В панике я посмотрела в окно и увидела, что мы только что проскочили мимо полицейской будки, расположенной на левой стороне дороги. Водитель угрюмо смотрел вперед и бормотал:
– Прекратите это. Угнать такси – серьезное преступление. Вы еще молоды. Подумайте о будущем…
Червяк язвительно хихикнул:
– У меня нет будущего, чувак. Я убил свою мать!
Водитель поперхнулся. В лучах фар встречных машин ярко блестел нож. Впереди показался въезд на платную скоростную дорогу, перед которым выстроились в ряд несколько автомашин. У самого въезда стояла патрульная машина.
– Они проверяют машины! – вскрикнула я.
– На боковую дорогу, вниз! – скомандовал Червяк.
С неохотой водитель свернул с шоссе, и машина поехала по неширокой местной дороге со множеством маленьких отелей по обе ее стороны.
– Вы же все равно не сможете убежать, – сказал водитель жалобным голосом. – Я отдам вам все деньги – и уходите. Вы еще молоды…
– Замолчи и веди машину! – закричал Червяк.
– И куда?
– В Токио. Я уже несколько раз говорил тебе, идиоту!
Водитель замолчал, и такси продолжало катиться по узкой дороге. Зазвонил телефон.
– Не отвечай! – скомандовал Червяк. Телефон звонил еще раз. Примерно минут через пятнадцать Червяк сказал: – Смени меня. Я устал держать его.
Он передал мне нож и устало откинулся на сиденье. Дрожащей рукой я обхватила ручку ножа, которая была скользкой от пота Червяка. Водитель бросил взгляд на нож, потом на меня. Его взгляд, казалось, говорил: «Девушка, брось ты это». Я крепко держала нож двумя руками, приставив его кончик к шее водителя, к грязной, покрытой прожилками вен шее.
Вспомнилось, как вот такие, как он, приставали ко мне в Сибуя, когда я еще училась в десятом классе. «Может, выпьем хотя бы чайку?» – до тошноты часто зазывали молодых девушек эти грязные мужики. В поношенном костюме, с десятью или двадцатью тысячами иен в кармане, провонявшие никотином, они приставали к девушкам, годящимся им в дочери. Но они проводили четкое различие между своими дочерьми, которые жили в светлом мире, и нами, прозябающими в гнилом мире. Воспоминания вызвали у меня волну гнева, и я еще плотнее прижала острый кончик ножа к шее водителя.
– Девушка, мне страшно. Немного отодвиньте нож! – взмолился водитель.
– Отстаньте, не раздражайте меня!
– Я только прошу, так мне трудно вести машину. Если попадем в аварию, то вы тоже пострадаете. Я не знаю, что вы сотворили, но это кончится для вас плохо…
Я почему-то пришла в ярость. Несмотря на то что к его горлу был приставлен нож, водитель, похоже, особенно и не был испуган. Червяк вновь сел рядом со мной.
– Я уже сегодня собирался закончить работу, – продолжал говорить таксист, – поэтому совсем не обрадовался, когда вы сказали, что хотите ехать в Токио. Но, несмотря на это, я подумал, что, коль скоро у вас случилась беда, вам надо помочь. Водители такси по большей части хорошие люди, но и они могут разозлиться, когда им угрожают такие юнцы, как вы. А меня вы уже достали. Попробую кое-что предпринять, хотя и могу покалечиться…
– Неожиданно машина стала делать резкие зигзагообразные движения, и я, потеряв равновесие, полетела на колени Червяка, уронив при этом нож на пол. Водитель все нарезал юзы, и нас с Червяком бросало то влево, то вправо. По встречной полосе, непрерывно сигналя, промчался грузовик, едва не задев нас.
– Ты что делаешь?! – закричал Червяк и, подняв нож, полоснул им по уху водителя.
Брызнула кровь.
Я стала кричать:
– Прекрати, прекрати! – но сама не знала, что требовала прекратить. Скорее, это относилось не к Червяку, а к тому, что водитель продолжал бросать машину из стороны в сторону.
«Идиот! Прекратите, вы все, издеваться надо мной! И ты, старик, и ты, Тэраути, и ты, Ватару…»
– Не прекращу! Я же сказал, что мне наплевать, если покалечусь.
Водитель расстегнул ремень безопасности и продолжал вести машину по встречной полосе. Обогнав мотоциклиста, такси летело в гору.
– Я же тебе сказал, прекрати! – заорал Червяк.
Я попыталась схватить водителя сзади за волосы, чтобы заставить его остановиться, но пластиковая перегородка помешала этому. С водителя слетела белая кепка. Одновременно брызги крови покрыли переднее стекло. Теплая кровь облила и меня. Грязная кровь старика. Я что-то закричала. Затем раздался сокрушительный удар, и я почувствовала, что куда-то лечу.
Лечу на небо.
Какое приятное чувство!
Глава 8Нинна Хори 2
«Дорогая Нинна Хори,
или Тосико Яманака, или просто Тоси-тян, которую я люблю. Тоси, ты единственная, кому я могу написать это письмо. Ты, конечно, можешь рассердиться из-за этой банальной фразы, но я знаю, что ты сочувствуешь мне, понимая, как я одинока. Что ж, прекрасно. То и другое – правда. Поэтому выслушай меня.
