Блажка выругалась, когда он сумел шагнуть вперед.
Она встала, не зная, что делать, если Жрика падет. Полурослица уже была на исходе сил, она припала на колени. Зарацен продолжал медленно, но неумолимо шагать в ее сторону. Шум слабел, Блажка уже могла слышать собственный голос.
– Готовьсь! – Взяв в руки тренчало, она принялась его заряжать.
Жрика рухнула. Белико затих.
Арбалеты были нацелены на зарацена, но когда он опустил руку, никто не выстрелил. Платок с его головы сдуло, и лицо, открывшееся под ним, заставило Блажкины пальцы застыть на спусковом крючке.
Повисла гробовая тишина, и только Овес нарушил ее, произнеся:
– Шакал?
Глава 36
Шакал. Он вернулся.
И вместе с ним пришел хаос. Хаос снаружи и хаос внутри.
Ублюдки кричали.
– Шак? Ты какого хрена творишь, брат?!
Овес. Он требовал ответов. Его массивное тело будто колебалось между тем, чтобы броситься навстречу другу и остаться на месте защищать Жрику.
– Вождь! Что нам делать?!
Облезлый Змей.
– Это не он, нахрен! – Хорек. – Вы что, не видите? Штукарь его изменил. Овес, бери, нахрен, тренчало!
Движение сзади, наверху. Снова крики. Теперь по-эльфийски. Рога прибыли, они тоже выкрикивали приказы и натягивали тетивы. Блажка слышала все, ощущала каждое движение, их смятение и гнев, готовность пролить кровь. Хаос снаружи.
Внутри он протекал медленнее, мучительно медленнее. В ее плечо все еще упирался арбалет, а взгляд был направлен вдоль кончика стрелы, которая указывала на лицо, которого не должно было быть там, где она его видела.
Он тоже не обращал внимание на все волнения, которые вызвал. Он смотрел только на нее. И не двигался – единственным движением была капающая вода.
И тогда Блажка увидела. Он не был зачарован, он был чародейской куклой. Это был Шакал. Такой же хитрый, такой же дерзкий, совершающий такие же дурацкие поступки. Это все было написано в его сознательном, непоколебимом взгляде, в котором читалось сожаление из-за того, что его узнали, и просьба о прощении.
«За что, Шакал? За что ты просишь прощения?» Блажке хотелось кричать, добавив свой голос в общую нарастающую суматоху. Но в этом не было нужды. Он мог прочитать все по ее лицу.
Блажка опустила тренчало.
– Реальные ублюдки! Опустить оружие!
Обернувшись, чтобы проверить, выполнили ли ее приказ, она заметила вдоль ложбины и дюжину эльфов – двое держали поющие дубинки. Хорек и Облезлый Змей послушались. Баламут еще только поднимался, приходя в себя. Арбалет Овса уже смотрел в землю.
Ятаган Шакала, стоявшего в воде, оставался у него в руке.
– Ты что, оглох? – спросила Блажка. – Я приказала членам моего копыта опустить оружие.
Шакал разжал пальцы, позволив воде поглотить его клинок.
Половина эльфов принялась спускаться к нему, тогда как остальные прикрывали их луками.
– Он из моих, – сказала им Блажка по-эльфийски. – Это было недоразумение.
Они не вняли ее словам. Шакала окружили и вывели из пруда. Он последовал за ними спокойно, хотя Блажка видела по его осанке, что он раздражен. Она смотрела ему вслед и уже через несколько мгновений вернулась к привычному комфорту его отсутствия. Ублюдки остались в ложбине одни и только обменивались ошарашенными взглядами.
Хорек с Облезлым Змеем спустились к Блажке и Баламуту. Овес снова опустился на колени перед Жрикой.
– Ты в порядке, вождь? – спросил Хорек.
Она нахмурилась: беспокойство показалось ей неприятным.
– Иди забери меч Шакала.
Пока Хорек, бурча под нос, рылся в грязи, никто больше не заговорил.
Все подняли головы, услышав шаги, и удивились, увидев на вершине ложбины Колпака. Тот редко давал возможность услышать свое приближение, но это было не единственной странностью. Он выглядел еще бледнее обычного – если такое вообще было возможно. Он присоединился к группе как раз в тот момент, когда Хорек вернулся с ятаганом.
– Никогда не догадаетесь, кого мы видели, – отчеканил топоролицый полукровка.
– Шакала, – ответил Колпак.
– Ты тоже его видел? – спросил Облезлый Змей.
– Нет. Он пахнет все так же. Я почуял его запах перед тем, как… – Колпак осекся и принял печальное выражение лица. Еще одна странность.
Хорек щелкнул пальцами.
– Он тебя вырубил. Ну нахрен! Тебя!
Хорек оказался прав: это стало ясно по острожному спокойствию Колпака. И тем не менее такое было трудно представить – тем более в случае с Колпаком. Может быть, это был уже не тот же Шакал, что раньше.
Блажка поймала себя на том, что смотрит будто сквозь своих братьев, на Овса, который потирал большим пальцем лоб Жрики. Полурослица была жива и размеренно дышала, но оставалась без сознания.
– Давайте отнесем ее в хижину, – сказала она.
На обратном пути Блажка отвела Облезлого Змея чуть в сторону от остальных.
– Почему ты пошел нас искать?
– Из-за Синицы. Она… читала звуки. Сказала, что вторженец уже здесь и по тропе идут только Рога, поэтому мы побежали на помощь.
