– Я только что видела дочку кузнеца, – сказала Блажка.
– Она их найдет, – ответила Берил равнодушно. – А ее родители сами могут постирать чертову одежду. Мне и этого достаточно.
– Там была еще хижина. Развалина. Но на вид не такая старая.
– Там жили девушки-эльфийки. Те, которых Шакал с Певчим освободили от Месителя. Когда мы пришли, они уже были там. Они все были не из Рогов, и их держали отдельно, пока…
Блажка нахмурилась. Перемена в голосе Берил ей не понравилась.
– Пока что?
– Пока они не начали мучить Игнасио. В конце концов они его убили.
Рябой капитан кавалеро был не из тех, кто часто приходил Блажке на ум. Когда-то он командовал мещанской кавалерией кастили и считался союзником Серых ублюдков. В итоге даже стал ручным псом Ваятеля. Псом, который также плел собственные интриги и поставлял пленных эльфиек Месителю. Последняя его партия получила, однако, свободу, но лишь после того, как перенесла черт знает какие мучения, находясь во власти болотника. Игнасио же держал Берил и Пролазу в заложниках, пока Штукарь пытался передать чуму Ваятеля Овсу, грозя их благополучию, чтобы принудить трикрата к сотрудничеству. План чародея был расстроен, но у Штукаря, как всегда, оказался путь к отступлению – и он лежал через маленького Пролазу. Игнасио сбежал, испугавшись, когда ребенка захватила чума, но Шакал указал на его след Рогам.
– Никто из нас не поверил бы, что он дойдет так далеко, – сказала Блажка.
Берил прочистила горло.
– А он не дошел. Его Рога отдали девкам. То был какой-то ритуал возмездия. Такой низкий человек, я уверена, убил бы их всех и попытался сбежать. Но он был уже усмирен и сломлен. Не знаю, что с ним сделали Рога, прежде чем привести сюда, но женщины, которых он однажды поймал, теперь сильнее боялись слепней, чем его. Они сначала обращались с ним как с рабом, потом – как с животным. В итоге от него осталась просто забитая, жалкая оболочка, он стал дурачком, которого колотили чаще, чем кормили. Мы никогда не разрешали Пролазе приближаться к той хижине – боялись того, что он мог там увидеть.
– А потом они взяли и исчезли. Певчий думает, они вернулись к своим, но я ни разу не видела их на вершине ущелья. Но куда бы они ни ушли, тело Игнасио осталось лежать перед хижиной, обессиленное и грязное. Я заставила Певчего всадить в него стрелу, прежде чем бросить в землю. Надеюсь, когда-нибудь ты поступишь так же с теми, кто убил Нежку.
Блажка видела злость на ее искаженном болью лице. Колючка, Метла и Нежка много лет были верны Берил, приходились ей практически дочерями – чем никогда не могла похвастаться Блажка. Теперь две из них были мертвы. Осознание этого откликнулось горечью.
Оставив одежду сушиться, они вместе отправились к пруду, где увидели, как в воде играли дети, и не одни. Овес, Баламут и Тоуро стояли по пояс в пруду, и у каждого на плечах сидело по найденышу. Махая руками, дети пытались сбросить друг друга, а потворствующие им бугаи вели борьбу между собой, стараясь нарушить равновесие своих противников. Они быстро создали союз против Овса, но трикрат с таким же успехом мог быть башней замка, которую никто не мог повалить. На краю пруда собрались ликующие зрители. Сопляки и жители Отрадной подбадривали своих фаворитов, и Блажка слышала, как они делали ставки, хотя ставить им было нечего. Остальные дети плавали вокруг поля боя, кто-то играл в собственные игры, кто-то – пытался повлиять на исход непрекращающимися брызгами.
Колючка и Жрика сидели на берегу, каждая держала на руках по найденышу. Мужчина из Отрадной держал еще одного. Пролаза сидел рядом со своей бывшей кормилицей и завороженно наблюдал за состязанием.
– Ему нельзя мочить повязки, – пояснила Берил, хотя слова прозвучали скорее как сожаление.
Блажка сочувственно кивнула. Чума не была заразной, если носитель сам ее не выпускал, но это знание трудно передать детям. Часто его не хватало и чтобы обуздать страх у взрослого. Другие сиротки сторонились Пролазы еще до того, как он ушел из Отрадной, – уже тогда он не мог скрывать свои язвочки. Теперь это отторжение проявилось снова. Блажка надеялась, что недавние ужасы, перенесенные найденышами, закалили их от беспочвенных страхов перед невидимыми бубонами их товарища. Но к игре, которая проходила сейчас, его не допустили их воспитатели.
Кроме него, в воду не зашла еще одна малютка.
Оллал действительно нашла пруд, но ее матери оказалось трудно заставить ее помыться. Обездоленной женщине удалось снять с девочки сорочку, но после она встретила решительное сопротивление.
Блажка скинула ботинки и стянула бригант.
– Ну черт, Иза, – проворчала Берил. – Неужели ты не можешь удержаться?
– Едва ли, – ответила Блажка, снимая штаны. – Да и мне тоже нужно помыться.
Поспешив к сражающимся матери с дочерью, она подхватила девочку. Оллал сидела у Блажки на плечах, прежде чем успела среагировать. Ее мать только издала удивленный вскрик.
– Ну давай, – сказала Блажка своей наезднице, входя в пруд, – эта игра называется «Брыкающиеся Кентавры», и я в твоем возрасте очень хорошо в нее играла. Тебе нужно просто свалить этих мальчишек.
Игра на самом деле называлась «Траханые Лошаки», и Блажка играла в нее только на сухой твердой земле, но Оллал не нужно было об этом знать.
– А если они меня свалят? – спросила девочка неуверенно.
