— Веселей! Веселей! Больше энергия! Больше драйв!
— Каждый хочет! Куклу Дроччи! — изо всех сил вопил Чувак.
Пракаш удовлетворенно сплевывал на тротуар и возвращался на свое место за кассой.
У Чувака еще никогда не было столь унизительной работы, если это можно было назвать работой. Но выбирать не приходилось, к тому же Пракаш обещал недельный контракт: он только что закупил крупную партию кукол Дроччи и решил вложиться в рекламу. Заказал на соответствующей фирме костюм, распечатал на принтере побольше купонов и нанял Чувака для привлечения клиентов, а теперь ждал отдачи.
— Чтоб приятной стала жизнь — на проблемы ты задвинь!
Около Чувака остановились двое тинейджеров.
— А сколько стоит кукла Дроччи? — лениво растягивая слова, спросил тот, что был выше.
— Дроччи-нафигоччи! — добавил другой.
Несовершеннолетним купонов не полагалось, на этот счет Пракаш предупредил заранее. Поэтому Чувак не ответил на вопрос, а продолжил свою мантру:
— На проблемы ты задвинь — посети наш магазин!
— Пошел в задницу! — крикнул высокий подросток, а его товарищ с размаху пнул Чувака под зад.
Толстый поролон смягчил удар. Чувак развернулся, чтобы ответить хорошим пинком, но весело ржущие тинейджеры уже были далеко.
От усталости слова начинали путаться, и иногда Чувак кричал:
— Задвинь на наш магазин, чтоб приятной стала жизнь! Кукла Дроччи вас не хочет!
Ляпов никто не замечал, — его просто не слушали. Ну, расхаживает по тротуару придурок, одетый в несуразный костюм, орет какую-то чушь, ну и что с того? Чувак попробовал молча пройтись взад-вперед, но из магазина тут же выскочил Пракаш и молча погрозил ему пальцем.
«Еще откажется платить, скотина», — подумал Чувак и заголосил громче прежнего:
— Чтоб приятной стала жизнь — на проблемы ты задвинь!
Время тянулось медленно, порой Чуваку казалось, что оно совсем остановилось.
— Вот эта тварь развращает наших детей! — Истошный женский крик перекрыл все прочие уличные шумы.
Чувак с интересом обернулся на крик и получил сокрушительный удар по голове. От боли он зажмурился. Оказалось, что это был тяжелый сборник псалмов. Кто бы мог подумать, что псалмы — такое грозное оружие! Сильный рывок — и позолоченная цепь слетела с его шеи. Чувак устоял на ногах, но потерял способность ориентироваться в пространстве, поскольку смотровая щель костюма съехала набок. Чувак поправил желтую оболочку и увидел вокруг себя десяток женщин в одинаковых синих платьях с белыми кружевными воротничками. Женщины, подпрыгивая от усердия, колотили по нему сумочками, а некоторые еще и пинались, норовя ударить побольнее.
— Грязный ублюдок!
— Поганая тварь!
— Мерзкая скотина!
— Развратник!
— Пракаш! — в ужасе завопил Чувак, кое-как пытаясь отбить яростный натиск сумасшедших дамочек.
В том что они сбежали из местной психушки, он не сомневался. Одинаковая одежда, не поддающееся объяснению агрессивное поведение, галлюцинации — все это подтверждало правильность его выбора.
Выбежавший на подмогу Пракаш был нейтрализован мощным ударом между ног. Его дети сунулись было на помощь, но, мгновенно оценив обстановку, сочли за благо подхватить парализованного папашу и скрыться в магазине, заперев за собой дверь. Это, впрочем, не спасло их от возмездия — чуть позже дверь, обильно политая бензином, весело запылала. В Катарсисе любили огонь и умели им пользоваться.
— Хватай его! — скомандовала одна из фурий, должно быть заводила.
Женщины прекратили избивать Чувака и дружно вцепились руками в костюм Дроччи.
Следующая команда не заставила себя ждать.
— Рви! — крикнула одна из местных жительниц.
Фурии одновременно дернули, каждая в свою сторону, и от костюма Дроччи остались одни лишь клочья, которые тут же были брошены под ноги и растоптаны. Чувак попытался улизнуть, но три фурии вцепились в него, пытаясь лишить его заодно и футболки с джинсами, но вдали послышался спасительный звук полицейской сирены.
— Сматываемся! — приказала главная, и фурии тут же исчезли, словно растворились в воздухе.
Вскоре прибыли вызванные Пракашем полицейские.
— Ты цел, парень? — поинтересовался один из копов.
— Вроде да, — ответил Чувак, ощупывая голову.
Все тело у него ломило, перед глазами танцевали красные и черные круги, но, кажется, кости были целы.
— Эти сучки повеселились от души. Будешь выдвигать обвинение?
— У меня нет денег на адвоката и времени на суды, — ответил Чувак. — Тем более, какой смысл судиться с больными, сбежавшими из психушки.
— Да ты что, парень, — рассмеялся полицейский, — это были не психи, вернее — эти психопатки не из психушки.
— А откуда же?
— Из Союза воинствующих матерей, борющихся за нравственность. Ты правильно делаешь, что не хочешь с ними судиться.
— Почему?
