Овес наклонился на табурете вперед.
– Я люблю этого полукровку не просто как брата. Это может звучать немного по-заднему, если честно. Но он никогда не смог бы вести копыто через такое дерьмо, в каком мы находимся сейчас. Шакал никогда не знал… повседневных трудностей. Он был к ним слеп. Шак видел жизнь Ублюдков только в Горниле, в погонях за улюдами и со шлюхами, которые боготворили бы их стручки, на коленях. Ты сама это знаешь. Он жил только так и никак иначе. Иногда мне даже хотелось его стукнуть. – Овес сделал долгий глоток. Сглотнув, он пристально посмотрел на Блажку, внезапно напомнив ей лицо, которое делала Берил, когда хотела, чтобы ее слушали. – Он любил Уделье и это копыто и любил нас. И надеюсь, что, где бы он сейчас ни был, до сих пор любит. Но послушай меня: если сказать честно, он не смог бы провести копыто сквозь первый год. Мы не были на войне, Блажка. Что бы мы увидели? Может быть, он передал бы копыто тебе, но потому, что знал: ты можешь сделать то, чего он не сможет. Никогда. Никто из нас не справляется с повседневными трудностями так, как ты. Потому что тебе никогда не позволяли их игнорировать. Так что лучше начать разбираться с тем, что нам предстоит. Только ты сможешь нас через это провести.
Он протянул ей бутылку.
Блажка улыбнулась. И предоставила допить вино ему.
Утро пришло с очередным дождем, на этот раз таким тяжелым, что потемнело небо. Это было необычно, зато бак для воды, который использовался в Отрадной, получал столь нужное пополнение.
Баламут, Облезлый Змей и Колпак вернулись с рассветной поездки на реку, когда Блажка с Овсом возвращались с раскопок. Работа продолжалась, но закончить ее пришлось прежде, чем иссяк день. Блажке нужно было собрать группу в Горнило, а Овес вызвался помочь с мобилизацией поселенцев.
– Успех есть? – спросила Блажка возвращающихся ездоков, когда те въезжали в ворота.
Баламут покачал свежетатуированной головой. К счастью, Хорек набил ему традиционное копыто, обвитое разорванными цепями.
– Похоже, рыбаки из нас со Змеем дерьмовые.
– В этом я не сомневалась, – подколола его Блажка.
– Благодарю, – произнес Облезлый Змей и покосился на Колпака. – Зато этот умеет как-то заговаривать других хладнокровных существ, которые не умеют моргать.
Не обращая внимания на насмешку, Колпак передал со своего седла целую корзину. В ней Блажка с радостью обнаружила четверых жирных усачей.
– Маловато, чтобы прокормить город, – прошептал Колпак.
Из уст любого другого полукровки подобное заявление было бы воспринято как сожаление. Из уст же Колпака – не более чем расчетливое соображение.
– Значит, сопляки сегодня хорошо поужинают, – решила Блажка.
Она ненавидела приказывать, кому какую еду определить. Особенно тяжело было не отправлять все в приют, но необходимо было соблюдать баланс. Черт, даже посвященным братьям нужно есть хотя бы раз в неделю, хотя инстинкты велели им нести на себе всю тяжесть голодных мук. Уньярских припасов не хватит навечно, особенно если они будут распоряжаться ими небрежно.
Гравиль и Лопо стояли неподалеку, готовые принять варваров от патрульных. Оба делали вид, будто не слышали, что сказал вождь, но возбуждение от нежданной награды все равно заплясало на их лицах. Блажка поманила их рукой и передала корзину.
– Съедите, когда стемнеет, – наказала она. – И смотрите, чтобы запах не расходился. Сварите или съедите сырыми, если хотите, нахрен, но если поднимете в деревне переполох из-за запаха, то следующим, что мы приготовим, будете вы. Поняли?
Двое претендентов энергично закивали.
– Есть, вождь.
Овес склонился над сопляками, с его бороды капала вода.
– И никаких рыбных подарков деревенским девкам, чтобы ваши стручки намокали только от дождя. Оставьте все себе.
Они снова закивали.
Блажка мотнула головой, давая им знак проваливать.
– Идите. Спрячьте корзину. Мы сами возьмем свинов. – Когда сопляки убежали, ездоки повели своих животных в сторону хлева. Змей с Колпаком шли впереди. Баламут двинулся рядом за Овсом.
Блажка стукнула трикрата по руке и указала подбородком на удаляющихся сопляков.
– Даже такие голодные, они стали бы менять еду на секс?
Трикрат хмыкнул.
– В их-то возрасте? В них больше семени, чем мозгов.
Баламут задумался.
– К тому же…
– Что? – спросила Блажка, наклоняясь так, чтобы разглядеть его за грузным туловищем Овса.
Баламут слегка пожал плечами.
– Побыть героем, знаете, отдать девушке свой паек, чтобы она мило улыбнулась. Это куда приятнее, чем короткая радость, что можно получить от еды.
– Черт, – проговорила Блажка, усмехнувшись, – может, ты в чем-то и прав. За целую рыбу с костра? Да, может, я и позволила бы какому-нибудь дрожащему претенденту взобраться на себя на те шесть мгновений, которые ему понадобятся, чтобы излить себя.
– Нет, не позволила бы, – заметил Овес.
Баламут чрезмерно резко содрогнулся и высунул язык.
– Черт, вождь! Фу-у.
