ветер. Если вам так нужны средства, почему бы просто не взглянуть правде в глаза и не продать компанию?
— Потому что в качестве самостоятельной компании у нас блестящее будущее… — Я старался говорить как можно увереннее.
— Ох, Марк, вы так ничего и не поняли, — жестко и холодно перебил меня Вагнер. — В настоящее время не может быть и речи о том, чтобы получить для «Фэрсистемс» хотя бы пару центов. После смерти вашего брата она, похоже, разваливается на глазах. У вас есть только один выход. Я управляю акциями компании и требую, чтобы вы ее продали.
— А я принял решение сохранить самостоятельность компании, — возразил я, покоробленный его тоном.
— Мне плевать на то, что вы там решили! Я требую продать компанию, и вы ее продадите.
— Кто владеет акциями?
— Фактически я.
— Если вы участвуете в сговоре с целью меня шантажировать, значит, нарушаете установленные Комиссией по ценным бумагам и биржам правила.
— Послушай, приятель, — уже нескрываемо грубо и угрожающе заговорил Вагнер. — Ты засадил компанию в дерьмо по самое некуда. Акционеры хотят, чтобы ты ее продал и больше не путался у них под ногами. Я сделал тебе предложение, от которого ты не можешь отказаться. Принимай его, и дело с концом.
— Кто покупатель?
— Этого я сейчас тебе не скажу.
— Сколько?
— Четыре доллара за акцию. Восемь миллионов долларов за всю компанию. Бери, пока дают. Другого выхода у тебя нет.
— Пошел ты сам знаешь куда! — Я в сердцах бросил трубку.
Так вот как действует сколоченная Вагнером команда инвесторов и компаний. Он оказал нам услугу, разместив акции «Фэрсистемс», а теперь требует с нас должок. Он управляет пакетом акций, следовательно, нами тоже. А я не хочу принадлежать Вагнеру. Что меня по-настоящему вывело из себя, так это явное наслаждение, с которым он брал меня за горло, демонстрируя свою власть. Ну-ну, я не дам взять себя на пушку, посмотрим, что он сможет сделать.
Но где же еще достать денег? Я связался с теми банками, в которые мы уже обращались, и повсюду вновь получил категорический отказ. Тяжело вздохнув, позвонил управляющему своего собственного банка, то есть того, где держу деньги. Поскольку он видел чеки с обозначенными на них суммами моих премий, он неизменно выражал безграничную готовность оказать мне всяческое содействие. Что ж, вот прекрасная возможность доказать ее на деле.
Он был приветлив и доброжелателен, но весьма уклончив и осторожен. Разумеется, я являюсь ценным клиентом для банка, тем не менее ему хотелось бы поближе познакомиться со всеми подробностями, прежде чем он предоставит требуемый мне заем. А я-то надеялся, что до этого у нас не дойдет!
В кабинет заглянул Дэвид.
— Как мы продвигаемся с продажей компании?
— Никак.
— Что вы хотите этим сказать?
— То, что компанию мы не продаем. Попробуем раздобыть деньги.
— Что?! Вы шутите? — Он вошел в кабинет и навис над моим столом.
— Отнюдь.
— И кто принял такое решение?
— Я.
— О Господи, Марк! У нас нет времени валять дурака. Если мы не начнем искать покупателя прямо сейчас, то обанкротимся еще до того, как вам удастся найти хотя бы пенни!
Боже, как я устал от всех этих угроз!
— Вот что, Дэвид, — твердо заявил я. — Предоставьте это мне. Ясно?
— Да вы просто хотите погубить нашу компанию, Марк. Но я вам этого не позволю. И если вы ничего не предпримете, чтобы ее продать, я сам этим займусь! — С этими словами он вылетел из кабинета, столкнувшись с Рейчел, которая как раз осторожно перешагивала через порог, неся перед собой два наполненных до краев стаканчика с кофе.
— Ой! Горячо же! — поставив стаканчики на стол и тряся обожженной рукой, вскрикнула она. — Это вам. Вы ведь черный пьете?
— Спасибо, — улыбнулся я ей.
Рейчел устроилась в кресле напротив меня, некоторое время мы молча прихлебывали кофе.
— Почему ему так не терпится продать компанию? — подумал я вслух. — Когда утром об этом зашла речь, он откровенно обрадовался.
— Может быть, он рассчитывает, что в случае перехода компании к другому собственнику его ждет блестящее будущее, — предположила Рейчел. — Он займет вашу должность.
— Новый владелец всегда может поставить своего человека, — возразил я. — И это будет совершенно естественно.
— А что ему мешает заранее заручиться таким обещанием?
— Что? Вы имеете в виду, что он сдает «Фэрсистемс» покупателю, а тот взамен назначает его управляющим директором?
— Возможно, и так.
А ведь Дэвид вполне способен на нечто подобное, подумалось мне, надо смотреть за ним в оба.
— И с кем же, по-вашему, он вступил в сделку?
— Не знаю, — покачала головой Рейчел. — Что за покупателя нашел нам Вагнер?
— Вагнер — посредник для множества калифорнийских компаний в сфере высоких технологий. Так что покупателем может быть любая из них.
— В том числе и «Дженсон компьютер»?
— А что, это мысль! — встрепенулся я. — Дженсон мог заморозить платежи в надежде вынудить нас продать ему компанию по дешевке. И решил использовать Дэвида Бейкера, чтобы тот помог ему в этом, так сказать, изнутри.
