркадием Зиминым.
– Всё верно. Так вот, я написал ему и получил при случайной оказии через хорошего знакомого ответ: Аркаша готов хоть сейчас продать свою лавочку и с одним чемоданчиком приехать сюда, если вы по-прежнему ищете криминалиста и готовы принять на работу специалиста из «бывших»…