– Я благодарю вас, – ответила Блажка, испытывая прилив облегчения.
Затем их вывели из зала так же быстро, как привели.
– Идем, – сказала Синица. – Я верну тебя к копыту.
Пока они шли, Блажка не смогла сдержать улыбку.
– Тебе следует знать, я начинаю злиться на тех, кто спасает мою шкуру больше двух раз.
Синица не ответила.
– Это мой дурной способ выразить благодарность. – По-прежнему молчание. – Синица? Они сказали, ты можешь остаться. Зачем тебе уходить?
– Мне нельзя задерживаться. Я пришла, чтобы предстать перед Акис’накам, как положено, но чтобы спасти своего ребенка, я должна уйти.
– А почему вам не безопаснее здесь?
Синица не отвечала, пока они не достигли вершины тропы, что вела в болотистую долину, ставшую убежищем для Ублюдков. Только там она повернулась. Они стояли одни, вдали от костров, хижин и эльфийских пещер. Сияние ночного неба отражалось у Синицы в глазах.
– Ты благодаришь меня за то, что я спасла тебе жизнь. На самом деле я, во многих смыслах, ее оборвала. Я не думаю, что Крах-из-Плоти окажется настолько глуп, чтобы прийти сюда. Он не станет рисковать встречей с Акис’накам. Здесь он тебе не грозит. И поэтому ты никогда не сможешь уйти.
– Он, конечно, суровый сын тяжаков, – согласилась Блажка, – но мы не будем прятаться от него вечно. Когда Ублюдки будут готовы, мы вернемся в Уделье.
– Наверняка. Но если хочешь, чтобы у них появился шанс, ты с ними не поедешь.
Блажка стиснула челюсти.
– Еще раз, Синица. Если тебе есть что сказать – говори.
– Это принесет тебе боль.
– Я справлюсь.
– Краха-из-Плоти тянет к тебе. Не к твоей земле, не к твоему племени. Думаю, ты сама это знаешь, хотя и боишься сказать вслух.
Блажка похолодела, ее челюсти сжались еще сильнее.
– Ты… знаешь почему?
– Да. – Синицын голос звучал мягко, словно она раскаивалась. – Ты и Крах-из-Плоти – та’тами’ата.
Смысл последнего слова пронзил Блажкино сознание. Ее затрясло, бледный свет темного неба льдом отразился на ее коже. Она рассмеялась, борясь с растущей неприятной дрожью.
– Он меня не трогал, – процедила она сквозь зубы. – Пнул меня. Сдавил горло. Забил почти до смерти. Но не трогал. Этот траханый хер не насиловал. – Она снова рассмеялась, наслаждаясь легкостью, с которой ей давались эльфийские слова «траханый» и «хер». – Кто бы мог подумать, что вы, ржавокожие, такие же мерзкие, как мы, полуорки.
Эльфийка с печалью посмотрела на нее.
– Опять иронизируешь.
– О да! Ты же шутишь? Это точно шутка!
– Нет. Боюсь, нет.
– Тогда скажи это.
– Зачем? Ты и так понимаешь.
– Нет, не понимаю!
Синица набрала воздуха в грудь.
– Та’тами’ата…
Слово резануло Блажкин слух, будто зазубренным лезвием.
Соединенные чревом.
– Так мой народ называет братьев и сестер, которые рождаются близнецами. Тайны, которые открыла твоя мать, позволили тебе избавиться от проклятия, но не избавили от появления существа, которого она боялась. И которого боялись все эльфы.
Блажка едва смогла подавить крик, когда Синица договорила:
– Крах-из-Плоти – твой брат.
Глава 34
Среди полуорков никогда не бывало близнецов. Никогда. Орочье семя не делило чрева.
Эта мысль почти прожгла Блажкин мозг, пока она спускалась по крутой тропе в болотистую равнину. Синица молча шагала следом, держась рядом. Здесь, в ложбине, где деревья росли плотнее, свет луны едва проникал на тропинку. Они не сделали и пары шагов, как из темноты окликнул знакомый голос.
– Это я, Хорь, – ответила Блажка.
Хорек вышел из зарослей густого боярышника, прижимая к поясу арбалет.
– Вождь? Слава всем чертям. Мы уже собирались идти за тобой на рассвете.
– Что я по этому поводу сказала?
– Не чтобы, – стал оправдываться Хорек, – а…
Блажка прошла мимо него, не сбавляя ход.
– Что там случилось? – спросил Хорек.
– Куча всего, – ответила Блажка.
– Мне собрать ребят?
– Нет, пусть спят. Сам дежурь дальше.
– Кто это с тобой?
Блажка шла дальше.
– Ты чего, Хорь? Не можешь узнать женщину, которую хотел трахнуть, раз она с беременным животом?
– А она хочет трахнуться? – спросил Хорек им вслед с надеждой.
Блажка провела Синицу к хижине. Чумной хрюкнул и пошевелился в своем загоне, когда она прошла мимо, словно ее гнев вторгся в звериный сон. Блажка дала Синице знак подождать и прокралась внутрь. Осторожно переступая через спящих сироток, она добралась до кровати, на которой лежали Певчий и Берил, а между ними Пролаза. Глаза Берил открылись прежде, чем Блажка подобралась к ней, и едва заметно сияли в скудном свете.
– Выйдем, – шепнула Блажка и направилась наружу, не дожидаясь ответа.
Берил вышла из хижины через несколько мгновений после Блажки. Увидев Синицу, она озадаченно нахмурилась, но затем быстро узнала ее и расслабилась.
– Это…
– Да. Не обращай пока на нее внимания. Расскажи, как я родилась.