— Возможно. Когда Карл Дженсон чего-нибудь хочет, он этого добивается.
— Так почему он прямо не предложил нам продать ему компанию?
— Ну, вы же у нас банкир, — пожала плечами Рейчел. — Вероятно, надеется, что таким образом мы обойдемся ему дешевле.
— Если он сумеет быстро провернуть эту операцию, работа над проектом «Платформа» будет продолжена и он получит в свои руки и технологию, и производство продукции, — сказал я, а про себя подумал: хитер Дженсон, ничего не скажешь. — Будете в Калифорнии, постарайтесь разузнать как можно больше.
Я торопливо набрал номер Карен. По моей просьбе она вывела на монитор Блумберга данные на компанию «Дженсон компьютер». Ее агентом значилась фирма «Вагнер — Филлипс».
Похоже, что мой директор по сбыту, мой самый важный заказчик и мой посредник вступили против меня в заговор. Нелегко нам придется, ничего не скажешь.
На следующий день, в среду, Рейчел улетела в Калифорнию. Не надолго, правда, в субботу утром она должна была уже возвратиться в Гленротс. Я надеялся, что ей удастся уломать Дженсона и он передумает. Во всяком случае, у нее шансов на успех было куда больше, чем у меня.
О своем отказе от намерения продать компанию я решил больше никому не рассказывать. Посвящать Дэвида в мои новые планы было серьезной ошибкой. Соренсона и совет директоров придется пока поводить за нос, пусть думают, что я ищу покупателя.
Зазвонил телефон. Стив Шварц из Лондона.
— Марк, помните, вы просили меня выяснить, кто скупает ваши акции?
— Да.
— Поговаривают, это Фрэнк Хартман.
— Фрэнк Хартман? А это еще кто такой?
— Лично я с ним не знаком, но наслышан, наслышан. Руководит Фондом страхования финансовых рисков в Нью-Йорке. Во всяком случае, так они сами себя именуют. Модное, знаете ли, название для тех делишек, которыми этот фонд занимается. Потихоньку собирает пакеты акций, и через некоторое время та или иная компания вдруг переходит в руки другого собственника. Как бы то ни было, вкладчики его живут припеваючи.
— Он что, жулик? — спросил я напрямик.
— Марк, поймите, в этом бизнесе черного и белого не существует, одни лишь оттенки серого.
— И какого же оттенка этот ваш Хартман?
— Он-то? Да, пожалуй, ближе к угольно-черному, — рассмеялся Стив.
Тут мне в голову пришла еще одна мысль.
— А он, случайно, не связан с фирмой «Дженсон компьютер»?
— Мне об этом ничего не известно. А почему вы спрашиваете?
— Да сам не знаю, так просто поинтересовался. Большое спасибо, Стив. Если еще что-нибудь услышите, сообщите мне, пожалуйста.
После этого разговора я сразу же позвонил Карен, хотел выяснить, не слышала ли она что-нибудь про этого Хартмана. Однако трубку подняла Салли, которая сообщила, что Карен сейчас на месте нет, вернется только после обеда. Я решил перезвонить ей вечером.
Поговорил по телефону с Эдом. Итальянские государственные облигации выросли на полпункта и продолжали неуклонно подниматься. Этьен вмешиваться в его дела больше не пытался. Эд также сообщил мне, что заманил Боба провести полчаса за «Бондскейпом», в результате чего тот почти поверил в эффективность этого аппарата.
Всего несколько недель самостоятельной работы укрепили в Эде уверенность в собственных силах. Я был неприятно удивлен, обнаружив, что начинаю воспринимать его успехи как угрозу своему положению. Он умен и схватывает все на лету. Сколько времени ему потребуется, чтобы научиться всему, что знаю я? Год? Два? Это заставило меня призадуматься.
Раздался стук в дверь. Кит и Энди. Ну, жди беды, подумал я.
— Минутка найдется, Марк? — спросил Кит.
— О чем речь! Заходите. Что там у вас стряслось?
Они сели. Забавная парочка — говорливый компанейский разработчик микросхем и смахивающий на школьника программист раза в два ниже его ростом. Лица у обоих озабоченные и даже встревоженные.
— У нас тут, слышь, болтают всякое, — начал Кит.
— Неужели? Что, например?
— Говорят, наличности осталось только-только до июля. Правда, что ль?
Их обманывать я не мог.
— Да, это так.
— Еще говорят, вы собираетесь продавать компанию.
Я заколебался. Да, я решил никого не посвящать в свои планы и намерения. Но Кит и Энди отдали «Фэрсистемс» столько сил, что имели право знать правду. Однако прежде, чем я успел ответить, Кит заговорил снова:
— Я почему спрашиваю — если и впрямь хотите продать компанию, то это ошибка, большая ошибка.
Я попытался вставить хотя бы слово, но Кит замахал на меня руками.
— Повкалывали бы у нас последние три года, так сейчас сдаваться и не подумали. Я сам работал в крупных богатых компаниях, но здесь все по-другому. У нас классная команда. Знали бы вы, какие мы проблемы щелкали, как орешки, какие решения находили, красота! Все, что мы здесь наворочали в последние несколько лет, так это ж, слышь, просто обалдеть можно!