– Ничего, – я попыталась выглядеть максимально беззаботной. – Меня папа встречает.
Парень пристально на меня посмотрел.
– Вы расстались, – скорее констатировал, чем спрашивал. Я кивнула. Смысл обманывать.
– Теперь всё понятно… – пробормотал он. – Твоя напускная безмятежность, отсутствие старых совместных фотографий в соцсети с подписями «скучаю», как и его лайков под новыми.
Я усмехнулась. Всё верно, где есть подобные интернет-сообщества, там и открытость частной жизни. Ничего не поделаешь.
– Давно? – спросил друг.
– Перед отъездом сюда.
– Ясно, – кивнул он. И тут же без перехода добавил:
– Выходи за меня замуж.
Я забыла, как делается вдох. Посмотрела на экран в надежде найти в глазах хоть отблеск шутки. Но нет, Гена был предельно серьезен. Я сглотнула. Был огромный, соблазн ответить «да». А что? Не урод, не дурак. Обеспеченный, перспективный, живет в столице, однозначно питает ко мне симпатию. Опять же в прошлой жизни мы были с ним вместе. Немного и немало – год брака, да и до этого встречались долго, так что человек проверенный, в каком-то смысле. «А любовь?» – неуверенно пролепетал внутренний голос. «Что любовь?! – огрызнулась в ответ. – Лишь набор гормонов, которым уделяют слишком много внимания! Ни к чему нормальному она не приводит. Зато семейное счастье вполне можно построить на фундаменте взаимного уважения». И я открыла рот, чтобы сказать «да»… Открыла и… не смогла, обреченно выдохнув и покачав головой.
– Прости, Ген, но нет.
Парень улыбнулся, поднося большой палец к губам.
– Надо же, – сказал он. – Ты даже раздумывала несколько секунд. Значит, не всё потеряно.
Александр Лушер
Больничные стены давили, раздражали своим однообразием. Я ненавидел эту палату, не хотел в ней быть. Правда, я в принципе «быть» не хотел.
Две недели назад, выныривая из беспамятства и вновь погружаясь в него, я желал выкарабкаться, смочь, преодолеть, выжить. Теперь я сожалел о своем упорном цеплянии за существование. Ради чего? Зачем меня выпиливали из покореженного автомобиля, оперировали ногу и ключицу, пичкали капельницами и лекарствами?
Пробуждение произошло в тишине палаты. Правая рука плотно прибинтована к телу, левая нога в гипсе, лицо в мелких порезах. Шикарное, наверное, зрелище. Через некоторое время в палату вошел врач.
– Доброе утро, молодой человек, – поздоровался он. – Как самочувствие?
– Терпимо, – прокаркал в ответ, поражаясь звуку собственного голоса.
– Голова не кружится?
– Пока не понял.
Доктор посветил мне в глаза маленьким фонарикам, попросил левой рукой дотронуться до носа, после удовлетворенно кивнул и продолжил:
– У вас, молодой человек, в результате ДТП с лобовым столкновением черепно-мозговая травма, закрытый перелом правой ключицы со смещением отломков перелом лодыжки со смещением отломков, множественные ушибы и ссадины по всему телу. Вчера собирали вас буквально по кусочкам. Две операции. Теперь вы как Терминатор: пластины на винтах в ноге и ключице. Тем не менее, авторитетно заявляю, что Вам сказочно повезло. При ударе подушка безопасности не сработала, и не будь вы пристёгнуты или скорость движения чуть больше, последствия оказались бы фатальными.
По спине пробежала липкая дрожь.
– Ходить-то буду? – задал, пожалуй, самый важный вопрос.
– Будете, куда денетесь. Сначала понаблюдаем вас недели две в стационаре, научим костылями пользоваться. Потом домой отправитесь амбулаторно лечиться. Тренировки, физио, обезболивающие. Организм молодой, здоровый. Не переживайте, до свадьбы заживет.
«Не будет никакой свадьбы», – больно резануло мыслями. Настроение и без того гадкое окончательно слезло на дно.
Не успел врач уйти, как в палату влетела Юлька. При посторонних она ещё пыталась вести себя прилично, спрашивая про мое самочувствие, но как только дверь за врачом закрылась, бросилась ко мне с рыданиями. Стало жутко неловко, что из-за меня переживали родные люди, нервничала мама. Жалостливые взгляды сестры окончательно вывели меня из равновесия. Чтобы хоть как-то скрыть смущение, нахмурился и строго произнес:
– Так, мелкая, кончай слезоточив, видишь, нормально всё, одни царапины, нашла, из-за чего расстраиваться.
Юля совершенно неэстетично вытерла нос рукавом и, успокоив остаточные всхлипы, достала мой телефон.
– Его слегка помяло, но экран целый, только я включить не могу, запаролено. Я Алисе пыталась дозвониться, но у нее телефон не доступен. Наверно, в Японии сим-карту сменила. Скажи код, я трубку твою включу и позвоню ей.
Я прикрыл глаза. Подумалось, что если сестра до Алисы дозвонится, то та обязательно прилетит. В этом я почему-то не сомневался. Бросит всё и будет рядом, несмотря на ссору и расставание. Вопреки всему. И от этой мысли стало неуютно. Нет, не так, не такой ценой. Я не переживу жалости в глазах, сочувствия в голосе. Да и не я ли решил прекратить наши отношения? Надо иметь хоть каплю твердости, рано или поздно я справлюсь с симптомом нехватки Тардис в организме.