В проеме возник Певчий с эльфийском одеялом, накинутым на голый торс. Берил стояла молча, вид у нее был упрямый.
– Зачем? Раньше тебя это не интересовало.
– Просто расскажи и все.
– Блажка? – проговорил Певчий низким голосом, захромав от хижины. – В чем дело? – Его угловатое лицо было обращено к трем женщинам.
– Аврам, – проговорила ему Берил, не отводя взгляда от Блажки. – Приведи Идриса.
Старый трикрат сделал шаг.
– Стой на месте, Певчий, – сказала Блажка. – Если бы я хотела, чтобы Овес был здесь, я сама бы его привела. Со мной эльфийка, которую мы не видели почти два года, и она говорит, что тяжак, который охотится за Ублюдками, – мой долбаный близнец. Сейчас у меня нет ни повода, ни желания проявлять терпение. Так что выкладывайте все, что мне нужно знать, нахрен.
Берил сделала два шага вперед и залепила ей пощечину. Удар был крепкий, Блажкина голова мотнулась в сторону. Она ощутила соленый привкус, когда зубы изнутри резанули щеку. Она повернулась обратно, рыча, готовая ударить старшую женщину, но лицо Берил, будто из стали, закаленной в ярости, остановило ее.
– Ты здесь не вождь, Изабет. Не сейчас! Сейчас здесь нет ни Ублажки, ни Овса, ни Певчего, потому здесь нет копыта. Понятно? Есть только семья, а когда дело семейное, то я отдаю приказы. Я не собиралась когда-либо об этом рассказывать, но раз уж придется, то я намерена сделать это так, как считаю нужным. – Ее горящий взгляд переключился на Певчего. – Иди приведи нашего сына.
Блажка никогда не слышала, чтобы Берил говорила подобным тоном. Сам Певчий на мгновение растерялся, но быстро собрался и заковылял прочь, даже не взглянув на Блажку. Берил обошла вокруг хижины. Блажка спокойно двинулась следом, Синица тенью за ней.
Берил встала у поленницы, повернувшись спиной. Она не говорила и не шевелилась, пока Певчий не вернулся с Овсом. Младший трикрат выглядел чуть ли не испуганным, но его бородатое лицо немного расслабилось, как только он увидел, что и с его вождем, и с матерью все хорошо. Певчий подошел к Берил, легонько коснулся ее плеча и сел на пень для рубки дров. Овес приблизился к Блажке, на ходу неуверенно глядя на Синицу.
В отличие от Блажки он знал: лучше никаких вопросов не задавать.
Берил заговорила медленно, не глядя ни на кого, будто обращаясь к самой ночи.
– Она была смирной, твоя мать. Я никогда не видела, чтобы роженица была такой смирной. Не говорила ни слова по-гиспартски, но когда роды близятся, говорить особо нечего. – Теперь она повернулась и посмотрела только на Блажку. – Не знаю, что ты хочешь услышать, Иза. После почти тридцати лет я помню не так много подробностей. Это были самые легкие роды, что я принимала… и в то же время они дались нелегко. Когда ты появилась, я удивилась, что она захотела тебя подержать. Я боялась, что она может причинить тебе вред, но потом… увидела ее улыбку.
Блажка стиснула зубами раненую щеку, боль усилилась. Она не ожидала, что слушать это окажется так тяжело.
Берил увидела ее смятение и укрепила его продолжением рассказа.
– Ты была у нее на руках, в безопасности. Я внимательно за вами наблюдала, так и не доверившись до конца. И хорошо, потому что я как раз успела тебя поймать, когда у нее начались схватки. Я подумала, она вытолкнет послед, от этого многие умирают. Я помогла ей, видя ее кровотечение, я понимала, ей конец. Но послед, что оказался у меня руках, было тяжелым. И шевелился. Твоя мать умерла прежде, чем я вскрыла его. Я ни за что бы не подумала, что она родит орка.
Овес невольно вскрикнул. Блажка почувствовала на себе его взгляд, когда Берил продолжила:
– Черт, это вообще был первый младенец-тяжак, что я видела в жизни, но перепутать его ни с кем я не могла. И вы двое были совершенно не похожи. Такое случается у людей, иногда даже с близнецами, но не так. Ты не слишком отличалась от других полукровок, но он… был больше, темнее, даже по сравнению с троекровным.
Он. Блажке стало дурно. Синица сказала правду.
– Эльфийка родила полукровку и полнокровного. – Берил покачала головой. – Я никогда о подобном не слыхивала, но я ничего, по сути, и про остроухих тогда не знала.
– Они оба были полуэльфами, – сказала Синица по-гиспартски с заметным акцентом. – Он был порчен Поганью, а она нет.
Берил метнула в нее такой взгляд, что им можно было сразить наповал.
– Я и этого не знала. Я знала только то, что видела.
– Как получилось, что он все еще жив? – спросила Блажка, стараясь не трястись всем телом.
Берил сощурилась на нее, в сердитом недоумении.
– Ты когда-нибудь убивала детей, Изабет? Хоть каких-нибудь? Отвечай мне!
– Нет.
– И я нет. Я достаточно навидалась, как они сами умирают. – Она глубоко и судорожно вздохнула. – Эльфийку я похоронила сама, а мальчика спрятала. Старая хилячка по имени Бранка тогда еще была жива, это был ее приют в то время. Она уже почти ничего не слышала и мало что могло ее разбудить, поэтому укрыть его было несложно. Но приехал Певчий, и мне нужно было дождаться, пока он уедет в патруль, чтобы уйти самой.