– Тогда промокнешь. Так что если не хочешь мыться – тебе придется бороться за то, чтобы остаться грязнулей.
Первым их заметил Баламут: он даже слегка распахнул глаза, словно не мог поверить увиденному.
– Э-э… к нам присоединяется вождь.
Прежде чем остальные успели в полной мере это осознать, Блажка уже подступила вплотную. Мальчишки-полукровки, сидевшие на Ублюдках, не тратили времени на нерешительность и сразу погнали своих бугаев на свеженьких противников. Блажка почувствовала, как Оллал отшатнулось от их боевого рвения.
– Вперед! – крикнула она и выкинула ногу вперед под водой, пытаясь нащупать Тоуро. А когда нашла, подцепила его лодыжку и потянула на себя. Сопляк взвизгнул, падая с громким всплеском и роняя своего наездника.
– Вождь грязно дерется! – воскликнул Баламут, смеясь.
Овес попятился от Блажки.
– Ты и понятия не имеешь насколько.
Оллал уже хихикала, протягивая руки к мальчишке, сидевшему на Баламуте.
– Я не буду поддаваться только потому, что ты мой вождь, – заявил Баламут с дерзкой усмешкой.
– Хорошо, – ответила Блажка. – Буду знать, что мой голос за тебя не был ошибкой.
Баламут стоял на ногах уверенно, его наездник был сама агрессия. Неумелые толчки Оллал легко парировались. Зная, что у его парня преимущество, Баламут пошел в наступление и ему даже хватило наглости потянуться к Блажкиному бедру под водой, чтобы попытаться сдвинуть ее ногу. Она ускользнула от него и отошла на шаг, чтобы немедленно вновь двинуться в наступление.
– Баламут. – Она потянула себя за подол рубашки, чтобы промокшая ткань тесно прижалась к телу. – Все ещё видишь меня своей мамкой?
Он опустил глаза, завороженный просвечивающейся плотью. Один шаг и крепкий толчок – и отвлеченный полукровка потерял равновесие. И он, и его наездник, подняв кучу брызг, рассмеялись.
Блажка повернулась к Овсу.
– Остались только мы с тобой.
– На меня сиськи не подействуют, сестричка.
– Я побеждала тебя в эту игру еще до того, как они у меня выросли.
Мальчик-полуорк забарабанил Овса по голове.
– Вперед на них!
Трикрат усмехнулся и рванул вперед, подняв целую волну, лишь раз проведя своей ручищей по воде.
Блажка отскочила назад и мотнула головой, чтобы стряхнуть воду с лица. Затем по-крабьи сместилась вправо, вынудив Овса прекратить движение по инерции и развернуться. Шлепнув по воде, она тоже послала брызги, заглушив ими свой голос, чтобы переговорить с Оллал. И изложила ей свой план.
Они вместе двинулись противникам навстречу. Мальчик, оседлавший Овса, был крупнее Оллал, а на плечах трикрата выглядел еще внушительнее. Девочке будет непросто до него дотянуться, не говоря уже о том, чтобы его повалить. Зато она могла дотянуться до бороды Овса.
И как только они подобрались достаточно близко, Оллал схватила мокрую копну – точно по Блажкиному указанию. Овес удивленно хмыкнул и попытался вырваться, но хватка девочки была крепкой. Не замечая бедственного положения своего бугая, мальчик-полукровка стал рьяно толкать Оллал и сбросил бы ее десять раз, если бы она не держалась за Овса. Блажка даже сквозь бурлящую воду и крики Овса слышала гогот с берега. Трикрат попытался навалиться на Блажку, но она отступила назад. Затем попытался сбить ее с ног – она уклонилась, отведя его ручищи подальше от себя.
– Вот же цепкая обезьянка! – пожаловался Овес.
Блажка улыбнулась во весь рот.
– Сбрасывай ездока, Большой Ублюдок, и она отпустит.
Овес продержался еще мгновение, а потом, бросив «Эх, черт», расправил плечи, сбросив своего наездника. Потрясенный мальчишка испустил писк и с грохотом рухнул в воду.
Оллал тотчас отпустила бороду и взметнула руки в воздух, в ответ толпа снова возликовала.
Когда смех и свист утихли, Овес ухмыльнулся Блажке.
– Я еще на ногах, так что хочу еще один бой, – сказал он.
– Что думаешь, Оллал? – спросила Блажка.
– Да!
– Похоже, у тебя есть шанс.
– Только дайте мне свежего ездока.
Улыбнувшись шире, Овес повернулся и устремился к берегу. Увидев, что он приближается, Жрика встревоженно поднялась.
– О нет! Даже не думай!
Но Овес схватил не полурослицу. Он поднял Пролазу, усадил его на свои мощные плечи и направился обратно к пруду.
– Идрис, чтоб тебя! – крикнула Берил. – Ему нельзя мочить повязки!
– Он не будет, – ответил Овес уверенно. – Он не намочит.
Зайдя в воду, трикрат снял с головы промокший платок и повязал вокруг подбородка. Он мог бы и не подмигивать – Блажка сама знала, каков его план. Пролаза не мог намокнуть. А Оллал по-прежнему нужно было искупаться. Подняв и опустив брови, Блажка согласилась вступить в заговор. Они приблизились друг к другу, изображая бой ради своих ездоков. Но продолжать это слишком долго они не могли – иначе Пролазина повязка намокла бы от одних брызг, и тогда Берил заживо спустила бы с них шкуры. Оллал была старше его на несколько лет, но ни у одной человеческой девочки не могло быть серьезных шансов против даже маленького троекровного. Без посторонней помощи ее быстро оттолкнули назад – Блажка только убедилась, чтобы она не шлепнулась слишком сильно.