Есть набор ощущений, зрительных, осязательных, обонятельных, но это сигналы рецепторов, электрические импульсы, воспринятые мозгом. А как понять, когда мозг сломался? Картинка-то есть, но имеется ли целостный анализ и критическое восприятие – вот вопрос. Вот так, Алиса, скорее всего, и сходят с ума. Мозг искусственно создает образы, но каналы связи перекрыты. Стало страшно, во рту пересохло, тошнота подкатила к горлу. Я вижу старую родительскую квартиру, ощущаю тепло простыней и слышу воробьиный гомон через открытое окно. Но этого просто не может быть!
Призрачный Охотник рассказал, что я выгружусь в параллельном мире с сохраненными знаниями. Но, видимо, просветить меня по поводу времени этой реальности не посчитал необходимым.
Вдруг от бредовости сформулированных мыслей мне стало смешно. То есть антураж спальни я воспринимаю как галлюцинацию, а встреча с Призрачным Охотником меня не смущает!? Да, со мной точно беда, зовите санитаров. Уважаемый юрист и мать семейства сошла с ума! Я хохотала и рыдала одновременно, обнимала подушку и гладила ковер. Но санитары не шли, Охотник не появлялся, так что вскоре пришлось успокаиваться самой.
На стуле рядом с диваном стоял пустой стакан. Надо попить воды, чтобы прошла икота. Настоящая, кстати, такая, ощущаемая. И подумать на тему своего сумасшествия. Скрывать или, наоборот, обратиться за помощью?
Родительскую квартиру двухтысячных мой мозг воспроизвел в мелких деталях. Трехкомнатная хрущёвка, в зале ремонт только закончили, и больше нигде. Точно, вот стоят наши с сестрой выдвижные диваны. Потом, когда мы разъедемся, их отвезут на дачу. Которую я продам, что приведет к семейной соре. Я с ненавистью посмотрела на диваны, словно они были виновниками всех моих бед. Ладно, к родителям в комнату я, вероятно, переползла утром, чтобы хождение через зал спать не мешало. В нашей с сестрой комнате, скорее всего, шкаф и два стола. Жуть. Кажется, я, как моя тезка из Зазеркалья, помню будущее.
Чудно. Психических заболеваний ведь в роду не было. Обидно будет попортить родственникам анамнез.
Вместо кухни пошла в коридор, там, на стене, висело небольшое овальное зеркало. Включила свет. В отражении была совершено, безусловно, точно – я. Только подросток. Тот же невысокий рост, те же тонкие губы. Лицо, правда, более округлое, пухлые щеки, чуть курносый нос, брови, выщипанные двумя запятыми, русые волосы длинные – ниже бедер, встрёпанные после болезни, под глазами синяки, кожа бледная. Только вот глаза не серо-голубые, а серые, как ртуть в градуснике. Но, в общем и целом, образ вполне соответствует мне в пятнадцать – шестнадцать лет. Ни высокого роста, ни пышного бюста, ни длинных ресниц мое воображение мне не отсыпало. Грустно. Даже шиза и та у меня до банального скучная.
Резко зажмурилась и прошептала: «Мистер Волшебник! Вытащи меня, на хрен, отсюда[1]!» Открыла. Не помогло. Как-то так…обидно что ли, но даже истерить по второму кругу не захотелось. Все, запал потух, и порох отсырел. Накатила апатия.
На кухне в чайнике на плите нашлась вода. Налила в стакан. Села за стол. Так «надо бумажно подумать[2]», как говорится в одном мультике. Паниковать и истерить можно, но совершенно деструктивно, да и не хочется уже.
Я попыталась расслабиться и в то же время сосредоточиться: очистить мозг, отбросить страх, неверие, сомнения и все-все эмоции. Если посмотреть вокруг, вспомнить, проанализировать, то есть всего лишь два рабочих варианта.
Первое. Предположим, что я сошла с ума или все это вот такой вот скучный предсмертный бред перегретого высокой температурой мозга. Версия вполне рабочая. Хорошо. Могу ли я что-то сделать, если даже психбольница – плод моего воображения? Вряд ли. И опять, вроде бы – моя шизофрения, как хочу в ней, так, по идее, и живу. Но нет… физика и причинно-следственные связи здесь работают. Ударила локоть – болит. Значит, чудес и фей не будет. Надо как-то самой жить…ну или не жить, а «досматривать». Сколько там клетки мозга умирают? Родных, правда, жалко. Это им или хоронить, или в дурдом сдавать. Печально, но я не Джон Нэш, чтобы отследить и отсеять свои галлюцинации от реальности. Пока все однородно. Так что живем с теми вводными, что есть, и пытаемся разобраться.
Второе. Предположим (чисто теоретически, пока не доказано обратное), что разговор с Диким Охотником имел место быть, и сказанное им о «копировании» и «вставке» моей ментальности и памяти – правда. Где-то выздоровела и вернулась к детям одна Я, а другую Я «загрузили» в тело пятнадцатилетней меня. Бред, конечно, но тогда мы возвращаемся к пункту один. Или не бред, а теория множественных вселенных, например. В одной так, в другой немного по-другому. Как игра, сохраненная в середине, которую начал играть другой пользователь. Герои те же, но сюжет развивается немного иначе. Да, и по Ньютону время от пространства не зависит… Но если так, то я дура, круглая идиотка, которая согласилась на все это, и оставила ребенка, мужа, себя, ради непонятной, призрачной, слабо выполнимой идеи! От этой мысли вновь нахлынула истерика.
