Вот и его нога, обутая в рабоче-крестьянский стоптанный сапог.
– Да что это такое?! – вскинулся старик.
– Второй раз уже ногу давишь, прямо бегемот какой-то.
– Простите, – вялым тоном заговорил я и тут же добавил, как бы между прочим, озорную фразу из «Бриллиантовой руки»:
– А у вас ус отклеился!
Рука «старичка» машинально дёрнулась к фальшивой бороде. Он явно не ожидал такого подвоха, а я мысленно восторжествовал: не ошибся-таки, опознал, Кауров это собственной персоной.
– Получи! – Мелькнул в воздухе кулак Ивана, отправляя белогвардейца в царство сна.
И пока в вагоне не началась паника, я поднял удостоверение и объявил во весь голос:
– Спокойно, граждане. Работает милиция!
А потом, вытащив с помощью Ивана сомлевшего Каурова, связал ему руки его же собственным ремнём и выволок в тамбур.
Состав тем временем подъезжал всё ближе и ближе к следующей станции. Уже замелькали первые дома, а потом и вовсе потянулся маленький деревянный перрон возле вокзала.
Глава 25
Наше «явление Христа народу» на перроне заметили. Да и сложно, конечно, пропустить такое.
Стоило нам вывалиться из вагона, как сразу двое патрульных подбежали ко мне, на ходу сдёргивая с плеча винтовки. И лица у ребят были, мягко говоря, напряжённые.
Ещё чуток, и начнётся пальба со всеми втекающими и вытекающими.
Я успокоил бойцов, показав «ксиву».
– Всё в порядке, товарищи. Задержал в поезде особо опасного преступника.
Особо опасным Кауров пока не выглядел, скорее, напоминал куль с овсом, разве что дышал через раз. Силе удара красноармейца Ивана мог позавидовать сам легендарный Тайсон.
Невольно вспомнился хлопец в будёновке и шинели из великолепного советского фильма «Непобедимый», которому предложили ударить хлипкого очкарика-интеллигента в исполнении Андрея Ростоцкого. «Зашибу!» Иван точно бы зашиб…
– К нам в отделение повезёте, товарищ… Быстров? – вчитался в удостоверение старший патруля.
– Зачем? К себе, в Рудановск.
– Понятно. Наша помощь потребуется?
– Мне бы транспорт организовать. Конвой не нужен – сам справлюсь.
Кауров всё еще не пришёл в себя после удара Ивана, я, по сути, до сих пор тащил его на себе, словно мешок. Рискну предположить, очухается белогвардеец нескоро.
Там же, на перроне, я успел проверить его вещи и содержимое карманов. Ничего интересного не нашёл. Беляк осторожничал, даже оружие с собой не захватил. Похвально, конечно, с его стороны, но я бы предпочёл найти то, что могло бы послужить козырем для дальнейшего разговора.
Ну ладно, может, надо получше искать: не удивлюсь, если какие-нибудь документы спрятаны под каблуком сапог или зашиты в подкладку одежды. Но окончательный шмон отложу на потом, а пока отделаюсь результатами экспресс-обыска.
– Так что насчёт транспорта, товарищи? – поинтересовался я.
Бойцы переглянулись.
– Поздновато уже, товарищ Быстров. Давайте у нас переночуете, а утром решим вопрос: доставим в Рудановск в лучшем виде.
Я вздохнул.
– Нельзя до утра ждать. У нас этого гада целая толпа народа ждёт, уже в очередь встали. Если у вас застряну, меня не поймут.
– Нельзя так нельзя. Сейчас что-нибудь придумаем.
– Если что, у меня деньги есть, – пустил в ход главный аргумент я.
– Товарищ Быстров, если каждую сволочь за свой счёт катать – никакой зарплаты не хватит, – укоризненно заметил старший патруля. – Ничего, иногда для пользы дела можно и потратиться. – Я не стал говорить, как много у меня поставлено на карту, и чтобы как можно скорее притащить Каурова в Рудановск, я готов отдать даже последнюю рубашку.
– Коли так, с деньгами, будет проще, – отозвался второй патрульный. – Дядька Аким может вас подвезти. Давайте покажу, где он живёт. Здесь недалече.
Дядька Аким оказался мужиком лет сорока, елейно-постным, похожим на древнюю икону. Однако под маской благообразной внешности скрывался тот ещё рвач и хапуга.
Услышав, что надо ехать в Рудановск и везти с собой не только милиционера, но и арестованного бандита, он заломил жуткую цену.
Пару минут мы поспорили, в итоге я слегка поумерил его аппетиты, намекнув, что могу найти кого-то посговорчивей.
– Ладно, по рукам! – в итоге сдался Аким, поняв, что достаточно лёгкий заработок может уплыть в другие руки.
Поругавшись для виду, он запряг лошадёнку, не забыв ещё и слупить с меня за овёс, который, в полном соответствии с поговоркой, нынче кусался.
Примерно на полпути стало ясно, что «пациент» очнулся, правда, очень старается это скрыть.
– Здравствуйте, Кауров, – усмехнулся я.
– Не надо притворяться: я вижу, что вы пришли в себя.
– Какой ещё Кауров? Лопатин я. Вы меня, наверное, с кем-то перепутали, гражданин хороший. Могу документики показать, – заюлил арестованный.
– Ваши документы такие же фальшивые, как и борода, – засмеялся я. – Не надо юродствовать, Кауров. Смиритесь с тем, что вас разоблачили.