Потом я представил, как Юлька вводит цифры, открывает нашу с Алисой переписку, читает последние сообщения и начинает задавать вопросы. Из груди поднялось настоящее рычание.
– Отдай мне телефон, пожалуйста, – постарался говорить спокойно, но по реакции сестры понял: не вышло. – Я сам решу, как и когда позвонить Алисе, не суйся в чужие отношения.
Сестра надулась, но телефон отдала. Я церемонно положил его рядом с собой, не делая попыток включить.
Пробухтев что-то про безрогих баранов, Юля поцеловала меня и засобиралась домой, предупредив, что вечером заскочат родители.
Едва дождавшись, когда за ней закроется дверь, включил телефон. Тут же посыпались пропущенные от родителей, с работы, знакомых. От Алисы не было. Конечно! Я же заблокировал её номер. Подрагивающими пальцами снял блок. Первые секунды было тихо, потом на экране появилась смс. Открыл: «Саша! Вторая жизнь твоя!» Дата отправки – день нашей ссоры. Сердце само собой зачастило. Зажмурился. Что это? Откуда? Как такое может быть? В голове роилась путаница из вопросов, образов, воспоминаний: «…если обманешь и глупо погибнешь, я найду тебя сквозь время и пространство…», «Беслана нет…», «это, конечно, не смартфон с круглосуточным выходом в интернет», «вот увидишь, вскоре тут будет прекрасный парк». Ничего не понимая, я зажмурился. Да что ж такое?
Мозг все же не выдержал перегрузки и отключился.
Проснулся я ближе к вечеру, рядом хлопотала мама, читал, сидя на стуле, документы отец. Разговаривать ни с кем не хотелось. Тем не менее, из вежливости и уважения я вытерпел все эти охи, ахи, причитания. Ровно, как и информацию, что второй водитель тоже в больнице и тоже будет жить. Идет проверка, но уже понятно, что мужик виновен, там и выход на встречку был, и превышение. Честно говоря, мне было безразлично. Как и в день аварии, я искренне не понимал, зачем вся эта суета вокруг. Мне не хотелось ни слушать людей, ни разговаривать с ними.
Когда принесли ужин, я понял, что есть тоже не хочется.
Наконец, бесполезная суета вокруг меня закончилась, и я мог остаться один. «Не этого ли ты так упорно добивался?» – невесело поинтересовался мой внутренний голос, но я его проигнорировал. Даже с самим собой разговаривать и то противно.
Следующие дни тянулись удушливо медленно. Сам того не желая, я погружался в воспоминания. Только там, в мыслях, представляя её улыбку, голос, запах, я успокаивался. И тем тяжелее происходил процесс выныривания из грез. Как я ни старался игнорировать последние события, мысли нет – нет да и возвращались к сообщению и предмету нашей ссоры.
Как там сказал Харлей, бытовое убийство на почве ревности? Но о чём тогда Алиса предупреждала Таню? Откуда знала в позапрошлом ноябре об этом преступлении? Ведь её сестра даже документы в ВУЗ тогда ещё не подала и с этим самым Игнатом знакома не была. Как такое может быть?
А с моей аварией? Еще в том в холодном апреле я помню стеклянные глаза девушки и непривычную бледность губ, а после паника и взятое обещание. А что, если…нет, бред. Хотя всё ли нам известно про возможности человеческого мозга? На самом деле очень мало. Тогда можно предположить, что Алиса каким-то образом умеет анализировать множество мелких разрозненных факторов и на их основе прогнозировать различные варианты событий. «Видеть будущее», – сказали бы фантасты. Я же не единожды отмечал, насколько умна, проницательна и насмешливо спокойна девушка. Так могут вести себя только люди, стоящие в развитии на ступеньку выше остальных. Боже! Меня мощной лавиной захлестнул стыд, сознание добродушно подкидывало картинки одну за одной, где я пытался прогнуть девушку под себя. Выходка же с наркотиками вообще представилась глупой до дикости. Что мешало поговорить, спросить, рассказать? Убежала бы? Вряд ли, скорее всего, пошутила в своей едкой манере и без лишних проблем сделала бы все, что нужно.
Что мне не позволило расспросить насчет жизней, предложить помощь? Да почему, в конце концов, не задать вопрос в лоб, а не набрасываться с обвинениями?
И что бы она мне сказала? «Саш, я вижу нити вероятностей, и куда они приведут». Поверил бы я ей или нет? Нет. Точно нет. Надо быть честным хотя бы с самим собой. А если бы доказала? Как? Та же смска говорит, что мне суждено умереть. Да и предупреждала Лис сестренку, а не одногруппницу, поэтому, значит, наверняка, ничего не известно. И как бы я тогда проверял? Но сейчас-то разобрался? Нет, не разобрался. Просто версия, которая хоть что-то объясняет. А есть и другая. Игнат – маньяк, убийца, Алиса про это знала. А парень просто обставил дело, как бытовуху, чтобы не копнули дальше. А меня «убрали» как подобравшегося сильно близко. Здравствуй, паранойя. Бред на уровне правительственного заговора. Притом не объясняющий другие странности.
Так мои мысли качелями летали туда-обратно, что я уже к концу второй недели готов был на стенку лезть. Выписывать меня, однако, не собирались. Врач сказал, что из-за плохого питания у меня медленно идет процесс заживления. И пригрозил, что, если я не прекращу смотреть в одну точку и не начну нормально разговаривать с родственниками, он мне пропишет антидепрессанты.