Последние месяцы я только и делал, что смотрел на войну, поэтому все киношные штампы давно ушли из головы, а тут один человек такое вытворяет…
Иногда мне приходилось его предупреждать, о заходах в спину или сверху. Особенно опасны были летающие гарпии. Но он выживал.
Азард был невероятен. Невероятен и обречен. Как бы хорошо он не двигался, но удары получал. Монстры мешались друг другу, однако время от времени умудрялись добраться до чародея.
Вот сзади пытается огреть дубиной сатир, магу приходится уклоняться в сторону, но оттуда уже прет вепрь, натиск которого утыкается в щит, однако Азард теряет равновесие.
Копье отброшено и сломано. Азард уже орудует мечом, что заставляет его сближаться с тварями. А из леса прут новые и новые монстры. Идет оттуда пошатываясь трёхметровый исполин с раздутым брюхом и выпученными глазами. Его коротким мечом не заколоть…
— Помоги ему! — призываю я ведьму.
Она лишь смеется, наблюдая как тело её давнего друга скрывается за тушами тварей.
— Вот же мальчишка. — произносит Лав, а затем хватает меня, утягивая за спину своего горилло-образного тела. Оно защищает нас от взрывной волны. По ушам бьет громом.
За секунды полумрак леса сменяется ярко-багровыми тонами пожара. Горилла отходит в сторону. Я вижу Азарда, стоящего посреди выжженной земли и дымящихся останков. В метрах десяти гулко вопящий исполин, пытающийся лапищами потушить пылающую морду.
— Вторая форма. Плавление железа. — звучит голос Азарда, а исполин исчезает в пламенной вспышке. От него остаются лишь кости ног и немного других ошметков.
Азард в заметно помятой броне поворачивается ко мне, заявляя.
— У этих чар есть три формы. Первая — раскаление железа. Задача проста: повысить в объеме пространства хотя бы с ребром в метр температуру до температуры раскаления железа. Вторая форма — плавление железа. Тут тоже все ясно. Мы используем её как одно из испытаний кандидатов в магистры. Обычно таких чар хватает для уничтожения любой цели, кроме особенно опытных антимагов или особо опасных монстров.
— Типа меня. — усмехнулась Лав.
— Типа тебя. — согласился Азард. — Против тебя надо сразу использовать третью форму — кипение железа.
— Но на каждого монстра ты сначала лезешь с копьем.
— Ну если есть хоть какие-то шансы. — пожал плечами маг.
Несколько его ран выглядели довольно серьезными, но заживали буквально на глазах.
— И ведь череп ему уже ломали, и хребет ломали, а все равно лезет. Ты до сих пор человек, Азард, сын царя славного города Нумерий. До сих пор человек несмотря на все мои предложения. Когда-нибудь тебе снесут голову во время таких игр и ты не успеешь залечиться.
— Она не понимает… — вздохнул Азард с любовью вытирая лезвие меча от черно-бурой крови тварей. — Не понимает эта женщина, что значит зов меча и песня копья. Я же слышу их… И ничего со мной уже не поделаешь. Я помню, как будто это было вчера… — взор мага застилала пелена ностальгии. Он перешел на сокровенный шепот. — Помню побережье Терина, Кирийскую войну. Со мною рядом герой из героев Белиск, и быстроногий Тиам, и шлемоблещущий Одириат, равный в сражениях богам. Мы осаждали тот город семь лет. Половина армии умерла от болезней, назад мы плыли еще три года, почти всех сожрали монстры. О что это был за век, друзья! Эпоха богов, героев и ужасных чудовищ.
— Это все закончилось. — ответила Лав. — И закончил это ты.
— Да. Было дело. Мир изменился, подруга, но я, наверное, еще больший анахронизм чем ты, родная. Ладно. Хватит историй. Пойдемте смотреть на труп.
И дальше мы ступили в мертвую чащу, где молчали птицы и даже насекомых я не замечал. Азард потушил пожар, что уничтожил монстров. Траурный полумрак снова властвовал над лесом. И я шел будто во сне, узнавая каждую травинку.
Мрачный сырой лес смыкался по обеим сторонам тропы. Над землёй колыхалась призрачная дымка тумана. Здесь я видел во сне и себя, и Аргаила, и Сидониуса.
Странный сумрак искажал мое восприятие, не давая понять время суток. Тишина полная. Собственные шаги кажутся мне святотатством, нарушающим молчание неведомого склепа. Идолы из черной влажной древесины осуждающе смотрят на меня пустыми глазницами чудовищных морд. Впереди ветви образуют коридор, куда не просачивается жалкий блеклый свет. Там мрак. Там нечто ждёт меня.
— Стратег. — голос Азарда выводит меня из оцепенения. — Я сейчас зажгу огонь на посохе. Смотрите на него, особенно если станет плохо. Вы можете слышать и видеть ужасные вещи, но это лишь отголоски чужой боли. Воспоминания о смерти. Хорошо?
— Да
— Ваш разум ваш щит. Эгида, что хранит человека от тьмы вековой. Ваша воля ваш меч. Эмоции дадут силу одолеть морок.
Я вспомнил Эйлит, вспомнил бой с Гератами и те ужасные глаза безумных людей, идущих на смерть. Непростительно. Я узнаю, что случилось с вами. Выясню, что за зло поселилось здесь. Это мой меч. С ним в руках я шагаю вслед за древним героем и древним чудовищем. Ветви смыкаются. Мы заходим под полог таинственного леса, хранящего отвратительные тайны.