— Подружки обеспечат участницам сегодняшнего погрома железное алиби. Человек пятьдесят подтвердит, что во время инцидента все эти мегеры были на церковной службе и усердно молились. В прошлом году пятеро из них забили насмерть сержанта О'Кэйси лишь за то, что он пукнул, проходя мимо них, и нам не удалось отправить хотя бы одну на электрический стул.
— И они до сих пор на свободе? — поразился Чувак.
Нигде в Америке нельзя безнаказанно ударить полицейского, не говоря уже о том, чтобы безнаказанно забить его до смерти.
— Нет, — понизив голос, ответил коп. — Мы отстрелили их поодиночке. Это Катарсис, парень, здесь свои порядки…
Пракаш оказался настолько жаден и глуп, что заявил Чуваку:
— Я не собираюсь ничего тебе платить! Это ты должен мне за испорченный костюм! Он обошелся мне в пятьсот долларов!
— Пятьсот долларов?! — возмутился Чувак. — Да видел ли ты хоть раз в жизни подобную сумму? Держал ли ее в руках? Да весь твой магазин вместе с твоей семьей не стоит столько! И потом — я пострадал во время работы, значит, это ты должен выплатить мне компенсацию!
— У тебя на руках есть подписанный мною контракт? — делано удивился Пракаш. — Контракт, в котором говорится о компенсации?
Увидев, как изменилось лицо Чувака, Пракаш решил разрядить обстановку.
— Не обижайся, брат, — заюлил он, молитвенно складывая ладони перед своей физиономией. — Шива свидетель, что касса моя так же пуста, как и мои карманы.
В доказательство Пракаш открыл кассу и показал Чуваку пустой ящик.
— Я вложил все, что у меня было, в эти чертовы куклы, — последовал кивок в сторону стеллажа с куклами Дроччи, — и не знаю, на какие деньги я смогу купить моим детям завтра рис…
— Как же ты нанимал меня с обещанием ежедневного расчета?
— Я надеялся, что ты привлечешь много, очень много покупателей, и я смогу рассчитаться с тобой из выручки. А теперь мне еще надо выплачивать кредит за костюм, заказывать новую дверь и новую витрину. О-о-о, что я должен был совершить в прошлой жизни, чтобы меня так сильно наказывали в этой?
Поняв, что ему ничего здесь не светит, Чувак повернулся и пошел к выходу из магазина, где уже суетился вызванный Пракашем обмерщик.
— Подожди! — окликнул его Пракаш. — Нельзя не отдавать долги — это плохо для кармы! Возьми две, нет — три куклы за свою работу.
Чуваку было все равно. Раз Пракаш хочет, чтобы он взял три куклы, — он возьмет три куклы. Может быть, Чампу понравится играть с ними? Он взял с полки три куклы, швырнул их в пластиковый пакет, услужливо протянутый Пракашем, и ушел.
По дороге домой пришлось трижды останавливаться, чтобы переждать приступ головокружения вкупе с тошнотой. Проклятые фурии устроили Чуваку сотрясение мозга.
«Ничего, полежу на диване, попью холодного пива, посмотрю телик — и все пройдет», — бодрился Чувак. Он верил в целебное действие простых приятных занятий…
Чамп трогательно ухаживал за ним. Приносил из холодильника пиво, отыскал в трейлере упаковку аспирина, о которой Чувак давно забыл, заботливо проверял, нет ли у Чувака жара, тычась носом ему в лоб…
— Знаешь, а у меня есть для тебя подарок, — вспомнил Чувак. — Посмотри в пакете…
Чамп обрадованно заглянул в пакет, заскулил от ужаса и забился под диван.
Глава 8Лабораторная обезьяна
В нормальном городе бульвар представляет собой аллею или улицу с газоном и деревьями посередине. Санрайз-бульвар в Катарсисе преспокойно обходился без деревьев. Вместо них с обеих сторон бульвара тянулись небольшие заводики и предприятия, перемежавшиеся со складскими терминалами.
Настал день, когда Чувак в поисках работы добрался и сюда. В компании Чампа он шел по левой стороне бульвара, высматривая на дверях и окнах объявления о найме на работу.
«Дойду до конца бульвара и поверну обратно, — думал он. — Бульвар длинный, что-нибудь обязательно подвернется».
По бульвару слонялось взад-вперед множество зевак латиноамериканской внешности: до границы с Мексикой было рукой подать. Мексиканцы враждебно косились на рыжего гринго. Они терпеть не могли чужаков…
Наконец он увидел на дверях предприятия по пошиву свадебных платьев подходящее объявление: требуются гладильщики.
— Я думаю, мы легко освоим с тобой эту профессию, — сказал Чувак Чампу. — Оператор гладильной машины — звучит неплохо.
— Ав! — ответил Чамп, соглашаясь с Чуваком.
Оставив Чампа у входа, Чувак переговорил с черноусым охранником в черно-серой форме и рогатой фуражке. Тот позвонил по внутренней линии и пригласил менеджера по персоналу, старого плешивого мексиканца в синих джинсах, зеленом пиджаке и цветастом галстуке с попугаями. Менеджер явно был недоволен тем, что его оторвали от ланча.
— Ну и где наша новая гладильщица? — скрипучим голосом спросил он у охранника, поправляя на носу очки.
— Перед вами, сэр! — ответил Чувак, демонстрируя всем своим видом избыток энергии.
Старикашка дернулся, как от удара, и с ненавистью воззрился на претендента: кажется, он подумал, что над ним издеваются. Однако он тут же взял в себя в руки и буркнул себе под нос.