– Допустим, я Кауров. А вы, собственно, кто такой будете? – насупился он после упоминания о фальшивой бороде.
– А я буду начальник милиции Рудановска – Быстров Георгий Олегович. Быть может, в лицо вы меня не знаете, но слышать обо мне должны. – Я не стал упоминать тот факт, что Кауров отдавал приказ на моё устранение: не хотел раньше времени подставлять Шакутина.
– Вот ты какой, Быстров, – он посмотрел на меня пристальным взором.
– Разве мы с вами пили на брудершафт? – сурово спросил я.
Кауров удивился.
– Вам знакомо значение этого слова?
– А что в этом удивительного? Нельзя недооценивать противника, гражданин Кауров. В милиции и уголовном розыске работают разные люди. Некоторые даже с университетским образованием.
– Значит, вы тоже из нас… бывших, – фыркнул он.
– Может, из бывших, а может из будущих, – туманно сказал я.
– Из бывших, – резюмировал он для себя.
– Что, продались большевистской сволочи за пайку хлеба?
– А вот за это и по морде можно схлопотать, гражданин Кауров.
– Что, ударите связанного? – нагло спросил он. – Ну, конечно, что же ещё ожидать от вас, коммуняк?!
– Например того, что вас, такого умного, интеллигентного, талантливого и образованного, арестуют, несмотря на всю вашу хитрую конспирацию.
– Меня предали, – буркнул он. – Рано или поздно мои друзья по борьбе найдут того, кто это сделал, и накажут!
– Мне кажется, вам о другом нужно думать…
– О чём – о бессмертной душе? – хмыкнул он.
– В том числе. Душа, конечно, бессмертна, а вот бренное тело, увы, нет… На вашем месте я бы серьёзно озаботился тем, как стать полезным новой власти.
– Я не предатель! – он отвернулся.
– Вам решать. И да, сразу хочу отвратить вас от мыслей о побеге: буду стрелять без предупреждения.
– А мне казалось, что я вам нужен живым, – горько улыбнулся Кауров.
– Вполне достаточно, чтобы вы говорили. А сами будете в уборную ходить или в судно под себя – мне не принципиально, – огорошил его я.
Арестованный замолчал.
Аким хотел отвезти нас к зданию милиции, но я сказал, чтобы он остановился у Торговой площади.
Возница пожал плечами и равнодушно выполнил просьбу, а вот Кауров насторожился.
Я протянул Акиму деньги.
– Бери, тут ровно, как договорились.
Тот взял деньги, однако привычным жестом послюнявил пальцы и стал пересчитывать купюры.
Я ухмыльнулся про себя: надо же, какое доверие вызывает советская милиция у рядовых обывателей, но ничего говорить не стал.
– Порядок, – отозвался Аким, пряча деньги за пазуху.
– Езжайте назад и постарайтесь не распространяться на эту тему, – предупредил я. – Арестованный – не врёт, у него могут оставаться на свободе сообщники. Если станете болтать, они могут найти вас.
Само собой имелось в виду другое. Вряд ли сведения о произведённом мной аресте в поезде быстро дойдут до ушей Кравченко: в вагоне тогда никто толком не понял, кто я такой и кого задержал. Так что дня три-четыре форы у меня точно есть. Но если извозчик начнёт трепаться среди своих, то вполне может привлечь внимание кого-то из осведомителей ГПУ. И тогда на стол Кравченко могут лечь материалы, о которых ему лучше бы не знать до поры до времени.
И тогда все силы будут брошены на наши поиски. А это как раз то, чего я искренне хотел избежать. Не только деньги любят тишину.
– Вот жеж! – Аким выматерился от души.
– Как знал – не надо с милицией связываться! Одни неприятности от вас!
– Будете молчать, и неприятности не возникнут, – сказал я.
Аким бросил на меня хмурый взгляд исподлобья, однако вступать в спор не стал. Развернулся и покатил на телеге обратно.
– Сдаётся мне, гражданин Быстров, что вы затеяли какую-то свою игру, – вдруг сказал Кауров. – Видимо, сильно мне досталось: сначала не сообразил, с какой стати меня вдруг не ГПУ, а милиция арестовала. А теперь, как я погляжу, мы даже в отделение идти не собираемся. Может, вы, Быстров, работаете на какую-нибудь третью сторону? Ну, скажите: английская разведка, французская… Ну же, не бойтесь, а то я теряюсь в догадках?
– А об этом мы с тобой уже на месте поговорим.
Я нарочно не стал развеивать его внезапные иллюзии на мой счёт. Пусть думает, что его персона действительно вызвала интерес у какой-нибудь иностранной разведки. Глядишь, будет меньше дёргаться по дороге, а у меня, соответственно, не возникнут новые проблемы.
Уж чего-чего, а стрелять в Каурова точно не улыбалось: я хотел отдать его в руки товарища Маркуса в максимально непопорченной кондиции. Правда, для подстраховочки нужно выудить у главаря белогвардейского подполья информацию, которая поможет вытащить Архипа, да и самому позволит остаться на плаву.
«Военная» хитрость сработала. Арестованный вёл себя тише воды, ниже травы. По дороге до выбранного Леоновым логова эксцессов у нас не возникло. Даже успели переброситься парой анекдотов.
Какой я всё-таки молодец, что заранее выяснил у Пантелея, где тот собирается держать Каурова. Петлять по городу и искать Леонова не пришлось, минут через пятнадцать мы были на «базе».