– Ну, а что вы хотели? Меня после известия о смерти Митрохина как из седла вышибли… До сих пор в себя прийти не могу, – начал довольно сносно оправдываться Филатов.
Как ни крути, но дурака на должности начальника уголовного розыска точно держать бы не стали. Просто мне повезло застать его врасплох. При иных обстоятельствах он бы уже соответствующим образом обставился так, что комар бы носа не подточил.
Ладно, пора прерывать эту самодеятельность. Она меня порядком достало.
– Всё, хватит! – резким тоном сказал я.
– Я вас не понимаю, – с напряжением в голосе произнёс он.
– Горбатого при мне лепить больше не надо, Филатов. Вы ведь человек грамотный?
– Конечно.
– Тогда садитесь и пишите рапорт на увольнение.
– Вы с ума сошли! – воскликнул он.
– Нет. Это вы, Филатов, сошли с ума, если решили, что меня так легко одурачить. Я в городе всего ничего, но уже имею представление, чем вы тут занимаетесь.
– Интересно-интересно, и что же тут вам про меня напели? – хмуро спросил Филатов.
– Митрохин принял меня за посланца от Алмаза, а когда догадался, что я его обманул – попытался убить. Вряд ли вы как начальник не были в курсе связей вашего подчинённого.
– Слова-слова… – глумливо улыбнулся Филатов.
– Да, слова… Только поэтому я не могу тебя арестовать прямо сейчас, хотя руки чешутся – спасу нет. Я ведь знаю, что ты вымогаешь у предпринимателей деньги.
– Стасевич, небось, разболтал, – хмыкнул Филатов. – Зря он пасть открыл, не подумал, что язычок-то можно и укорить. Ой, зря…
– Только тронь – и я пристрелю тебя, как Митрохина, – пригрозил я.
– А ты борзой, начальник! – покачал головой Филатов.
– Тебе, падаль, никто на «ты» переходить в разговоре со мной не разрешал. С доказательствами у меня туго – тут ты прав. Но я найду их, найду обязательно, и тогда ты сядешь на нары.
– Это ещё неизвестно, кто из нас первым на них окажется. До меня, начальник, слушок один добрался: дескать, промеж вас с Кравченко кошка пробежала. Может, брешут люди, но дыма без огня всё равно не бывает, – вальяжно заговорил он.
– Чего молчишь, продолжай!
– Продолжу, уж будьте покойны… Что если я анонимку в ГПУ настрочу? Такую цидулю – ни одна зараза не подкопается. Да и сомневаюсь я чего-то, что Кравченко сильно захочет разбираться, сколько там правды, а сколько – всего остального. Ему ж только повод дай, сожрёт и не подавится. И куковать тебе тогда за решёткой, Быстров. А к тебе буду приходить, передачки носить.
Пальцы сжались в кулак. Как мне хотелось врезать гаду – слов нет! Но я мысленно посчитал до пяти и взял себя в руки. Начну драку, сделаю себе же хуже. Эта расчётливая сволочь сможет обернуть всё против меня. Не успел явиться на службу, как одного сотрудника пристрелил, второго побил…
Нет, тут нужна холодная голова.
И арестовать его не получится – Стасевич давать показания отказался, другие «бизнесмены» тоже напуганы и будут молчать. Улик против Филатова у меня нет.
– Филатов, даю тебе последний шанс. Или ты пишешь прямо сейчас рапорт на увольнение по собственному желанию, или я делаю так, что ты вылетаешь отсюда с треском. Думаешь, будет сложно тебе выговоров и строгих выговоров навлеплять? Ты – хоть и сволочь, но сволочь умная. Должен понимать, что у меня рычагов давления больше.
Я в глаза не видел текущий КЗОТ или что его заменяло в этом времени, однако предположил, что увольнение происходило примерно по одной логике с мне привычным, только с определёнными нюансами.
– Не ты меня ставил, не тебе и снимать! Губисполком тебя прокатит! – не уверенно заявил Филатов.
– Хочешь подёргаться? Зря, – сквозь зубы процедил я. – Только агонию продлишь. Ты мне веришь, Филатов?
Я посмотрел на него. Он не выдержал и отвёл взгляд в сторону.
– Это самоуправство, Быстров!
– Нет, Филатов. Это пока жалкая пародия на справедливость. Настоящая справедливость наступит, когда я тебя посажу. Потому мой тебе совет: пиши рапорт, собирай вещички и уматывай из города. Тебе здесь жизни не будет. – Пошёл ты!
Однако я чувствовал, что он постепенно сдаётся под моим напором и сопротивляется скорее из упрямства и ложно понимаемых представлений о гордости.
– Пиши! – потребовал я.
– А катитесь вы все к ядрёной фене! – вдруг выдохнул он, сел за стол, взял перо, обмакнул кончик в чернильнице и стал быстро писать на листке бумаги.
Закончив, резким движением сломал деревянную ручку пера.
– Какого хрена портишь казённое имущество, Филатов? Вычту из увольнительного пособия.
Его лицо стало красным от бешенства.
– Ладно, Быстров. Сегодня твоя взяла. Посмотрим, что будет завтра. Ты мне тут совет дал – так и я тебе кой-чего посоветую: ходи осторожно и оглядывайся… начальник!
