Меня заметили. Денис сначала выкатил глаза, а потом энергично замахал рукой. Так цепляем самую беззаботную улыбку, и вперед.
– Привет малявка! – сгреб он меня в охапку.
– Какая я тебе малявка, одного роста с тобой! – громко возмутилась, пребывая в объятьях и незаметно пересыпая бульонные кубики в карман.
– Вымахала каланчей, а малявкой быть не перестала! – продолжал дразниться друг.
– Ну, вот. Придешь к тебе снегурочкой, подарки принесешь Новогодние, а ты дразнишься.
– Какие подарки?
– Никакие, себе оставлю, – картинно надулась. Правильно идем от противного. Ведь, если буду всучивать, то не возьмет, а так еще просить будет.
– Ну Тааань.
– Ладно, – достала из пакета упакованные в праздничный кулек, и добротно перемотанные скотчем, вещи.
– Блин, – расстроился Денис, – Нам нельзя посторонних предметов с собой.
– Там ни чего колющего, режущего нет, за пазуху спрячь, приедешь, глянешь.
– Ладно, – и быстро спрятал подарок, – Иди сюда, снегурочка, спасибо.
– Да, пожалуйста, – Ответила, засовывая в другой карман медовые леденцы и пакетик с фольгой и радуясь, новой порции обнимашек, и тому, что так все лихо получилось.
– Давай там, служи нормально, и приезжай домой, а то скучно без тебя.
– Приеду, не бойся, малявка. А хочешь, я тебе письмо напишу?
– Что в школе выучился грамоте? – подразнила я его, и глядя как он весело кривит нос добавила:
– Конечно хочу. А ответ писать?
– Обязательно. Письма пишут, чтобы получать ответы, – показной серьезностью заявил он и поправил невидимые очки на носу.
Через пару минут подъехал старый ПАЗик, и повез парней в аэропорт.
Получилось! У нас все получилось! Теперь главное не сгореть от стыда, если Алиса оказалась не права.
Денис Михайлов.
На сборном пункте мы ждали автобус, который должен был нас отвезти в аэропорт. А там полетим к месту службы.
Мне повезло, из-за того, что я не прятался, и не бегал от призывной комиссии мне дали выбрать из имеющихся вариантов. Выбрал пограничные войска, там вроде как служат, а не дурью маются. Еще бы специальность успеть хорошую получить. Хотя и так замечательно. Отслужу, потом по льготе в институт поступлю.
Народу собралось куча. Новобранцы, их родители, дедушки, бабушки, девушки. Кого-то кормили, как в последний раз, кто-то плакал. Мать моя стояла хмурая, словно тень от грозовой тучи. С отцом мы простились дома, он сегодня на дежурстве.
Вдруг увидел Таньку, младшую сестру Алисы. Она уверенно топала в нашу сторону. Меня что ли провожать пришла? Круто! Не ожидал. Поболтали, посмеялись. Получил Новогодний подарок. Хорошо, приятно. Зная Танин характер мог бы и подарком получить, с нее станется. В шутку предложил писать мне. А что, вдруг там ну совсем заняться не чем будет. Да и сосед говорил, что письма от девушек всей казармой читают раз по десять. Посмеялся, представив, что мне такого эдакого Танька написать может. Ладно. Посмотрим.
Загрузили нас в допотопный ПАЗик, повезли в аэропорт. Там и оставили. Прям в автобусе. Водитель вырубил мотор, сказал: «Сидите» и ушел. Сидели пару часов, перезнакомились, замерзли, сжевали бутерброды, кому родня контрабандой всунула. В обед пришел старшина. Принес сухпайки, сказал, что деталь какая-то в самолете полетела. Как починят, так сразу и полетим. Поели не разогревая, так как из автобуса не выпустили только кому бегом по делам приспичило. До вечера промаялись дурью. Когда сунул замершие руки в карман, нашел там какие-то кубики в золотой фольге. Раскрыл, понюхал. Кажется бульонный кубик. Матушка, наверное, расстаралась. Да, сейчас бы жидкого, горячего бульона выпить самое оно! Съел шпик с галетой из пайка. Гадость редкостная. Заел карамелькой из того же кармана. Медовая.
Вечером пришел водитель. Пробурчал: «Эка у вас холодно», включил печку, и повез куда-то вглубь аэродрома. Минуты через три приехали, даже согреться не успел. Высадили. Старшина поделился «приятной» новостью, что самолет починить не удалось, завтра пригонят новый, а пока всем ужинать и отбой. Отбой нам предстоял в деревянной казарме – типа барак, без кроватей и отопления. Внутри казармы было холоднее, чем в автобусе. Но зато старшина нашел ведро, набрал в него чистого снега, что б мы его вместо воды использовали, и разрешил жечь сухое топливо внутри помещения. Я погрел себе гречку с мясом, съел. Потом вспомнил про кубики и выгрузил их из кармана. Распаковал один, засыпал снегом, поставил греться. Остальными поделился с парнями, кто захотел. Пока вода кипятилась нашел среди кубиков пакетик с тонкой фольгой. Для чего не понял. Из пакетика выпала бумажка, развернул.
«Фольга это вместо специального термоодеяла. Ею можно обернуться под куртку, будет теплее. Еще можешь открыть подарок до приезда в часть. Кстати, если холодно, то лучше пить чай или горячий бульон, а не кофе или алкоголь. Таня».