Блажка не знала, обижаться на это или смеяться.
– Мысль о трахе вызывает у тебя отвращение, полуорк?
Баламут снова вздрогнул.
– Это как спать с матерью, столько тебя я знаю. Правильно, Овес?
Овес сморщил нос.
– Для меня скорее как с сестрой, но да. Давай не будем это обсуждать, нахрен.
Шагать под дождем было приятно, особенно после работы во рву. Блажке давно пора было помыться, и капли, неуклонно вторгавшиеся в поле зрения и ограничивавшие его, оказывались вполне кстати. Этим вечером ей предстояло хорошенько позаботиться о своем оружии, но это была лишь небольшая рутинная задача.
Блажка почувствовала прилив настроения. Уль-вундулас слыл краем с почти неизменным климатом, где каждый день довольно похож на предыдущий, словно это очередной медленный способ подорвать рассудок своих обитателей. Перемена же, отдых от солнца и зноя, производила оживляющее действие. К тому же дождь загнал поселенцев сидеть по домам, освободив вождя от многих обычных забот. Всего лишь мимолетное, иллюзорное облегчение, но Блажке хотелось довольствоваться им, пока она имела такую возможность. Тогда ей в голову пришла забавная мысль, и она стукнула Овса по плечу.
– Так вот чем вы с Шакалом занимались, когда были сопляками? Подкупали девок из Отрадной, чтобы…
Она осеклась.
В дюжине шагов впереди Колпак с Облезлым Змеем затормозили. Колпак предостерегающе выставил руку, с его локтя капала вода. Они со Змеем уже доставали арбалеты. Блажка с Овсом инстинктивно сделали то же самое. Баламут отстал от них лишь на мгновение. Все трое тихо и быстро поравнялись с братьями. Все глаза были устремлены на свиные загоны, находившиеся в броске камня впереди и казавшиеся серыми из-за дождя.
Что-то было не так.
В главном загоне свины сбились в стадо в стойлах и вокруг них, большинство стремилось в западную часть строения, самую дальнюю от дворика укрощения. Во дворике же стоял только один свин, спокойный и неподвижный. Его влажная шерсть блестела, слипшаяся от крови, покрывавшей его от бивней до задних ног. А снаружи забора, чьи рейки тоже были смазаны красным, лежал Дуболом.
– Черт, – выдохнул Облезлый Змей и бросился было к павшему полукровке, но Колпак выставил перед ним руку, не дав двинуться с места.
Загоны находились за северным изгибом частокола. Крепко прижимая арбалет к плечу, Блажка обвела ограду взглядом. Сопляки, патрулировавшие этот участок стены, еще ничего не видели. Они шли, глядя на земли снаружи, и только сейчас Сенс повернулся к загонам и заметил, что произошло во дворике. Блажка свистнула часовому, и когда он посмотрел вниз, выставила ладонь, растопырив пальцы, после чего их сложила вместе и резко опустила руку.
«Стой. Поищи лазутчиков».
Подчинившись приказу, Сенс выставил копье и принялся осторожно высовываться над стеной в поисках признаков вторжения. Остальные трое часовых, оповещенные свистом, начали делать то же самое, предоставив Ублюдкам внизу самим разбираться с тем, что случилось в загонах.
– Овес, Змей, – шикнула Блажка.
Этого было достаточно. Пока она с Баламутом и Колпаком прикрывала их, Овес и Облезлый Змей поспешили вперед. Они добрались до Дуболома и сели перед ним на колени, чтобы проверить его состояние.
Свин безо всякого предупреждения ринулся к забору, заставив Овса и Змея отпрянуть. Когда зверь бивнями ударился в дерево, рейки прогнулись.
– Выбирайтесь оттуда! – крикнула Блажка.
Схватив Дуболома за бригант, Овес со Змеем потащили его прочь от ограды. Свин снова ткнулся в забор. Тот не мог выдержать долго.
– Идите, – приказала Блажка, когда братья достигли ее. – Отнесите Дуба в безопасное место. Баламут, приведи остальных! Но скажи Меду закрыть ворота! – Она не сводила глаз с мушки своего тренчала, не смея потерять прицел на взбесившегося свина и не желая смотреть, оставался ли Дуболом еще жив.
От следующего удара верхняя рейка раскололась. Когда забор сломался, окровавленный боров перескочил через то, что от него осталось, и помчался прямо к Колпаку с Блажкой.
В тот же момент они выпустили стрелы.
Послышались глухие звуки: стрелы вонзились в мясо. Свин даже не замедлился.
Блажка откатилась в сторону от надвигающейся гибели. Но недостаточно быстро. Она получила жестокий удар по бедру и ребрам, отчего ее перекат вышел неаккуратным кувырком, сопровождавшимся хихиканьем влажной земли, пока она не остановилась. Поморщившись, она осмотрела на свой бок, но увидела там только грязь. Свин, вероятно, ударил ее боковой стороной бивня, но ей повезло не оказаться пронзенной.
Подняв застланный болью и дождем взгляд, она увидела, что зверь снова готовился атаковать. И времени перезарядиться не оставалось. Блажка напряглась, готовясь отпрыгивать. Откуда-то сверху прилетело копье, приземлившись вблизи ее правой руки.
Подарок.
Пожелав Сенсу, чтобы его стручок сосали каждый день до конца жизни, Блажка выхватила копье из грязи и ринулась на наступающего свина.