Потом они еще немного прошли бок о бок, оба погруженные в раздумья. Молчание нарушил Змей, сказав почти шепотом:
– Черт, вождь. Как он это сделал? Как прокрался в Псово ущелье? И завалил Колпака? Я, конечно, слышал о нем, когда был сопляком. И Мед мне рассказывал. И я видел его в Горниле, как и всех вас. Но черт… Неужели он всегда был такой?
– Нет. – Блажка почесала растрепанные волосы. – Да. Типа того. Не знаю.
Жрику положили в кровать Берил. Пролаза забрался к ней, взял ее за руку. Другие сироты то и дело заходили в комнату из любопытства и тревоги, но Берил не уставала их прогонять. Блажка отвела Певчего в сторону, сообщила ему новости и отмахнулась от вопросов прежде, чем тот успел их задать.
– Не знаю, Печный. Это был он, но больше ничего я пока не могу сказать.
Затем отошла от него и от всех, спустилась к пруду, где обычно купались, и бросала камни, пока под ее ногами не осталась одна только грязь.
И черт возьми, ей стало легче!
Он был жив, он вернулся, именно тогда, когда копыто так в нем нуждалось. Опытный ездок, ловкий боец, не говоря уже о той силе, что навязал ему Зирко. Именно такая сила им требовалась, чтобы победить Краха. Если только Рога не сожгут его заживо за то, что ворвался в их страну ради какой-то своей неведомой херни!
Блажка подошла к самому большому камню на берегу и, отчаянно подняв его над головой, подальше зашвырнула в воду. Громкий всплеск принес ей успокоение. Она стояла и смотрела, как круги расходятся по поверхности воды.
А потом рядом с ней возникла Синица.
– Это был не Крах, – сообщила Блажка. Но, как оказалось, в этом не было необходимости.
– Знаю.
– Это был Шакал. – Блажка не была уверена, что Синица знала и это, но все равно решила сказать. – Он здесь, чтобы вернуть Жрику назад в Страву. Это ясно как день. Потому что ему приказал долбаный Зирко. А Ублажкой при этом называют меня!
– Он заключил сделку.
Блажка фыркнула. Неужели все так просто? Вот только о последствиях этого не скажешь.
– Что с ним будет? Потому что если твой народ не хочет потерять свою большую змею, им лучше хорошенько подумать, прежде чем бросать его в пещеру. Шакал может… хотя кому я говорю, ты же знаешь, какой он.
– Храбрый. Резкий. Неутомимый.
– Он долбаный идиот.
– Цель Акис’накам – поглощать Погань. Все прочее не привлекает ее внимания.
– Тогда что будет?
– Его будет судить Сидящая Молодь. Тебя, как его командира, тоже, наверное, вызовут.
– Я понятия не имею, что им рассказать.
– Лучше всего говорить правду.
– Я о нем целый год ничего не слышала.
– Значит, это и нужно сказать. Мне Сидящая Молодь не позволит там присутствовать. Тебе придется говорить и понимать. Открой рот.
– Только не надо опять. – Блажка скорчила гримасу.
– Нет. Нужно кое-что большее.
Еще больше недовольная тем, как это звучало, Блажка открыла рот. Синица протянула руку и надавила большим пальцем на один из Блажкиных нижних клыков, пока не проткнула кожу. Блажка почувствовала кровь на языке и сглотнула ее, как только Синица убрала руку. Затем закашлялась и пробормотала:
– Черт, ненавижу магию!
Синица оказалась права насчет того, что ее вызовут. Рога вскоре явились и потребовали, чтобы Блажка пошла с ними, вместе со Жрикой. Полурослица очнулась, но была еще слишком слаба.
– Скажи им, она еще не выздоровела, – прорычал Овес, сидевший у ее кровати.
– У нас нет выбора, Овес, – ответила ему Блажка насколько могла мягко.
Жрика села, слегка поморщившись. Затем отмахнулась от Овса, протянувшего руку, чтобы ей помочь.
– Ничего страшного. Хватит уже меня опекать. – Она повернула единственный глаз к другой стороне кровати, чтобы посмотреть на Берил. – Видимо, это у вас наследственное.
Блажка отступила, открыв проход. Жрика вышла из хижины не так уверенно, но старалась этого не показывать. Подниматься по тропе ей будет тяжело. Овес, очевидно, тоже так подумал, потому что явно вознамерился идти с ними. У Рогов было иное мнение на сей счет.
– Только вы, – заявил один из них, указывая на Блажку и Жрику.
Овес владел эльфийским в лучшем случае скудно, но смысл этих слов понял и тотчас ощетинился.
– Попытайся меня остановить.
В таком расположении духа троекровный, наверное, растоптал бы всех провожатых разом, но Блажка преградила путь, положив руку ему на грудь.
– Ты чего это? Хочешь стать как я и развязать войну?
– Я иду с вами, – заявил он, будто капризный ребенок.
– Овес. Я не допущу, чтобы с ней что-то случилось. Слышишь меня?
Задвигав челюстью под бородой, Овес неуверенно переводил глаза с нее на полурослицу и обратно. Его дыхание стало резким и прерывистым.
Блажка тихонько свистнула сквозь зубы, чтобы захватить его внимание.
– Она будет в безопасности.
Он кивнул.
– Как скажешь, вождь.
– Нет. Так говорит Блажка. – Она легонько шлепнула его по щеке.