– Он хорошо говорит по-орочьи, вождь. И никогда не уклонялся от обязанностей, насколько я знаю, и еще неустанно стоял в дозоре.
Блажка кивнула и повернулась к Хорьку.
– Абрил хорош в патруле, – сказал он. – Не отвлекается, несмотря на свои ужимки. Держит себя в руках. И копает траншею так же, как я лижу щелки, с рвением и упорством.
– И эта траншея тоже сухая и неподатливая, – пробормотал Облезлый Змей, на что Овес фыркнул.
Блажка продолжила.
– Дуболом? Как он со свинами?
Мясистый большой палец показал вверх.
– Над кулачными боями ему стоит еще поработать, – проговорил Колпак, не дожидаясь, пока его спросят. – С тальваром сносно обращается, а с ножом – слабо.
Мед выступил в защиту претендента.
– Слабо по сравнению с кем, Колпак? С тобой? Это то же, что сказать, что он стреляет хуже, чем вождь. На некоторые стены не взберешься.
– Как с тренчалом? – спросила Блажка. На этот счет у нее было и свое мнение, но она хотела услышать ответ копыта.
– Лучше, чем я сейчас, – сказал Мед, выдавив смешок.
– Вполне хорошо, – сказал Хорек.
Облезлый Змей был менее уверен.
– У него не было возможности потренироваться с движущейся мишенью.
Колпак кивнул подбородком в подтверждение.
– У меня тут тоже есть некоторые сомнения, – сказала Блажка.
Мед с досады почесал свой эльфийский гребень.
– Он убил того оленя, и я уверен, тот не стоял и не ждал его. И потом накормил деревню.
– Овес? – спросила Блажка.
Трикрат сидел тихо, но это было объяснимо: он долго отсутствовал. Овес набрал воздуха в грудь.
– Когда я уезжал, он не был готов. Тот еще шутник, насколько помню, но не то чтобы это было плохо. Однако я верю тому, что услышал, и могу судить по этому. И могу голосовать.
– Колпак, Певчий оставил свой голос тебе, да?
Кивок.
– А Шакал мне, – добавил Овес.
– Хорошо, братья, – сказала Блажка. – Поднимите руку, если считаете, что Абрил готов стать Реальным ублюдком.
Мед, Дуболом и Хорек проголосовали сразу. Ни Овес, ни Колпак руки не подняли. Облезлый Змей колебался. Это было его первое голосование, и он явно разрывался между своей дружбой с Медом, собственными сомнениями и желанием угодить вождю. Почесывая покрытую шрамами руку, он смотрел на Блажку, пытаясь разглядеть, к чему склонялась она. Лицо Блажки ничего не выражало, она держала ладони на столе. Змею нужно было стать увереннее за этим столом и голосовать своим умом. Это было обычным делом для новых посвященных – руководствоваться почтением к вождю, но сердце копыта не должно формироваться льстецами.
На него никто не давил – все уважали традицию.
Наконец, с лишь одним кратким, печальным взглядом на Меда, Облезлый Змей покачал головой.
Блажка посмотрела на Овса.
– Шаку он бы понравился, – решил трикрат. – Да.
– Певчему нет, – заявил Колпак.
Таким образом, решающий голос остался за Блажкой. Копыто наблюдало за ней, выжидая.
В любой другой день она определилась бы за мгновение. Абрилу нужно было больше времени. Но ее разум грызли слова Отца, чтоб его. Ублюдки… черт, да все копыта – мельчали. Им нужны были посвященные братья. Сопляки не были так привязаны к копыту и могли уйти в любой момент. Несколько не вернулось после падения Горнила, несколько крепких претендентов – но еще больше ушло позднее. Блажка не думала, что Абрил собирается покинуть Отрадную, но грядущие дни, скорее всего, принесут новый урожай трудностей, которых хватит и чтобы испытать верность даже самых стойких. Приняв его в ряды копыта, Блажка укрепит не только его верность, но и верность других претендентов. Важно, чтобы остальные сопляки увидели, что заслужить место среди братьев возможно, это подтолкнет их к усердной работе над собой.
И подавив свои возражения, Блажка подняла руку.
Сторонники Абрила бросились хлопать ее по спине и стучать по столу, чем тут же занялись и те, кто за него не голосовал. Это было копыто полуорков, а они не тратили времени на то, чтобы сокрушаться из-за своих разногласий. Посвящение нового брата было поводом для празднования. Нужно было провести еще одно голосование, за Мозжка, но уже не в этот раз. Абрил заслуживал собственного посвящения.
– Кто его приведет? – спросила Блажка, улыбаясь.
– Пусть Колпак, – предложил Хорек. – Он думает, это буду я или Мед.
Худое лицо Колпака уставилось на Хорька, глаза не моргали.
– И-и-или, – протянул Хорек, – может, Овес?
Овес пожал плечами.
– И что я ему скажу?
Веселье, воцарившееся в комнате, казалось, стало осязаемым.
Озорная улыбка чуть не расколола лицо Хорька пополам.
– Скажешь, что вождь напилась и разделась догола, чтобы станцевать перед всеми.
Теперь настал Блажкин черед пристально на него посмотреть.
– И-и-или можешь сказать, это я.
Облезлый Змей скривил губы.
– Никто не захочет на это смотреть, Хорь.
Дуболом постучал в стену, чтобы привлечь внимание. Весь сияя, он встал, наклонился и защелкал пальцами возле своего зада.
Копыто подняло вой.