Опешил. Вот и первое письмо. Значит и кубики с конфетками от нее. Поблагодарю при первой же возможности. Достал и распечатал подарок. Там лежали: шапка, носки, стельки и тонко нарезанная бастурма в вакуумной упаковке. Шапку с радостью надел, стельки вставил в ботинки, носками поделился с балбесом в осенних туфлях, а мясом с парнем, что нам бутерброды скармливал. Фольгированную же картонку из-под бастурмы поставил за грелкой, так вроде, тепло отражаться должно. Горячий, острый бульон примерил меня с действительностью. Хотя ночь в холодной казарме страшила. Не думал, что армейские испытания начнутся раньше самой службы.
Что бы не терять тепло расстегнул куртку, замотался в фольгу, как конфетка, и снова застегнулся. Через некоторое время отметил, что в шапке, со стельками и странной обертке перестал мерзнуть. Не согрелся, но и не трясет. Мысленно поблагодарил маму, которая с боем заставила надеть подштанники, взять отцовскую охотничью зимнюю куртку и ботинки, и Таню с ее забой и предусмотрительностью.
– Ты б на холоде не дрых, – потряс меня субтильный пацан, которому я помог с носками.
– Не тряси меня, я в норме.
– Кто замерзает, то же так думает. Я сестрёнке младшей книжку читал, «Девочка со спичками», называется, так той то же казалось, что тепло от огня спичек, и померла в итоге.
Я нехотя вынул руку из куртки. Рукава я вывернул во внутрь, чтобы сберечь тепло. Дотронулся до парня. Мои руки были теплые, его ледяные.
– Понятно, – протянул он, – Согрелся значит, а я не могу.
– Тебе кубик бульонный дать? – Предложил я ему, прикинув, что остатков мне на ночь и утро должно хватить.
– Не, я не ем мясо, да и кофе попил, что б не заснуть.
– Это ты зря. От мяса организм тепло вырабатывает, а от кофе наоборот. – Поделился я с ним свежеприобретенными знаниями.
– С чего ты взял? – не поверил собеседник.
Я лишь пожал плечами, откуда я знаю, что так, а не иначе? Не говорить же, что мне об этом десятиклассница сказала.
– Прав парень вообще то, – встрял мой новый знакомый, дожевывая бастурму. Куртка на нем уже то же была с вывернутыми рукавами. – От кофе почки сильнее работают, и в туалет чаще бегаешь. От этого и мёрзнешь. А тебя кто так чётко собрал? – это уже видимо, ко мне.
– Подруга позаботилась, – с теплотой отозвался я.
– Молодец подруга. Из НАСА что ли? – хохотнул он.
– Почему?
– Ну дык, такое одеялко то – космическая технология. Читал я про них. Кстати, может развернешь и мы все трое залезем?
В результате, после возни, пыхтения и непонятных манипуляций мы сообразили на троих кокон из фольги и курток. Таким образом, обнявшись удалось даже поспать сидя. Засыпая, отметил, что некоторые ребята отбросив ненужную стеснительность, так же посбивались в кучки из тел и курток. Вот вам и игры для знакомства.
Наутро я влил в нашего вегетарианца бульон, заверив его, что в современных кубиках мяса нет. Съел последнюю консерву из пайка, и мы, дружно шмыгая носами вышли из казармы. Вчерашнего автобуса с дорогой сердцу печкой не было, и к аэродрому мы пошли пешком. Я даже немного отогрелся, правда ненадолго. Ждать самолета нас оставили прям на взлетной полосе. Ветер бил в лицо, забирался под одежду, вгрызался в руки. Я бы, наверное, оставил на этом аэродроме свои почки, если бы не был тепло одет. А еще мы с ребятами перед выходом разрезали одеяло на равные части, сделали в каждом прямоугольнике отверстия и нацепили эти пончо под курки. Шуршали как обертки от шоколада, но ветер такую защиту не пробивал, да и свое тепло не уходило.
Через три часа прикатили долгожданный самолет. Построились, загрузились. Честное слово, тот же ПАЗик, только с крыльями и без печки. Но когда мы еще четыре часа ждали заправки этого драндулета, я понял, что жизнью правит естественный отбор, и стране нужны только самые крепкие ребята. Когда взлетели, были счастливы, не смотря на урчащие животы и отмерзшие ноги. Пока летели съел из пайка всё вплоть до растворимого напитка и джема. Один раз сели на дозаправку. Старшина раздобыл кипяток. Принес его то ли в котелке, то ли в кривом бидоне. Все, у кого было, покидали туда чайные пакетики и сахар. Пили по кругу, как братину. Первое и единственное горячее за весь день. Когда по прилету на место, старшина сказал, что автобус, который нас должен забрать в часть, только выехал, и его нужно подождать часа полтора – два, решил, что буду философом, ибо жизнь тлен.
Но тут случилось чудо! В рации у старшины что-то зашумело, затрещало. Он ответил «Так Точно!». Нас построили и повели в небольшой домик, который здесь выполнял роль аэропорта. В домике было тесно, но тепло. Дедок, что был тут за главного, сначала что-то грозно высказывал, потом пообщавшись со старшиной расщедрился на горячий чай.
Через два часа приехал раскочегаренный автобус, и я с некоторым безразличием понял, что два часа на улице и еще два часа в холодном автобусе просто не пережил бы.
По приезду нас как-то суетно накормили, выдали форму и повели в баню. На следующий день всех осмотрел медик. Трое температурили сильно, меня и еще пару ребят слегка знобило. Всех забрали в лазарет. Провалялся там неделю. Ни чего страшного. Сказали ОРВИ. У двоих, правда, оказалась пневмония, один из них тот балбес, которому я с носками помог, сказали выкарабкается.