Когда ты получишь это письмо, меня уже не будет в этом мире. Ты, наверное, будешь разочарована таким началом, которое свойственно мрачным комиксам или глупым романам. Однако это правда. Отправив это письмо, я уйду из жизни. Мне было бы страшно неприятно, если бы ты узнала о моей смерти до получения этого письма, и я постараюсь любой ценой избежать этого. Между прочим, я как-то собиралась написать роман, который бы начинался с подобных строк, и даже написала несколько страниц, но результат оказался настолько плачевным, что я разорвала все на мелкие кусочки и вместе с писалками спустила в туалет.
Это первое и последнее серьезное письмо, которое я тебе пишу. Я не могу избавиться от своей скрытности, хотя и хотела бы этого. Мне очень жаль себя, и я чувствую себя ужасно, что приходится покидать этот мир, и я пишу тебе, Тоси, чтобы как-то набраться мужества совершить то, что я задумала. Я стою перед проблемой: как передать тебе те душевные муки, которые я испытываю?! Это сложно выразить словами, я готова вырвать свой язык… Однако то, что я пишу, это только слова и совсем не то, что можно было бы сказать прямо тебе. Подлинный характер моих душевных мук нельзя выразить словами. Я все еще боюсь быть откровенной, боюсь больше, чем самой смерти. Я могу заставить себя это выразить только на бумаге…
Кажется, я немного успокоилась. Было бы ошибочно думать, что я такая скрытная из-за того, что стеснительная. Я осознала, что сама не хочу видеть тот мрак, который поселился в моей душе. В муках, которые сейчас испытываю, я хочу понять: что же я должна сказать тебе, Тоси, в этом письме?.. Кажется, только сейчас начинаю сознавать причину, почему я его пишу.
Я действительно мрачная личность и страшно волнуюсь, смогу ли объяснить тебе, Тоси, что я из себя представляю. Я знаю, что перескакиваю с одного на другое, но так крутятся сейчас мои мысли и так работает моя голова. Вывод удивительно прост. Я хочу, чтобы меня кто-то понял прежде, чем я умру. Сейчас, когда смерть смотрит мне в лицо, я наконец поняла, почему писатели пишут о себе: они хотят быть кем-то понятыми прежде, чем умрут. В моем случае «кто-то» – это не мать или отец и не Юкинари или Юдзан, а только ты, Тоси.
Тебе это будет, наверное, в тягость, но я хочу перед смертью вывернуть себя наизнанку, поэтому, пожалуйста, прочитай это письмо. Если тебе не захочется делать этого, то, может, лучше всего остановиться прямо здесь. В любом случае не показывай это письмо моей матери! Оставь в своем сердце то, что прочитала, и выброси остальное…
Прости за тяжелое бремя, которое я возлагаю на тебя, но хочу сказать, как я была счастлива, что встретила тебя. Иначе я должна была бы умереть, так и не раскрыв потемки, которые таятся в моей душе. Это только на первый взгляд просто, на самом деле – ничего подобного! Я должна умереть, но только после того, как до конца пойму, что я из себя представляю. А для этого нужен взгляд постороннего человека. Так что, Тоси, прояви твердость и раскрой мою истинную суть, а потом смело и со смехом скажи: «Что за дурочка была эта Тэраути! Такие вот и уходят из этого мира. Наверное, так и должно быть». Или я ожидаю от тебя слишком многого?
Если бы ты была на моем месте, я обязательно дала бы тебе такое обещание. Но ты можешь подумать, что это нечестно – давать подобное обещание, если я все равно собираюсь умереть раньше тебя. Я не обманываю, я собираюсь рассказать тебе то, о чем ты, Тоси, даже и не подозреваешь. Под твоим влиянием я постепенно менялась, мы крепко связаны между собой. Ты, Тоси, должна стать моим душеприказчиком.
Тоси-тян, ты, наверное, и не представляешь, почему я собираюсь умереть, поэтому я попытаюсь объяснить. Это будет справедливо. Существует несколько причин, из-за которых я не хочу больше жить.
Одна из них – мой трудный характер, и я думаю, ты знаешь об этом. Меня не по годам рано обуревают сверхфилософские мысли, я являюсь пленницей абстрактных идей и подавляющих эмоций. С таким характером трудно выживать. Сейчас происходит невиданная в истории человечества трансформация семьи, наверное, это так можно назвать. Отношения в семье и ее роль становятся все более запутанными и постоянно меняются, усложняются, люди отчуждаются друг от друга, и никто не может в этом толком разобраться. Поэтому, чтобы выжить, мне приходится постоянно прикидываться кем-то другим, смиряться с поведением тех, кого я не хочу потерять.
Это больше, чем унижение, это отравляет мою жизнь.
И что будет, если я не смогу простить себя за то, что сделала такой выбор? Чтобы продолжать жить, я должна буду смириться с этим. Так что же мне делать? Где выход? Самое лучшее – перестать существовать.
Между прочим, ты встречалась с человеком, перед которым я вынуждена смириться. Это моя мать. Комплекс матери? Ничего подобного. Я уже выросла из этого. Я люблю свою мать как человека и не хочу заставлять ее страдать. Но я уже старше ее, я не хочу ее пережить…
Существует еще одна важная причина, по которой я не то что не хочу, а не могу больше жить. Случилось что-то, за что я должна расплатиться своей собственной жизнью. Это несчастный случай с Кирарин. Несчастный случай, в котором Кирарин и водитель такси из Нагано погибли, а Червяк тяжело ранен.