Вот и подумала без эмоций…
Пришла в себя я в горячей ванне. Как набирала и залазила, не помню. Решила, что если меня так и будут захлестывать истерики, то до панических атак и дурдома будет-таки недалеко. А не хотелось бы. Поэтому надо брать себя в руки и что-то решать. Какими бы ни были изначальные посылки, вывод, в общем один: жить дальше. Смотреть, слушать, сравнивать. Надо двигаться вперёд и, скорее всего, с учетом условий, поставленных Охотником. Всё же рисковать судьбами дорогих мне людей не хотелось. Поэтому надо запрятать в самый дальний угол, самого глубокого подземелья собственного сознания мысли о Николае и сыне. Не думать, не искать, не пересекаться. (А вот это, кстати, будет сложно, с учетом того, что мне его как-то придётся предупредить о брате). Надо составить таблицу, вспомнить все важные события, касающиеся семьи, родных и мира, «жизни, вселенной и всего такого[3]». Обязательно всё записать. Беда в том, что я почти не смотрела телевизор и не интересовалась ни политикой, ни экономикой. Надо глянуть в календарь, с виду мне пятнадцать или шестнадцать лет, а значит, на дворе где-то 2003 год. И что я помню? Война в Чечне идёт, вторая, кажется. Всё. А дальше? Олимпиада, Грузия, Украина, Сирия, ещё одна Олимпиада, Беларусь. Пара экономических кризисов. На Марс так и не слетали, олухи. С другой стороны, слава Кассандры мне ни к чему. Есть четкая цель: раз я тут, постараться помочь близким людям. Вот я и постараюсь. И хватит. А еще постараюсь никому не навредить. О! А еще я помню про биткоин! Живём.
Глава 3. Поиски решений
– А что, если будет как в фильме – наступлю на бабочку и будущее изменится?
– Тогда не наступай на бабочек… Чего они тебе сделали?!
21 марта 2003 г.
К моменту, когда домой пришла сестра, на плите закипал борщ, в машине-автомат крутилось белье, кухня была отмыта, а полы выметены. Так же я успела включить компьютер, уточнить дату, расстроится из-за отсутствия музыки. Вспоминать и разбираться, как выходить в интернет со скрипящего модема, пока не стала. Нашла пустую тетрадь в клетку и села писать план на ближайшую жизнь.
Немного погремев в коридоре ключами, сестра тихонько прошла в нашу комнату, но обнаружив, что я не сплю, а сижу за рабочим столом, перестала таиться:
– О, ты чего не в постели?
Я подняла голову и на мгновенье замерла. Передо мной стояла четырнадцатилетняя девочка, еще угловатая, похожая на кузнечика, высокая, с копной вьющихся рыжих волос, носом пуговицей и огромными оленьими глазами. Сейчас она сильно была похожа на диснеевскую шотландскую принцессу Мериду. Но это чудо, несомненно, совершенно точно было моей сестрой Татьяной. Одето это недоразумение было в голубые джинсы-клёш с белой бахромой и какую-то дикую кофту в цветочки.
На мгновенье я растерялась, не зная, как себя с ней вести и что сказать. Я была безумно рада её видеть. После окончания педагогического института сестра собрала вещи и уехала волонтером в Камерун учить африканских детей английскому языку и арифметике. Встречались после этого мы лишь пару раз.
Говорят, от себя не убежишь. Но если все время чем-то занимать руки и голову: куда-то идти, лететь, что-то делать, на что-то смотреть, что-то слушать, – то на мутные мысли и горькие думы просто не останется времени.
Сестра полностью посвятила себя африканским детям. Она никогда ни на что не жаловалась и ни с кем не говорила о причинах, побудивших ее резко бросить все и спрятаться в убогом африканском поселении. На родительские вопрос «Почему?» с грустной улыбкой ответила: «Вы хотели, чтоб я учила английский язык, а я хотела приносить пользу. Видите, как все удачно сложилось». Да, подозреваю, что мама с папой совсем иначе видели ее будущее. Но их чрезмерная опека вплоть до выбора института и жениха вызвала эффект натянутого лука. Тетива дёрнулась, и стрела улетела за горизонт.
От меня, от родителей, от знакомых, от сырого промозглого города, от парня, от воспоминаний…
Игнат был из известной и влиятельной семьи. Его отец занимал хороший пост в городской администрации. Они познакомились с Таней в марте две тысячи шестого года на краевом студенческом балу, куда Татьяна была приглашена как самый молодой обладатель губернаторской стипендии. Все начиналось, как красивая сказка: эдакий принц местного масштаба и нежная Золушка. Игнат задаривал подарками, водил на всевозможные концерты, в кино, заваливал цветами. Тем не менее, сестра почти сразу стала тяготиться этими отношениями, с завидным постоянством пытаясь их порвать. Никто не понимал этого стремления. С высоты своих прожитых лет и богатого жизненного опыта взрослые и знающие родственники, знакомые, друзья объясняли сестре, что у нее замечательный, обеспеченный, внимательный и красивый «жених», лучше которого она вряд ли найдет. Пророчили ей судьбу старой девы в обществе котов, если она не перестанет морочить голову парню.