Глава 7
Дежурный следователь оказался юнцом, совсем ещё зелёным мальчишкой. Однако соображалка у него была что надо, так что с формальностями я покончил быстро.
Труп Митрохина увезли в морг, здание постепенно начало наполняться взбудораженными людьми.
На месте дежурного сидел незнакомый милиционер.
– Доброе утро! – поздоровался я.
Он с интересом и какой-то опаской взглянул на меня, поднялся, одёрнул гимнастёрку и произнёс:
– Доброе утро, товарищ Быстров.
– Где Юхтин и Бекешин?
– По вашему приказанию взяты под арест.
– Соберите минут через пять всех сотрудников в актовом зале. – Я чуть было не назвал помещение «ленинской комнатой», потом вспомнил, что появятся они году так в 1924-м, сразу после смерти Владимира Ильича.
– Сделаю, – кивнул дежурный.
В назначенное время я появился в большой и светлой комнате, украшенной красными флагами, транспарантами, лозунгами и самодельными плакатами. На стене висел портрет Ленина. Пахло табаком и махоркой, из-за наглухо закрытых окон воздух оказался спёртым, было трудновато дышать.
Два десятка глаза смотрели на меня с любопытством.
– Здравствуйте, товарищи. Будем знакомиться – я новый начальник милиции, Быстров Георгий Олегович. Прежде работал в губернском уголовном розыске, теперь вот отправлен к вам на повышение.
– Круто начали, Георгий Олегович, – заметил милиционер в летах, сидевший почти в самом конце зала.
– А вы как хотели? Времени на раскачку у нас нет. Я в городе всего ничего и уже убедился, что в наших рядах до сих пор хватает всякой сволочи и совершенно случайных людей.
В зале зашумели.
– Сказанное относится не ко всем вам, товарищи, а только к тем, кто помогает нашему злейшему врагу – преступности. Таким нет места среди нас. Французы говорят: на войне как на войне. Так вот – у нас война. Мы каждый день находимся на передовой и должны быть уверены в каждом как в самом себе. Предателей и отщепенцев я не потерплю, как и тех, кто равнодушен к нашей тяжёлой, но всё-таки интересной профессии. Сразу хочу предупредить: требовать буду с каждого. Есть вопросы?
– Есть, – откликнулся молодой парень в очках.
– Слушаю вас.
– Вы правильно сказали, что мы как на войне. Но как воевать, если материальное обеспечение хромает? Я сейчас даже не говорю о том, что нам уже три месяца задерживают заработную плату, а продпаёк выдают не полностью и по частям.
– Вот-вот, – поддержали его с мест. – Губвоенпродснаб за прошлый месяц мяса выдал всего два раза и только на восемь дней. Муку вечно зажимают – хрен выцарапаешь!
– В общежитие загляните. Посмотрите, на чём спать приходится: одни голые топчаны без постельного белья. Матрацы – и те отобрали! После такой ночёвки вся спина болит. Как тут преступников ловить прикажете?
– Нам не выдают обмундирование, людям банально не в чем ходить. Как дождь или холод, начинают хворать. Приезжала инспекция с проверкой строевой подготовки – устроили разнос всему отделению. А за что? После сокращения с ног сбиваемся, с наряда в наряд ходим, какая тут строевая подготовка! – воскликнул пожилой милиционер. – Разве это справедливо?
– Гужтранспорта не хватает, с фуражом беда – лошадям жрать нечего. Патроны – и те приходится выклянчивать. Война говорите – как воевать без патронов?
– В некоторых летних рамах выбиты стекла, в зимних также, отчего температура в помещении стоит такая же, как и на дворе. В помещении сквозняк, сидеть больше часа невозможно…
– Мебель вся ломатая-переломатая. Скоро друг у дружки на плечах сидеть станем.
– С бумагой, чернилами, перьями – сплошные перебои. За свои покупать приходится, только мало своих – не платят почти. Реактивы для фотолаборатории заканчиваются. До сих пор нет нормального эксперта – за толковым специалистом приходится обращаться в губернию, – продолжил перечислять парень в очках.
– Что значит нет эксперта? – насупился я. – Кто, к примеру, занимается дактилоскопией?
– Да кто в школе милиции был, тот и занимается. А там только вершки преподавали, корешкам долго учиться нужно.
– Кальсонов бы нам, хотя с дюжину пар на всё отделение. Без них мочи нет на ночное дежурство выходить. Как собака на посту мёрзнешь.
– И обувка долго жить приказала. Ни сапог тебе, ни башмаков…
– А шинели? Без них перемёрзнем все как цуцики.
Я понял, что ещё немного и разговор превратится в форменный базар. Понятно, что у людей полно проблем, что накипело и очень хочется выговориться. Но, как известно, одними разговорами делу не поможешь.
– Так, спокойно! – попросил я. – Кто завхоз?
– Я, – поднялся крупный мужчина с рябым лицом.
– Ваша фамилия.
– Житков.
– Товарищ Житков, прошу оперативно составить списки недостающего и предоставить мне через два часа. Управитесь?
– Управлюсь.
– Отлично. Я просмотрю их и подумаю, что и как можно решить. Кроме материального снабжения, ко мне есть ещё вопросы?
Подождав для приличия секунд двадцать, я подвёл краткий итог:
– Значит, вопросов больше нет. По местам расходимся, товарищи.
Я догадывался, что всё запущено, но не ожидал, что настолько.