– Вы, болваны, так расшумелись, что сейчас вся Отрадная будет знать, что вы замышляете, – предостерегла Блажка, стараясь сама не покатиться со смеху.
Мед уже утирал слезу.
– Точно! Скажем ему, у Дуболома понос и повсюду разбрызгалось дерьмо…
Хорек держался за бока, не в силах дышать.
Облезлый Змей посмотрел на Овса.
– Проследи, чтобы он принес ведро.
– Вода нормирована, – вставил Колпак. – Он не сможет использовать ведро.
Не разбираясь, шутил ли бледный полукровка или говорил серьезно, все снова разразились несдерживаемым смехом.
Овес попытался хоть немного успокоиться и отошел к двери.
– Стой, – сказала Блажка. – Ему еще нужно копытное имя.
Все затихли.
Облезлый Змей важно кивнул:
– Я придумал.
Овес вскоре вернулся и, придержав дверь, с грубым безразличием указал внутрь.
– Дерьмо там.
Абрил с решительным видом вошел, принеся с собой связку сухих тряпок. Затем, увидев членов копыта, стоящих вокруг стола, резко замер, обвел их недоуменным взглядом и наконец заметил то, что лежало на столе. Седло и бригант.
Абрил вскинул руки, разбросав тряпки, и испустил радостный вопль.
Реальные ублюдки опять рассмеялись, приветствуя нового ездока.
Блажка взяла бригант и подошла к Абрилу. Все затихли. Абрил попытался расслабиться, но все равно дрожал, пока Блажка помогала ему надеть защитный жилет.
Затем, отступив, она посмотрела ему в глаза.
– Кто ты?
– Я Реальный ублюдок, вождь. – Голос Абрила чуть не надломился.
– Братья? – спросила Блажка у остальных, не сводя глаз с нового ездока. – Что он будет делать?
– ЖИТЬ В СЕДЛЕ! УМИРАТЬ НА СВИНЕ!
Абрил яростно закивал, в глазах выступили слезы, горло и челюсти сжались.
Блажка отступила, и Облезлый Змей обошел стол. Затем с притворным презрением указал на Абрила.
– Мы с этим придурком вместе выросли. Еще до того, как стать сопляками, мы вместе были найденышами. Я был тихий, все боялся, что Берил перейдет черту. Но этот нет. Когда что-то ломалось, когда исчезала еда, когда кто-то из девчонок начинал плакать – Берил всегда знала, кто это сделал. И все знали. А она знала, как его назвать. – Облезлый Змей сделал шаг вперед, протянул руку к Абрилу и растопырил пальцы. – Добро пожаловать в Реальные ублюдки. Баламут.
Абрил отпустил свое прирожденное имя и схватился за руку Змея, позволив тому заключить себя в крепкие объятия.
Блажка поймала на себе взгляд Овса. Он подмигнул ей, и она улыбнулась. Оба вспомнили свои годы в приюте и того, кто втягивал во все неприятности их самих.
Остальные члены копыта один за другим поприветствовали своего нового брата, каждый по-своему: Овес пожал руку медвежьей хваткой, Хорек щелкнул по паху, Колпак полностью проигнорировал.
– Первая татуировка копыта у меня будет здесь! – объявил Баламут, похлопав себя по бритой половине головы. – Хорь, сделаешь сегодня?
– Там, где ты не увидишь, что я делаю? Конечно! Как думаете, братья? Сделать член с яйцами?
Абрил сурово указал пальцем на Хорька:
– Это должен быть знак Ублюдков.
– То есть мой член с яйцами?
Далее традиционно следовало вино, и много, но из-за нормирования пьяный разгул был невозможен. Вместо этого Блажка раздала всем по куску зараценского фрукта, который велела Меду отложить для копыта. Некоторые подозрительно сощурились, но Овес, попробовавший фрукт еще на обратном пути из Плавок, впился в свой кусок с рвением, подстегнувшим остальных последовать его примеру. Вскоре комнату наполнили вздохи неожиданного удовольствия и звуки всасывания сока с пальцев. Затем Мед удостоверился, чтобы все косточки были собраны.
Когда Ублюдки со всем покончили, Блажка жестом велела им вернуться за стол.
– У нас есть дела.
Стулья и табуреты заскрипели по грубому полу, когда братья стали собираться.
Один из братьев остался стоять, вид у него был растерянный.
– Баламут, – обратилась Блажка, – не хочешь убрать свое седло, нахрен, и сесть, чтобы мы могли к ним перейти?
Баламут, заморгав, подскочил и бросился выполнять приказ под добродушные смешки.
Блажка оглядела семерых ездоков.
– Больше никаких секретов.
И она постаралась раскрыть их все.
Когда наконец, уставшая от звучания собственного голоса, она закончила, все правда о ее болезни и месиве стала известной.
В лавке бондаря висела задумчивая тишина, каждый полуорк осмысливал только что сказанное. Блажка подождала, не бросит ли кто ей вызов. Она старалась не думать о том, кто тогда ее поддержит, но мысли сами лезли в голову. Овес плюс голос Шакала – это два. Колпак останется ей верным, но она не была уверена в том, что он скажет за Певчего. Баламут только сел за стол. Он даже подумать не посмеет выступить против нее. А вот что остальные – она могла лишь гадать.
Дуболом ответил первым – он выдохнул вопрос. И от одного его великодушия Блажке едва не захотелось уйти из вождей. Она не заслуживала этих полукровок.