Запах гнили становится практически нестерпим. Все под ногами хлюпает. Ощущение, что мы идем по сырому мясу. Я смотрю на огонь над посохом чародея, а со всех сторон давит плотный мрак.
— Они выпотрошили её как рыбу.
— Благослови нас войной, стратег!
Знакомые образы вспыхивают на самом краю сознания, и я не могу понять мысли это или реальность.
— Это оно? — спрашивает Азард.
— Конечно. Я говорила тебе уже тысячу раз. Шагай шире, герой.
Мы выходим на край поляны? Нет, воронки. Огромной ямы, что уходит вниз на десятки метров. Края её покрывает черная слизь. Я с трудом сдерживаю рвотные позывы. Азард зажигает ярче посох, освещая все вокруг.
Несколько секунд я стою, пытаясь осознать, что видят мои глаза. Скопление трубок, мясистых отростков, каких-то… Оно состоит из плоти. Из потемневшей, воняющей, гнилой плоти. И больше все оно похоже на гротескное гигантское сердце.
— Так они выглядят… — прошептал Азард, явно впечатлений зрелищем.
— Да. — небрежно бросила Лав. — Ни глазок, ни лапок, даже лица им вырезают из дерева. Простые существа, выросшие на грани человеческих суеверий и природных сил. Первые ваши боги. Здесь, возможно, последний из них. И совершенно мёртвый.
— Тааак… — протянул я. — А можно подробнее? Что это за существо?
— Когда люди начали покидать лоно природы… — ответил Азард. — Они ещё не возвысились до тех абстракций, что сейчас властвуют над нами. Честь, доблесть, любовь и надежда были им, безусловно, знакомы. Но верили они в вещи более материальные и понятные. Дальше мнения расходятся… Родились первые боги-тотемы из веры людей или научились ей питаться? Кто знает… Однако они стали сосредоточением памяти предков для людей, живущих в их землях. Корни этих существ пронизывали огромные пространства. Их шепот звучал в древних лесах. Их кровь текла в подземных водах. Они создавали вокруг себя особый мир.
В таком мире когда-то жили Эйлит и ее народ. Это ныне гниющее существо говорило с ней, шепча старые сказки о вечном круговороте жизни.
— И что случилось с этими первыми богами? — спросил я.
— Люди изменились. — ответила Лав. — То, что раньше они любили, затем стало лишь сковывать их амбиции. Древние табу рушились, священные рощи шли под топор. Богов земли и крови заменили боги мыслей и чувств. Неуязвимые, вездесущие, беспощадные к своим старшим собратьям. Но этот выживал долго.
— Похоже, что здесь был целый культ. — пояснил Азард. — Они защищали его столетиями. Создали барьер, скрывающий это место от чужих глаз. Все местные чудовища охраняли его. Но однажды что-то пошло не так…
Враг ворвался в город, пленных не щадя, потому что в городе не было гвоздя.
Я вспомнил видение из памяти Сидониуса и Аргаила.
"Убивайте все что движется! Это не боги! Это не их посланники! Боги с нами!"
Вот так все и случилось, Эйлит. Твой "мир" умер, потому что мастер-венатор Сидониус очень хорошо знает свою работу. В популярных продуктах масс медиа любят сюжеты противостояния неких живущих по законам природы племен и пришельцев из цивилизованного мира. И, почему-то, почти всегда мы сопереживаем первым. По крайней мере в последние лет шестьдесят. Нам нравится наблюдать как свободные люди отражают железный натиск системы. Но извини Фрэнк Герберт, в реальной истории обычно побеждали сардаукары. Иначе мир был бы совершенно другим.
Я взглянул на мертвое божество уже не с отвращением, но с жалостью. Однако зря ли он был убит? Время покажет. А пока его людям предстоит страдать, учась новой жизни в холодной и беспощадной свободе выбора.
— Такая история, стратег. — подытожил Азард. — Не уверен насколько это знание поможет тебе и твоим людям. А теперь давайте о важном. Лав, я остаюсь здесь и начну исследования. Ты сейчас отвезешь стратега обратно, а оттуда летишь к нам. Мне нужны все наши хорошие алхимики и Сейлус из Ножей. Но Тарскина не зовите. Он совершенно не умеет работать изящно. В наших руках редчайший образец древней эпохи. Жаль, что мертвый и немного поеденный, но… Настоящий исследователь должен работать с тем, что дает ему судьба.
— Азард… Стратег… — Лав явно на что-то намекала и мне сделалось немного тревожно, но Азард быстро развеял опасения.
— Ну ладно… Я снова спрошу его. — чародей повернулся ко мне, торжественно объявляя: — А не желаешь ли отринуть удушливые почести Империи, ее фальшивый блеск и глупые идолы, вступив на путь истинной силы? Как архимагистр Багрового Круга я официально приглашаю. У нас… — с пафоса он переключился на обычно шутливый тон. — У нас прекрасная дружеская атмосфера. Понимающее начальство. Это, кстати, я. Возможность ощутить пагубное, но притягательное могущество Великого Пламени, приходящего из-за пределов понимаемого мира. Демонов можно призвать. Ну в целом ты понял. Есть риск смерти при инициации, но ты и так в своей постели вряд ли умрешь… Ответ?
— Я останусь стратегом.